«Последний час надежды», Константин Бояндин
Этот мир параллелен нашему: вместо Франции там Галлия, но, в общем-то, всё достаточно похоже и на повествование фактически не влияет. Студент приезжает учиться в престижный старинный университет, встречает двух девушек и его жизнь начинает идти кувырком...
У этого автора я читал цикл «Ралион» и ещё пару вещей, но не попадался он мне давненько. Изучая опус, возникает ощущение, что ты даже не в «Матрице» - в «Малхолланд Драйве»: так всё закручено.
«У меня началось раздвоение личности. Или растроение, или еще хуже.
Оно началось давно, видимо, когда я познакомился с Ники, а теперь возвращалось, каждые несколько часов.
Там, в больнице... я не мог посмотреть в зеркало или выйти в коридор - там бродили чудища, или персонал вел себя очень странно. А потом что-то случалось, и все окрашивалось в радужные тона, и жизнь становилась прекрасной.
Всякий раз это было как-то связано с платком. Я уже старался не убирать его и застегивал карман, где тот лежал, и все настойчивее становилась мысль - пора к психиатру, опять.
Когда я вернулся в общежитие, то жил уже не в комнатке-чулане, а в примерно таком же блоке, что и раньше. Только теперь я там жил один. Невероятная щедрость господина ректора. Но... меня все чаще одолевало ощущение, что я, на самом деле, все в той же каморке, и двойственность выводила меня из себя.
Она началась еще в больнице. Там ко мне пришел не кто-нибудь, а Длинный. Правда, один, без Ники. Я уж не знаю, зачем он пришел - для него Шарлотта и Кристин были любимым поводом, так скажем, пошутить - но пришел. И даже вежливо пожелал выздоровления. И все время мне казалось, что слышу почти прямым текстом: хоть раз увижу рядом с Ники - останешься здесь навсегда.
Но была и другая версия того же вечера. Когда Поль не пришел. И я совершенно уверен, что не могу выбрать, что же из этого было на самом деле.
Вот и сейчас - едва я погружался в мысли о будущем, как ощущал себя и в чулане, и в новом блоке.
В новом я жил пусть и не так, как в самом начале, когда со многими передружился, но вполне сносно.
В старом я не мог посмотреть в зеркало, потому что давило жуткое ощущение - вот-вот вместо меня там покажется уродливое существо, или за спиной в зеркале кто-нибудь появится. Ощущение было таким сильным, что само по себе сводило с ума. И тишина. Я ожидал услышать голос - любой, которого быть не могло. Потому не мог уже засыпать без музыки в ушах - плеер оказался очень кстати.
Но и там, и здесь, я просыпался ровно в четыре утра, или в семь, если засыпал после четырех.»
Об отличиях реальностей - общедоступного интернета там нет, зато есть вот такое:
«Мне показалось, что я проснулся. Оказывается, так и сидел на кровати, с компьютером на коленях, успел почти полностью разрядить аккумулятор. Пора подключать к питанию - вот эта кнопочка сбоку. Провода и вилки постепенно уходят в прошлое, современные компьютеры даже заряжаются без проводов. Все эти мысли возникли так естественно, словно я давно работаю с компьютерами.»
И с личной жизнью у героев всё крайне непросто:
«Что бы я ни пытался делать, мысли возвращались к Софи. Что-то все-таки случилось там, у меня в комнате, накануне отъезда. Я думал о Софи, думал о Доминик и не мог заставить себя поверить, что можно любить не одного человека, а двух - по-настоящему.»
В целом, произведение крайне на любителя, но мне понравилось. Если попадётся что-то ещё из этого цикла - прочту с удовольствием.
У этого автора я читал цикл «Ралион» и ещё пару вещей, но не попадался он мне давненько. Изучая опус, возникает ощущение, что ты даже не в «Матрице» - в «Малхолланд Драйве»: так всё закручено.
«У меня началось раздвоение личности. Или растроение, или еще хуже.
Оно началось давно, видимо, когда я познакомился с Ники, а теперь возвращалось, каждые несколько часов.
Там, в больнице... я не мог посмотреть в зеркало или выйти в коридор - там бродили чудища, или персонал вел себя очень странно. А потом что-то случалось, и все окрашивалось в радужные тона, и жизнь становилась прекрасной.
Всякий раз это было как-то связано с платком. Я уже старался не убирать его и застегивал карман, где тот лежал, и все настойчивее становилась мысль - пора к психиатру, опять.
Когда я вернулся в общежитие, то жил уже не в комнатке-чулане, а в примерно таком же блоке, что и раньше. Только теперь я там жил один. Невероятная щедрость господина ректора. Но... меня все чаще одолевало ощущение, что я, на самом деле, все в той же каморке, и двойственность выводила меня из себя.
Она началась еще в больнице. Там ко мне пришел не кто-нибудь, а Длинный. Правда, один, без Ники. Я уж не знаю, зачем он пришел - для него Шарлотта и Кристин были любимым поводом, так скажем, пошутить - но пришел. И даже вежливо пожелал выздоровления. И все время мне казалось, что слышу почти прямым текстом: хоть раз увижу рядом с Ники - останешься здесь навсегда.
Но была и другая версия того же вечера. Когда Поль не пришел. И я совершенно уверен, что не могу выбрать, что же из этого было на самом деле.
Вот и сейчас - едва я погружался в мысли о будущем, как ощущал себя и в чулане, и в новом блоке.
В новом я жил пусть и не так, как в самом начале, когда со многими передружился, но вполне сносно.
В старом я не мог посмотреть в зеркало, потому что давило жуткое ощущение - вот-вот вместо меня там покажется уродливое существо, или за спиной в зеркале кто-нибудь появится. Ощущение было таким сильным, что само по себе сводило с ума. И тишина. Я ожидал услышать голос - любой, которого быть не могло. Потому не мог уже засыпать без музыки в ушах - плеер оказался очень кстати.
Но и там, и здесь, я просыпался ровно в четыре утра, или в семь, если засыпал после четырех.»
Об отличиях реальностей - общедоступного интернета там нет, зато есть вот такое:
«Мне показалось, что я проснулся. Оказывается, так и сидел на кровати, с компьютером на коленях, успел почти полностью разрядить аккумулятор. Пора подключать к питанию - вот эта кнопочка сбоку. Провода и вилки постепенно уходят в прошлое, современные компьютеры даже заряжаются без проводов. Все эти мысли возникли так естественно, словно я давно работаю с компьютерами.»
И с личной жизнью у героев всё крайне непросто:
«Что бы я ни пытался делать, мысли возвращались к Софи. Что-то все-таки случилось там, у меня в комнате, накануне отъезда. Я думал о Софи, думал о Доминик и не мог заставить себя поверить, что можно любить не одного человека, а двух - по-настоящему.»
В целом, произведение крайне на любителя, но мне понравилось. Если попадётся что-то ещё из этого цикла - прочту с удовольствием.