«Стратегия одиночки-3», Алескандр Зайцев
Третья часть цикла:
«- И всё же подобные мелочи... - оторвав глаза от бумаг, Аун взглянул на довольно кривой, хотя и надёжный, шов, получившийся в результате моих трудов, но не договорил и замолчал.
- Продолжай, - вздохнул я. - Не люблю такого: начал говорить - договаривай.
- Ну, - паренёк опустил взгляд, словно подбирая правильные слова, а потом заговорил вновь. - Подобные мелочи вас выдают... С головой выдают.
- Продолжай? - не понял я его.
- Вы выдаете себя за простого странника, но опытному взгляду, по вашим движениям и манерам, становится понятно, что вы благородного происхождения. А когда вы начинаете говорить, то ваша речь ещё более убеждает вашего собеседника в этих выводах. А ваше неумение обращаться с простой швейной иглой развеивает последние сомнения в вашем происхождении.
- Что не так с моей речью? - я специально стараюсь говорить просто, иногда даже перегибаю в этом палку, и это замечание юноши меня задело.
- Да, слушая ваши речи, вначале вас можно принять просто за образованного человека, не обязательно благородного, но... - как меня бесит его привычка прерываться на середине предложения и замолкать иногда почти на минуту, подбирая слова, но сейчас я его не тороплю. - Не столь важно, что вы говорите, куда важнее, как вы это делаете.
Меня буквально переполняет желание встать со стула и отвесить пареньку несколько увесистых затрещин, потому как он, по его мнению, договорил и дальше объяснять свои слова не собирается. Сделав шесть глубоких вдохов, я досчитал до дюжины и нарочито медленно и аккуратно упаковал швейные принадлежности в специальный дорожный пенал. И только после этого поднял тяжёлый взгляд на Ауна и как мог спокойно спросил:
- И как же я говорю?
- А? - отложив бумаги, удивлённо уставился на меня мальчишка.
Его выражение лица сейчас напомнило мне взгляд Шерлока Холмса на доктора Ватсона, который удивлён, что человеку нужно пояснять столь очевидные вещи.
- Объясни подробнее, что не так с моей речью, - это важный элемент моей мимикрии под местного уроженца, и мне надо понимать, в чём мои ошибки, поэтому я так настойчив.
- Вы говорите не так, - отложив бумаги в сторону, Аун сцепил пальцы в замок. - Не сами слова, не произношение, а то, как вы говорите. Когда будете на улице, приглядитесь к тому, как говорят простые люди. Даже образованные и торговый люд. Мы все жестикулируем. Мне сейчас, чтобы не махать руками в такт словам, приходится сцепить ладони, и то трудно удержаться. А вы... Вы разговариваете, словно ожившая древняя статуя, будто у вас нет этой потребности, сопровождать свои слова жестами. Причём, вы не прилагаете к этому никаких усилий, для вас это естественно! А значит вы росли в окружении людей, которые привыкли так общаться. Впитали это с молоком матери, - парень повысил голос, увлекшись своими доводами, при этом, словно в подтверждение слов, его пальцы разжались и он принялся активно жестикулировать. - А подобные манеры свойственны только высшей аристократии! Я знаю многих богатых и влиятельных людей, которые пытаются разговаривать так же. Так они стараются показать собственную значимость. Но сразу видно, как трудно им это даётся, и как неестественно для них подобное поведение. Меня отец тоже пытался учить говорить именно так. Аргументируя это тем, что, общаясь с благородными, я так произведу на них куда лучшее впечатление, а значит получу лучшие контракты. И я пытаюсь, честно, даже в этот момент пытаюсь. Но мне это даётся безмерно тяжело. Вы же совсем другое дело.
Сейчас, когда мне выгодно то, что меня считают скрывающим свое происхождение отпрыском благородного рода, замеченное Ауном играет мне на пользу.»
Герой борется с тем, чтобы не стать собой прошлым - и, в общем, успешно:
«Тяжело вздохнув, я внимательно всмотрелся в лицо юноши, взвешивая то, что ему нужно знать, а что нет. И чем больше думал, тем отчётливее понимал, что угрозы со стороны Ауна мне ждать не следует. Пока есть опасность его жизни, и не закончился Турнир, он не пойдёт против меня. Это ему банально не выгодно. А вот после того, как все проблемы мальчишки будут решены, он, возможно, и расскажет кому-то что-то обо мне. Но для меня это уже не будет иметь значения. К тому моменту я уже буду далеко от Триеса. А вот скрывать от него всё будет проблематично, так как мы часто будем находиться рядом. И моя скрытность может заставить его подозревать, что я задумал что-то нехорошее по отношению к нему, а уже это недоверие может привести к совершенно непредсказуемым выходкам с его стороны.
Эти мысли пронеслись в моей голове, словно одно дуновение ветра. И «привкус» этих размышлений мне не понравился. Неужели я теперь обречён на такую жизнь? Вечное недоверие ко всем, постоянный просчёт поведения даже тех, кому хотел бы доверять? От подобного вывода заломило в затылке. Передо мной сидит юноша, который считает меня своим спасителем и единственной надеждой, при этом я вижу, что он относится ко мне чуть ли не как к старшему брату. И тем не менее, я сижу и взвешиваю, как он может меня предать, и во что это предательство мне выльется. Неужели из-за «памяти будущего» я превращаюсь в аморальное чудовище? И тихий шёпот на задворках сознания поддакивает: "если это потребуется для спасения мира, то превращусь." И если вспомнить, как я вполне серьёзно рассматривал вариант убийства Мастера по камню только для того, чтобы завладеть мелким предметом, то процесс этого превращения уже давно запущен...»
И это ещё земляне щупальца не дотянули:
«Усиленные воздушным заклинанием слова главного распорядителя турнира легко разнеслись по всей чаше стадиона и были услышаны даже на самой отдалённой лавке. Формальная речь организаторов длилась недолго, минут пять, не больше. За это время были объяснены правила, и состоялась небольшая, как её назвал землянин, презентация новых пилюль от Гильдии Алхимиков. Эта небольшая рекламная интеграция немного удивила Матео, так как сильно выбивалась из во многом архаичного подхода местных к бизнесу.»
А я чего-то Марио Пьюзо вспомнил:
Оскорбительный тон Хейгена нисколько не коробил - искусству переговоров он учился лично у дона. "Не выходи из себя, - наставлял тот. - Не угрожай. Договаривайся". По-итальянски "договаривайся" звучало как negoziare - красиво и напоминало о негоциантах. Искусство заключалось в том, чтобы не отвечать на оскорбления и нападки, всегда подставлять другую щеку. Хейгену довелось наблюдать, как дон Корлеоне восемь часов провел за столом переговоров, глотая одну обиду за другой, пока пытался поставить на место знаменитого своей беспринципностью и манией величия мафиозо. В конце концов он бессильно всплеснул руками, сказал присутствующим: "Нет, с этим человеком невозможно договориться", - и покинул помещение. Мафиозо побледнел от ужаса и послал своих людей упросить дона вернуться. Соглашение было достигнуто, но два месяца спустя того человека застрелили в его любимой парикмахерской.
«А вообще с вежливостью на Айне довольно любопытный парадокс. Чем выше ранг у людей, чем больше их сила и влияние, тем больше они соблюдают этикет и элементарную вежливость. Обычный крестьянин или ремесленник может тебя обматерить и послать подальше, а вот достигший легендарного ранга, обладающий огромным влиянием скорее всего будет предельно вежлив даже с тем, кого презирает. Видимо, дело тут как раз в той самой личной силе, когда каждое твоё неверное слово может тебе аукнуться так, что потом не расхлебаешь, и никакие связи и родственники не помогут тебе разгрести то, во что тебя втравил твой длинный язык. Конечно, и из этого правила есть исключения, но в основном подобная тенденция прослеживается довольно чётко.»
Неожиданный урок от соотечественницы:
«- То есть, я тебе нравлюсь? - тут же спрашивает меня Ё Лань без грамма стеснения в голосе.
Меня эти её прямые вопросы, заданные вот так в лоб, изрядно выбивают из колеи. И я не нахожу лучшего ответа, чем просто сказать:
- Да.
- Мужчины!! - закатив глаза, шепчет Ё Лань, а затем двигается по скамье вплотную ко мне и спрашивает: - Тогда как на счёт первого обмена информацией в виде урока?
- Да? - она меня окончательно переиграла, полностью перехватив инициативу в разговоре.
- Если девушка сама предлагает тебе свою "благодарность". Даже без намёков с твоей стороны. Если она сама поднимает тему этой "благодарности", - каждый раз произнося это слово, она прижимается своим упругим бюстом к моему локтю. - И если эта девушка тебе нравится, то не надо... не надо отказываться или предлагать какую-то альтернативу. Просто согласись.
- Да?
- Да! Просто, вашу за ногу, "ДА!" - она снова прижалась ко мне и спросила. - Запомнил?
- А если я что-то пойму не так?
- А если ты что-то поймёшь не так, - усмехнулась Ё Лань, - то, поверь, девушка тебе это даст понять вполне недвусмысленно.»
Очень неторопливо, что должно бы намекать на длинную серию - жду продолжение.
«- И всё же подобные мелочи... - оторвав глаза от бумаг, Аун взглянул на довольно кривой, хотя и надёжный, шов, получившийся в результате моих трудов, но не договорил и замолчал.
- Продолжай, - вздохнул я. - Не люблю такого: начал говорить - договаривай.
- Ну, - паренёк опустил взгляд, словно подбирая правильные слова, а потом заговорил вновь. - Подобные мелочи вас выдают... С головой выдают.
- Продолжай? - не понял я его.
- Вы выдаете себя за простого странника, но опытному взгляду, по вашим движениям и манерам, становится понятно, что вы благородного происхождения. А когда вы начинаете говорить, то ваша речь ещё более убеждает вашего собеседника в этих выводах. А ваше неумение обращаться с простой швейной иглой развеивает последние сомнения в вашем происхождении.
- Что не так с моей речью? - я специально стараюсь говорить просто, иногда даже перегибаю в этом палку, и это замечание юноши меня задело.
- Да, слушая ваши речи, вначале вас можно принять просто за образованного человека, не обязательно благородного, но... - как меня бесит его привычка прерываться на середине предложения и замолкать иногда почти на минуту, подбирая слова, но сейчас я его не тороплю. - Не столь важно, что вы говорите, куда важнее, как вы это делаете.
Меня буквально переполняет желание встать со стула и отвесить пареньку несколько увесистых затрещин, потому как он, по его мнению, договорил и дальше объяснять свои слова не собирается. Сделав шесть глубоких вдохов, я досчитал до дюжины и нарочито медленно и аккуратно упаковал швейные принадлежности в специальный дорожный пенал. И только после этого поднял тяжёлый взгляд на Ауна и как мог спокойно спросил:
- И как же я говорю?
- А? - отложив бумаги, удивлённо уставился на меня мальчишка.
Его выражение лица сейчас напомнило мне взгляд Шерлока Холмса на доктора Ватсона, который удивлён, что человеку нужно пояснять столь очевидные вещи.
- Объясни подробнее, что не так с моей речью, - это важный элемент моей мимикрии под местного уроженца, и мне надо понимать, в чём мои ошибки, поэтому я так настойчив.
- Вы говорите не так, - отложив бумаги в сторону, Аун сцепил пальцы в замок. - Не сами слова, не произношение, а то, как вы говорите. Когда будете на улице, приглядитесь к тому, как говорят простые люди. Даже образованные и торговый люд. Мы все жестикулируем. Мне сейчас, чтобы не махать руками в такт словам, приходится сцепить ладони, и то трудно удержаться. А вы... Вы разговариваете, словно ожившая древняя статуя, будто у вас нет этой потребности, сопровождать свои слова жестами. Причём, вы не прилагаете к этому никаких усилий, для вас это естественно! А значит вы росли в окружении людей, которые привыкли так общаться. Впитали это с молоком матери, - парень повысил голос, увлекшись своими доводами, при этом, словно в подтверждение слов, его пальцы разжались и он принялся активно жестикулировать. - А подобные манеры свойственны только высшей аристократии! Я знаю многих богатых и влиятельных людей, которые пытаются разговаривать так же. Так они стараются показать собственную значимость. Но сразу видно, как трудно им это даётся, и как неестественно для них подобное поведение. Меня отец тоже пытался учить говорить именно так. Аргументируя это тем, что, общаясь с благородными, я так произведу на них куда лучшее впечатление, а значит получу лучшие контракты. И я пытаюсь, честно, даже в этот момент пытаюсь. Но мне это даётся безмерно тяжело. Вы же совсем другое дело.
Сейчас, когда мне выгодно то, что меня считают скрывающим свое происхождение отпрыском благородного рода, замеченное Ауном играет мне на пользу.»
Герой борется с тем, чтобы не стать собой прошлым - и, в общем, успешно:
«Тяжело вздохнув, я внимательно всмотрелся в лицо юноши, взвешивая то, что ему нужно знать, а что нет. И чем больше думал, тем отчётливее понимал, что угрозы со стороны Ауна мне ждать не следует. Пока есть опасность его жизни, и не закончился Турнир, он не пойдёт против меня. Это ему банально не выгодно. А вот после того, как все проблемы мальчишки будут решены, он, возможно, и расскажет кому-то что-то обо мне. Но для меня это уже не будет иметь значения. К тому моменту я уже буду далеко от Триеса. А вот скрывать от него всё будет проблематично, так как мы часто будем находиться рядом. И моя скрытность может заставить его подозревать, что я задумал что-то нехорошее по отношению к нему, а уже это недоверие может привести к совершенно непредсказуемым выходкам с его стороны.
Эти мысли пронеслись в моей голове, словно одно дуновение ветра. И «привкус» этих размышлений мне не понравился. Неужели я теперь обречён на такую жизнь? Вечное недоверие ко всем, постоянный просчёт поведения даже тех, кому хотел бы доверять? От подобного вывода заломило в затылке. Передо мной сидит юноша, который считает меня своим спасителем и единственной надеждой, при этом я вижу, что он относится ко мне чуть ли не как к старшему брату. И тем не менее, я сижу и взвешиваю, как он может меня предать, и во что это предательство мне выльется. Неужели из-за «памяти будущего» я превращаюсь в аморальное чудовище? И тихий шёпот на задворках сознания поддакивает: "если это потребуется для спасения мира, то превращусь." И если вспомнить, как я вполне серьёзно рассматривал вариант убийства Мастера по камню только для того, чтобы завладеть мелким предметом, то процесс этого превращения уже давно запущен...»
И это ещё земляне щупальца не дотянули:
«Усиленные воздушным заклинанием слова главного распорядителя турнира легко разнеслись по всей чаше стадиона и были услышаны даже на самой отдалённой лавке. Формальная речь организаторов длилась недолго, минут пять, не больше. За это время были объяснены правила, и состоялась небольшая, как её назвал землянин, презентация новых пилюль от Гильдии Алхимиков. Эта небольшая рекламная интеграция немного удивила Матео, так как сильно выбивалась из во многом архаичного подхода местных к бизнесу.»
А я чего-то Марио Пьюзо вспомнил:
Оскорбительный тон Хейгена нисколько не коробил - искусству переговоров он учился лично у дона. "Не выходи из себя, - наставлял тот. - Не угрожай. Договаривайся". По-итальянски "договаривайся" звучало как negoziare - красиво и напоминало о негоциантах. Искусство заключалось в том, чтобы не отвечать на оскорбления и нападки, всегда подставлять другую щеку. Хейгену довелось наблюдать, как дон Корлеоне восемь часов провел за столом переговоров, глотая одну обиду за другой, пока пытался поставить на место знаменитого своей беспринципностью и манией величия мафиозо. В конце концов он бессильно всплеснул руками, сказал присутствующим: "Нет, с этим человеком невозможно договориться", - и покинул помещение. Мафиозо побледнел от ужаса и послал своих людей упросить дона вернуться. Соглашение было достигнуто, но два месяца спустя того человека застрелили в его любимой парикмахерской.
«А вообще с вежливостью на Айне довольно любопытный парадокс. Чем выше ранг у людей, чем больше их сила и влияние, тем больше они соблюдают этикет и элементарную вежливость. Обычный крестьянин или ремесленник может тебя обматерить и послать подальше, а вот достигший легендарного ранга, обладающий огромным влиянием скорее всего будет предельно вежлив даже с тем, кого презирает. Видимо, дело тут как раз в той самой личной силе, когда каждое твоё неверное слово может тебе аукнуться так, что потом не расхлебаешь, и никакие связи и родственники не помогут тебе разгрести то, во что тебя втравил твой длинный язык. Конечно, и из этого правила есть исключения, но в основном подобная тенденция прослеживается довольно чётко.»
Неожиданный урок от соотечественницы:
«- То есть, я тебе нравлюсь? - тут же спрашивает меня Ё Лань без грамма стеснения в голосе.
Меня эти её прямые вопросы, заданные вот так в лоб, изрядно выбивают из колеи. И я не нахожу лучшего ответа, чем просто сказать:
- Да.
- Мужчины!! - закатив глаза, шепчет Ё Лань, а затем двигается по скамье вплотную ко мне и спрашивает: - Тогда как на счёт первого обмена информацией в виде урока?
- Да? - она меня окончательно переиграла, полностью перехватив инициативу в разговоре.
- Если девушка сама предлагает тебе свою "благодарность". Даже без намёков с твоей стороны. Если она сама поднимает тему этой "благодарности", - каждый раз произнося это слово, она прижимается своим упругим бюстом к моему локтю. - И если эта девушка тебе нравится, то не надо... не надо отказываться или предлагать какую-то альтернативу. Просто согласись.
- Да?
- Да! Просто, вашу за ногу, "ДА!" - она снова прижалась ко мне и спросила. - Запомнил?
- А если я что-то пойму не так?
- А если ты что-то поймёшь не так, - усмехнулась Ё Лань, - то, поверь, девушка тебе это даст понять вполне недвусмысленно.»
Очень неторопливо, что должно бы намекать на длинную серию - жду продолжение.