Пенталогия «Горчаков», Валерий Пылаев
БоярЪ-аниме с «неявным» попаданцем:
«- Его сиятельству нужен покой, - отозвалась Ольга Михайловна. - Ступай, Татьяна.
Властной докторше не пришлось ни повышать голоса, ни просить дважды, ни даже указывать на дверь взглядом. Она лишь чуть сдвинула брови - и Татьяна тут же исчезла, напоследок подарив мне еще несколько секунд созерцания весьма аппетитной пятой точки, обтянутой халатиком.
- Рефлексы в норме. - Ольга Михайловна улыбнулась одними уголками губ и приспустила очки на кончик носа. - Как самочувствие?
Я, наверное, должен был что-то ответить, но так и не смог. Окончательно пробудившийся разум переваривал тонны информации зараз, и на речь его скудных мощностей попросту не хватало.
Я в больнице - это понятно. В отдельной палате. И не обычной, а явно рассчитанной на тех, кого принято называть "особо важными персонами" - судя по идеальному ремонту, заделанному под старину пузатому телевизору в углу и широкой кровати, назвать которую койкой не поворачивался язык. Секс-бомба Татьяна, похоже, идет ко всей этой медицинской роскоши в комплекте, да и сама Ольга Михайловна выглядит слишком важной птицей, чтобы лично проведывать кого попало.
Впрочем, сама она обращалась ко мне и без непременного «ваше сиятельство», и даже без имени и отчества. А значит...
- Княгиня Ольга Михайловна Бельская, - докторша, похоже, уловила ход моих мыслей, и наконец решила представиться, попутно изобразив что-то вроде легкого поклона. - Статский советник медицинского ведомства... И по совместительству главврач этого… заведения. А вы?..
- Александр... Петрович, - пробормотал я - и вдруг неожиданно для себя добавил: - Князь... внук князя Горчакова.
Ого, а это откуда?! Еще пару минут назад я не мог вспомнить даже...
- Хорошо, - кивнула Ольга Михайловна. - И все же - как вы себя чувствуете, князь?
- Честно? Намного лучше, чем... - я на мгновение задумался, подбирая слова. - Чем должен был после такого... Я попал в аварию?
- Верно, - Ольга Михайловна поправила очки. - Давайте-ка посмотрим.
Я ожидал, что она возьмется за стетоскоп или примется измерять мне пульс, но вместо этого княгиня прикрыла глаза, и уже через мгновение я почувствовал в области груди легкое покалывание. Странное ощущение спустилось ниже, чуть прогулялось по рукам, а потом ушло в ноги.
Да она же меня просвечивает! Сама, без всякого рентгеновского аппарата или мудреной аппаратуры, которой в этой комнате даже нет, хоть меня и собрали по частям меньше суток назад! Куда бы я ни попал, врачи здесь явно умеют кое-что... особенное. По крайней мере, некоторые из них - медсестра Татьяна блистала скорее формами, чем тайным знанием.
Ольга Михайловна вовсю гуляла по мне своим "сканером", а я - за неимением других вариантов - в ответ разглядывал ее.»
Меня бы тоже накрыло - в нашей вселенной это вторник:
«Издание порадовало мягкой белой бумагой и приличным качеством печати. Я сложил здоровенный лист пополам и начал с заголовка: Санкт-Петербургские ведомости. Чуть ниже разместился герб - двуглавый орел со скипетром и державой.
Улыбнувшись, я спустил строчкой ниже и прочитал:
"№ 3, пятница, 18-е июля 1967 года"
Тут-то меня и накрыло.»
И тут Штирлица раскололи:
«А вот Андрей Георгиевич почему-то вернулся в усадьбу мрачный, как туча. Я думал, что дело в самой обычной усталости, поэтому сам вызвался помочь безопаснику начистить и убрать пистолеты.
Но дело, похоже, оказалось не в этом.
Сначала мы возились вместе, но последние четверть часа он отложил работу и сидел за столом в кабинете, уставившись на меня единственными глазом и почти не мигая. Я старался не обращать внимания, но в конце концов это попросту начало меня нервировать.
- Андрей Георгиевич, - я вытащил ершик из ствола полюбившегося мне "кольта", - почему вы?..
- Да вот, - мрачно отозвался безопасник, - пытаюсь понять, кто ж ты теперь такой.
- Я?..
- Бери перо, - Андрей Георгиевич пододвинул мне чистый лист. - И пиши.
- Андрей Ге...
- Пиши, говорю: я, Горчаков Александр Петрович, князь, будучи в уме и добром здравии...
Недовольство шевельнулось внутри - и тут же улеглось. Я понятия не имел, зачем безопаснику понадобилось устраивать этот нелепый диктант, но если уж надо... Вздохнув, я послушно кивнул, взял со стола перо, макнул его в чернильницу и принялся выводить буквы:
Я, Горчаков Александр...
- Все, отставить, - Андрей Георгиевич буквально вырвал лист у меня из-под рук. - Достаточно.
- Да что это вообще такое? - обиженно проворчал я.
- Просто проверял. Ты перо левой рукой держишь... И пистолет, и инструмент - все левой.
- Ну... да, - я скосился на заляпанное чернилами стальное острие. - Мне так привычнее. Всегда ведь...
- Нет, не всегда. В том-то и дело, что не всегда, Саш, - Андрей Георгиевич снова уставился на меня тяжелым взглядом. - Сколько я тебя знаю - правой держал.»
В общем-то, возникнут ли пушки - вопрос ещё тот:
«- Не пойму я, что с тобой. Обычно более-менее ровно все идет. А у тебя плетения на тройку с минусом - зато Булавой так въе... ударишь! - Андрей Георгиевич тряхнул головой. - Что потом два дня локоть болит. И это через Щит!
- Да сложные эти плетения, - я почесал затылок. - С атакующими проще. Хотя мне вообще не очень понятно, зачем нужны эти Серпы и Молоты, если я из "кольта" не хуже шарахну.
- Ну... начнем с того, что боевые заклятья придумали где-то за тыщу лет до по первых пушек. А может и за две тыщи - тут тебе точно никто не скажет. Не все, есть и посвежее, но из основных - большинство, - Андрей Георгиевич распахнул передо мной заднюю дверь усадьбы. - Во-вторых - оружие носят немногие, зато Булавой тебя огреет даже восьмилетняя девчонка... Слабенько, но огреет.»
Простолюдинку тут же бы выпороли на конюшне, судя по сеттингу - ан, нет:
«- Смотрит он... - Настасья шагнула вперед. - Знаю я таких! А будешь лапать - врежу, и не посмотрю, что из благородных!
Ну, все. Боюсь-боюсь.
- И в мыслях не было, - я выставил перед собой ладони.»
По-моему, ещё пару томов появилось, пока я эти изучал - что ж, посмотрю...
«- Его сиятельству нужен покой, - отозвалась Ольга Михайловна. - Ступай, Татьяна.
Властной докторше не пришлось ни повышать голоса, ни просить дважды, ни даже указывать на дверь взглядом. Она лишь чуть сдвинула брови - и Татьяна тут же исчезла, напоследок подарив мне еще несколько секунд созерцания весьма аппетитной пятой точки, обтянутой халатиком.
- Рефлексы в норме. - Ольга Михайловна улыбнулась одними уголками губ и приспустила очки на кончик носа. - Как самочувствие?
Я, наверное, должен был что-то ответить, но так и не смог. Окончательно пробудившийся разум переваривал тонны информации зараз, и на речь его скудных мощностей попросту не хватало.
Я в больнице - это понятно. В отдельной палате. И не обычной, а явно рассчитанной на тех, кого принято называть "особо важными персонами" - судя по идеальному ремонту, заделанному под старину пузатому телевизору в углу и широкой кровати, назвать которую койкой не поворачивался язык. Секс-бомба Татьяна, похоже, идет ко всей этой медицинской роскоши в комплекте, да и сама Ольга Михайловна выглядит слишком важной птицей, чтобы лично проведывать кого попало.
Впрочем, сама она обращалась ко мне и без непременного «ваше сиятельство», и даже без имени и отчества. А значит...
- Княгиня Ольга Михайловна Бельская, - докторша, похоже, уловила ход моих мыслей, и наконец решила представиться, попутно изобразив что-то вроде легкого поклона. - Статский советник медицинского ведомства... И по совместительству главврач этого… заведения. А вы?..
- Александр... Петрович, - пробормотал я - и вдруг неожиданно для себя добавил: - Князь... внук князя Горчакова.
Ого, а это откуда?! Еще пару минут назад я не мог вспомнить даже...
- Хорошо, - кивнула Ольга Михайловна. - И все же - как вы себя чувствуете, князь?
- Честно? Намного лучше, чем... - я на мгновение задумался, подбирая слова. - Чем должен был после такого... Я попал в аварию?
- Верно, - Ольга Михайловна поправила очки. - Давайте-ка посмотрим.
Я ожидал, что она возьмется за стетоскоп или примется измерять мне пульс, но вместо этого княгиня прикрыла глаза, и уже через мгновение я почувствовал в области груди легкое покалывание. Странное ощущение спустилось ниже, чуть прогулялось по рукам, а потом ушло в ноги.
Да она же меня просвечивает! Сама, без всякого рентгеновского аппарата или мудреной аппаратуры, которой в этой комнате даже нет, хоть меня и собрали по частям меньше суток назад! Куда бы я ни попал, врачи здесь явно умеют кое-что... особенное. По крайней мере, некоторые из них - медсестра Татьяна блистала скорее формами, чем тайным знанием.
Ольга Михайловна вовсю гуляла по мне своим "сканером", а я - за неимением других вариантов - в ответ разглядывал ее.»
Меня бы тоже накрыло - в нашей вселенной это вторник:
«Издание порадовало мягкой белой бумагой и приличным качеством печати. Я сложил здоровенный лист пополам и начал с заголовка: Санкт-Петербургские ведомости. Чуть ниже разместился герб - двуглавый орел со скипетром и державой.
Улыбнувшись, я спустил строчкой ниже и прочитал:
"№ 3, пятница, 18-е июля 1967 года"
Тут-то меня и накрыло.»
И тут Штирлица раскололи:
«А вот Андрей Георгиевич почему-то вернулся в усадьбу мрачный, как туча. Я думал, что дело в самой обычной усталости, поэтому сам вызвался помочь безопаснику начистить и убрать пистолеты.
Но дело, похоже, оказалось не в этом.
Сначала мы возились вместе, но последние четверть часа он отложил работу и сидел за столом в кабинете, уставившись на меня единственными глазом и почти не мигая. Я старался не обращать внимания, но в конце концов это попросту начало меня нервировать.
- Андрей Георгиевич, - я вытащил ершик из ствола полюбившегося мне "кольта", - почему вы?..
- Да вот, - мрачно отозвался безопасник, - пытаюсь понять, кто ж ты теперь такой.
- Я?..
- Бери перо, - Андрей Георгиевич пододвинул мне чистый лист. - И пиши.
- Андрей Ге...
- Пиши, говорю: я, Горчаков Александр Петрович, князь, будучи в уме и добром здравии...
Недовольство шевельнулось внутри - и тут же улеглось. Я понятия не имел, зачем безопаснику понадобилось устраивать этот нелепый диктант, но если уж надо... Вздохнув, я послушно кивнул, взял со стола перо, макнул его в чернильницу и принялся выводить буквы:
Я, Горчаков Александр...
- Все, отставить, - Андрей Георгиевич буквально вырвал лист у меня из-под рук. - Достаточно.
- Да что это вообще такое? - обиженно проворчал я.
- Просто проверял. Ты перо левой рукой держишь... И пистолет, и инструмент - все левой.
- Ну... да, - я скосился на заляпанное чернилами стальное острие. - Мне так привычнее. Всегда ведь...
- Нет, не всегда. В том-то и дело, что не всегда, Саш, - Андрей Георгиевич снова уставился на меня тяжелым взглядом. - Сколько я тебя знаю - правой держал.»
В общем-то, возникнут ли пушки - вопрос ещё тот:
«- Не пойму я, что с тобой. Обычно более-менее ровно все идет. А у тебя плетения на тройку с минусом - зато Булавой так въе... ударишь! - Андрей Георгиевич тряхнул головой. - Что потом два дня локоть болит. И это через Щит!
- Да сложные эти плетения, - я почесал затылок. - С атакующими проще. Хотя мне вообще не очень понятно, зачем нужны эти Серпы и Молоты, если я из "кольта" не хуже шарахну.
- Ну... начнем с того, что боевые заклятья придумали где-то за тыщу лет до по первых пушек. А может и за две тыщи - тут тебе точно никто не скажет. Не все, есть и посвежее, но из основных - большинство, - Андрей Георгиевич распахнул передо мной заднюю дверь усадьбы. - Во-вторых - оружие носят немногие, зато Булавой тебя огреет даже восьмилетняя девчонка... Слабенько, но огреет.»
Простолюдинку тут же бы выпороли на конюшне, судя по сеттингу - ан, нет:
«- Смотрит он... - Настасья шагнула вперед. - Знаю я таких! А будешь лапать - врежу, и не посмотрю, что из благородных!
Ну, все. Боюсь-боюсь.
- И в мыслях не было, - я выставил перед собой ладони.»
По-моему, ещё пару томов появилось, пока я эти изучал - что ж, посмотрю...