«Подьячий Разбойного приказа», Константин Костин
Отличный автор написал про попаданца в боярЪ-аниме:
«Читали книги в жанре бояръ-аниме? Ну, это те, где могучие и древние боярские роды, плетущиеся интриги, магия во все поля и посреди всего этого безобразия - мальчик-попаданец с необычной и крайне могучей силой, одной левой раскидывающий противников, а другой - собирающих себе в гарем всех девушек покрасивее. Читали?
А на месте главного героя, того самого, что с силой и гаремом - представляли?
Нет? Даже и не читали?
Повезло вас, наверное.
А я вот - читал. И представлял.
Ну, как бы, а что еще делать молодому человеку семнадцати лет, который уже два месяца как стал совершенно взрослым, читай - поступил в институт и съехал от родителей на съемную квартиру. Не учиться же, в самом-то деле. Особенно если с силой - не то, что магической, а и самой себе обычной - не очень-то, а с гаремом и вовсе тухло. Только мечтать и остается.
И, видимо, кто-то излишне юморной решил помочь мне исполнить мои желания.
Добро пожаловать, молодой человек, туда, где бояр с их интригами - хоть завались. В Москву 17 века. Где бояре есть, а интернета, смартфонов - нет. Да даже огнестрельного оружия сложнее дульнозарядных карамультуков не завезли.
Не хотел быть обычным студентом - теперь ты подьячий, Максим Валентинов, вот тебе перо, вот печать, и ни в чем себе не отказывай...»
Почти Большая Круглая Печать:
«- Здравствуй, господин подьячий, - подошел к моей лавке крестьянин в темно-красном, «вишневом» зипуне, - Память составить хочу.
Он кивнул на стоявшего рядом детину, тоже в зипуне, только серо-зеленом, «осиновом». Да, здесь темные одежды не в чести, я сам в долгополом кафтане «песочного» цвета щеголяю. Самый неброский из ярких выбрал.
- Наемная - копейку, заемная - две.
- Наемную, - крестьянин положил на дощатый стол тяжелую медную монетку, а сверх нее - поджаристый, еще горячий, калач.
Наемную, так наемную. Я сел за стол, достал перо и, опуская его в чернильницу, повел по листу плотной, как картон, бумаги аккуратную вязь о том, что Антип, сын Иванов, из деревни Малые Броды, нанимается в работники к Харитону, сыну Антонову, также известному как "Сом Антонов", из той же самой деревни...
Закончив составление документа, я взял со стола тяжелую печать и хлопнул ею в углу документа. И, хотя печать и не обмакивалась в чернила, на бумаге засиял, переливаясь не хуже голограммы, отпечаток, свидетельствующий, что договор заверен и теперь надежен, как Форт-Нокс - пусть его еще и не построили - так что ни Антипу, ни Харитону-Сому нарушать его не рекомендуется. Даже разорвать - имеется в виду, в буквальном смысле, на клочки - не получится, соберутся клочки обратно, срастутся, а на том, кто испортить документ решил, ляжет несмываемое клеймо. Не фигуральное, а самое настоящее, на лбу.»
Именно так пицца и появилась:
«Эх... Нет здесь еды нормальной, ну вот от слова «вообще». Это над интернетовскими шуточками про "маянезик", макарошки с сосиской и котлеты с пюрешкой хорошо хихикать, когда ты знаешь, что в любой момент можешь их сварить и съесть. А потом опять похихикать. А здесь их нет. Ни майонеза, ни макарон, ни сосисок, ни котлет, ни пюре. Просто - нет. Картошки - нет вообще, хоть жареной, хоть вареной, хоть фри, хоть фо. Хоть в депрессии, то есть - подавленной. Котлет - нет, сосисок - нет, колбас - нет. Майонеза - нет, кетчупа - нет, помидоров вообще - нет. Зато огурцов - хоть завались, хочешь, соленые, хочешь, квашеные… А маринованных - опять нет! Макарон - нет, риса - нет, селедки - нет, про какие-нибудь суши с хот-догами я и вовсе молчу... Зато, внезапно, есть пицца! Не поверите, но есть. Правда, называется она здесь "ветошник", я так понимаю, потому что в начинку идет всякая ветошь, то есть то, что из обрезков осталось, а выкинуть жалко. Но, говорят, пицца изначально такой же была, это потом ей напридумывали сложные рецепты с добавлением пафоса.»
Однако:
«Говорят, некоторые клады прячут на "сорок голов человеческих", это я еще в той жизни слышал. Правда, тогда непонятно было, на кой класть деньги так, что без сорока лишних человек, которых надо прирезать, и копеечки не возьмешь. Как оказалось уже в этом мире "на сорок голов человеческих" означает, что взять клад сможет только тот, у кого на счету сорок человеческих жизней. Обычно такой заклад делают разбойники, которые именно столько народу перебили и они-то возьмут клад без проблем. А если ты пацифист и убил только тридцать девять человек - вместо клада увидишь только пустое место.»
Кондратий Булавин с «Крематорием» и «ДМБ»:
«- Кондратий их схватил, точно тебе говорю!
- Понятно, что кондратий, а пропали-то куда?
- Так я ж и говорю... а, невестушка, ты ведь у нас в Мангазее недавно и не знаешь про Кондрата! Сейчас расскажу! На Руси говорят, мол, чтоб тебя Кондратий схватил, а ведь это от нашего города, от Мангазеи, пошло. Жил у нас, лет двадцать назад...
В общем, двадцать лет назад жил в Мангазее человек. Ну, не один, понятное дело, человек на весь город, просто этот конкретный человек необычным был. Звали его Кондратием, по простому - Кондрат, и служил он боярам Осетровским. То ли холопом их был, то ли просто их верным человеком, про то слухи умалчивали, только, когда перебили Осетровских, не было Кондрата в городе, уезжал куда-то по делам, а когда вернулся - поздно было уже, всех убили. Не выдержало сердце у него, что не сберег хозяев своих, пал на землю и умер тут же, не приходя в сознание...
Про "не приходя в сознание" - это я мысленно от себя добавил. Уж больно сказочно все у рассказчицы выходило, до смешного.
Пал, значит, Кондрат, и умер. Но не было его душе покоя, не сберег ведь он хозяев, значит, так что не удержала его земля. Каждую ночь... вернее, не прям - каждую-каждую, но каждый раз, когда Луна заходит за тучку, медведь - за кучку или три раза каркнет филин (тут тоже мнения расходились) - Кондратий встает из своей могилы и бродит по темным улицам, ищет себе жертву. Огромный он, в черном кафтане - насчет розовых джинсов ничего неизвестно - в черной широкой шляпе на английский манер, из-под которой горят красным светом его злобные глаза...
В этом месте я снова не выдержал и подумал, что, судя по описанию, по Мангазее бродит Калеб из старой-престарой компьютерной игрушки. Сам не играл, но арты видел.
И как только встретит он того, кого посчитает жертвой - тут же вытягивает руку и произносит Мертвое Слово. Слово, от которого любой человек тут же падает бездыханным. А Кондрат возвращается в свою подземную могилу, до следующей подходящей ночи... Потому что нет его черной душе покоя...»
И что удивительно - не одним романом: продолжение следует, с нетерпением жду.
«Читали книги в жанре бояръ-аниме? Ну, это те, где могучие и древние боярские роды, плетущиеся интриги, магия во все поля и посреди всего этого безобразия - мальчик-попаданец с необычной и крайне могучей силой, одной левой раскидывающий противников, а другой - собирающих себе в гарем всех девушек покрасивее. Читали?
А на месте главного героя, того самого, что с силой и гаремом - представляли?
Нет? Даже и не читали?
Повезло вас, наверное.
А я вот - читал. И представлял.
Ну, как бы, а что еще делать молодому человеку семнадцати лет, который уже два месяца как стал совершенно взрослым, читай - поступил в институт и съехал от родителей на съемную квартиру. Не учиться же, в самом-то деле. Особенно если с силой - не то, что магической, а и самой себе обычной - не очень-то, а с гаремом и вовсе тухло. Только мечтать и остается.
И, видимо, кто-то излишне юморной решил помочь мне исполнить мои желания.
Добро пожаловать, молодой человек, туда, где бояр с их интригами - хоть завались. В Москву 17 века. Где бояре есть, а интернета, смартфонов - нет. Да даже огнестрельного оружия сложнее дульнозарядных карамультуков не завезли.
Не хотел быть обычным студентом - теперь ты подьячий, Максим Валентинов, вот тебе перо, вот печать, и ни в чем себе не отказывай...»
Почти Большая Круглая Печать:
«- Здравствуй, господин подьячий, - подошел к моей лавке крестьянин в темно-красном, «вишневом» зипуне, - Память составить хочу.
Он кивнул на стоявшего рядом детину, тоже в зипуне, только серо-зеленом, «осиновом». Да, здесь темные одежды не в чести, я сам в долгополом кафтане «песочного» цвета щеголяю. Самый неброский из ярких выбрал.
- Наемная - копейку, заемная - две.
- Наемную, - крестьянин положил на дощатый стол тяжелую медную монетку, а сверх нее - поджаристый, еще горячий, калач.
Наемную, так наемную. Я сел за стол, достал перо и, опуская его в чернильницу, повел по листу плотной, как картон, бумаги аккуратную вязь о том, что Антип, сын Иванов, из деревни Малые Броды, нанимается в работники к Харитону, сыну Антонову, также известному как "Сом Антонов", из той же самой деревни...
Закончив составление документа, я взял со стола тяжелую печать и хлопнул ею в углу документа. И, хотя печать и не обмакивалась в чернила, на бумаге засиял, переливаясь не хуже голограммы, отпечаток, свидетельствующий, что договор заверен и теперь надежен, как Форт-Нокс - пусть его еще и не построили - так что ни Антипу, ни Харитону-Сому нарушать его не рекомендуется. Даже разорвать - имеется в виду, в буквальном смысле, на клочки - не получится, соберутся клочки обратно, срастутся, а на том, кто испортить документ решил, ляжет несмываемое клеймо. Не фигуральное, а самое настоящее, на лбу.»
Именно так пицца и появилась:
«Эх... Нет здесь еды нормальной, ну вот от слова «вообще». Это над интернетовскими шуточками про "маянезик", макарошки с сосиской и котлеты с пюрешкой хорошо хихикать, когда ты знаешь, что в любой момент можешь их сварить и съесть. А потом опять похихикать. А здесь их нет. Ни майонеза, ни макарон, ни сосисок, ни котлет, ни пюре. Просто - нет. Картошки - нет вообще, хоть жареной, хоть вареной, хоть фри, хоть фо. Хоть в депрессии, то есть - подавленной. Котлет - нет, сосисок - нет, колбас - нет. Майонеза - нет, кетчупа - нет, помидоров вообще - нет. Зато огурцов - хоть завались, хочешь, соленые, хочешь, квашеные… А маринованных - опять нет! Макарон - нет, риса - нет, селедки - нет, про какие-нибудь суши с хот-догами я и вовсе молчу... Зато, внезапно, есть пицца! Не поверите, но есть. Правда, называется она здесь "ветошник", я так понимаю, потому что в начинку идет всякая ветошь, то есть то, что из обрезков осталось, а выкинуть жалко. Но, говорят, пицца изначально такой же была, это потом ей напридумывали сложные рецепты с добавлением пафоса.»
Однако:
«Говорят, некоторые клады прячут на "сорок голов человеческих", это я еще в той жизни слышал. Правда, тогда непонятно было, на кой класть деньги так, что без сорока лишних человек, которых надо прирезать, и копеечки не возьмешь. Как оказалось уже в этом мире "на сорок голов человеческих" означает, что взять клад сможет только тот, у кого на счету сорок человеческих жизней. Обычно такой заклад делают разбойники, которые именно столько народу перебили и они-то возьмут клад без проблем. А если ты пацифист и убил только тридцать девять человек - вместо клада увидишь только пустое место.»
Кондратий Булавин с «Крематорием» и «ДМБ»:
«- Кондратий их схватил, точно тебе говорю!
- Понятно, что кондратий, а пропали-то куда?
- Так я ж и говорю... а, невестушка, ты ведь у нас в Мангазее недавно и не знаешь про Кондрата! Сейчас расскажу! На Руси говорят, мол, чтоб тебя Кондратий схватил, а ведь это от нашего города, от Мангазеи, пошло. Жил у нас, лет двадцать назад...
В общем, двадцать лет назад жил в Мангазее человек. Ну, не один, понятное дело, человек на весь город, просто этот конкретный человек необычным был. Звали его Кондратием, по простому - Кондрат, и служил он боярам Осетровским. То ли холопом их был, то ли просто их верным человеком, про то слухи умалчивали, только, когда перебили Осетровских, не было Кондрата в городе, уезжал куда-то по делам, а когда вернулся - поздно было уже, всех убили. Не выдержало сердце у него, что не сберег хозяев своих, пал на землю и умер тут же, не приходя в сознание...
Про "не приходя в сознание" - это я мысленно от себя добавил. Уж больно сказочно все у рассказчицы выходило, до смешного.
Пал, значит, Кондрат, и умер. Но не было его душе покоя, не сберег ведь он хозяев, значит, так что не удержала его земля. Каждую ночь... вернее, не прям - каждую-каждую, но каждый раз, когда Луна заходит за тучку, медведь - за кучку или три раза каркнет филин (тут тоже мнения расходились) - Кондратий встает из своей могилы и бродит по темным улицам, ищет себе жертву. Огромный он, в черном кафтане - насчет розовых джинсов ничего неизвестно - в черной широкой шляпе на английский манер, из-под которой горят красным светом его злобные глаза...
В этом месте я снова не выдержал и подумал, что, судя по описанию, по Мангазее бродит Калеб из старой-престарой компьютерной игрушки. Сам не играл, но арты видел.
И как только встретит он того, кого посчитает жертвой - тут же вытягивает руку и произносит Мертвое Слово. Слово, от которого любой человек тут же падает бездыханным. А Кондрат возвращается в свою подземную могилу, до следующей подходящей ночи... Потому что нет его черной душе покоя...»
И что удивительно - не одним романом: продолжение следует, с нетерпением жду.