«Не боярское дело - 2. Главы 11-20», Сергей Богдашов
Очередной небольшой кусочек неплохого боярЪ-аниме...
«Если разобраться, то все мы заложники сложившейся политической ситуации.
Своими корнями существующий расклад сил и политических противовесов уходит глубоко в прошлое. Франция постоянно пытается усилить своё влияние на нашу Империю и в то же время, исподволь, финансирует военные действия соседних с нами стран и снабжает их оружием.
В последнее десятилетие к военной силе Франции присоединилась сила франков.
История финансовых войн ничуть не короче истории войн обычных. Ещё в Древнем мире одним из способов борьбы с противниками был подрыв их экономики. Как и в случае с обычными войнами, целью войн финансовых является либо подчинение себе государства в целом, либо установление контроля над его частью. Разница лишь в том, что в случае с финансовыми войнами физический контроль над территорией вовсе не обязателен, хотя по степени разрушительности финансовые войны ничуть не менее страшны, чем обычные.
Нельзя недооценивать силу денег, особенно ставших международным средством расчёта.
Франк, не обеспеченный золотом - это инструмент доверия и общественного согласия на их хождение. Владельцам франков не остаётся ничего другого, кроме, как доверять их ценности и платёжеспособности, если они желают участвовать в международной торговле.»
Приводной маяк изобрёл?
«Да, навигация пока несовершенна. Порой единственным инструментом второго пилота, который попутно у меня выполняет функции штурмана, являются радиокомпасы. Когда дирижабль идёт над облаками, то лишь точка пересечения линий этих приборов даёт понять, где ты находишься в данный момент времени.
- Полученный радиосигнал привода соответствует курсу, - услышал я чёткий доклад пилота.
Хороший знак! Он означает, что наш агент жив, раз его рация, дающая условный сигнал раз в полторы минуты, появилась в эфире. Мы уже довольно далеко от Германии и их радиомаяки, а заодно и радиосигналы с дирижабля - ретранслятора, уже не могут нам обеспечивать нужную точность в выборе курса. При таких условиях промазать километров на десять - двенадцать - плёвое дело. Совсем другой коленкор, когда где-то недалеко от дворца герцога пиликает время от времени рация нашего агента.»
Пусть лучше завидуют:
«Всё прошло хорошо. Я бы сказал, даже слишком хорошо.
Да, по нам стреляли, и у нас есть раненые, но это такие мелочи, которые на фоне общего успеха столь удачной операции никто не оценит и не заметит.
И казалось бы - что меня не устраивает?
Ответ простой - зависть и страх.
Одно дело, когда мы вернулись бы израненные и покалеченные, а ещё лучше, если бы далеко не все. Во, тут бы будущие завистники прониклись сочувствием, и с радостью объявили нас героями, а когда вот так - с игрой фактически в одни ворота - это ничего кроме раздражения и зависти у сторонних наблюдателей не вызывает.
Можно часами объяснять, как была заточена и выверена операция, насколько удачно, под наши возможности, выбрана позиция, и что штаб и архимаги под моей рукой оказались вовсе не случайно, но нет. Не поймут-с...
В лучшем случае хмыкнут и заявят, что мне всё чересчур легко даётся и это несправедливо.
Где, спрашивается героизм и превозбладание?»
А... зачем тут ударение?
«Взять-то ссуду несложно, а вот выкупить земли обратно дай Бог, если у одного из десяти получается, и тем случай благоприятствует - кому наследство перепадёт, кто женится удачно, получив богатое прида́ное.»
Коллективная ответственность, да:
«Есть и ещё одна причина для планёрки. Воровство.
Да, у меня тоже воруют. Пусть и не в таких масштабах, как у тех хозяев, что на своих землях раз в год показываются, надеясь на умения управляющих, но тем не менее. Так уж устроен хитрый русский крестьянин - если есть возможность что-то себе на пользу утаить, или, оставленное без присмотра домой утащить, то утаит и утащит. И столкнулся я с этой особенностью вовсе не сейчас.
Помню, как только верфи запустили, у нас все свёрла и напильники за неделю закончились.
Благо, с нами был Густавсон.
По опыту работы казённых заводов он организовал склад, и кладовщики начали выдавать инструмент каждому бригадиру под роспись. Пропавший инструмент бригада оплачивала по трёхкратной цене. Дальше было несколько десятков побитых рож, десятка два увольнений, но с пропажей инструмента мы вопрос решили. Тем не менее гайки с болтами, и прочую мелочёвку мы всё равно закупаем с запасом. Пусть понемногу, но тащат. Третий год боремся, снижая потери, но до идеала ещё далеко.»
Надо как-то накапливать будет глав по пятьдесят, чтоб за раз...
«Если разобраться, то все мы заложники сложившейся политической ситуации.
Своими корнями существующий расклад сил и политических противовесов уходит глубоко в прошлое. Франция постоянно пытается усилить своё влияние на нашу Империю и в то же время, исподволь, финансирует военные действия соседних с нами стран и снабжает их оружием.
В последнее десятилетие к военной силе Франции присоединилась сила франков.
История финансовых войн ничуть не короче истории войн обычных. Ещё в Древнем мире одним из способов борьбы с противниками был подрыв их экономики. Как и в случае с обычными войнами, целью войн финансовых является либо подчинение себе государства в целом, либо установление контроля над его частью. Разница лишь в том, что в случае с финансовыми войнами физический контроль над территорией вовсе не обязателен, хотя по степени разрушительности финансовые войны ничуть не менее страшны, чем обычные.
Нельзя недооценивать силу денег, особенно ставших международным средством расчёта.
Франк, не обеспеченный золотом - это инструмент доверия и общественного согласия на их хождение. Владельцам франков не остаётся ничего другого, кроме, как доверять их ценности и платёжеспособности, если они желают участвовать в международной торговле.»
Приводной маяк изобрёл?
«Да, навигация пока несовершенна. Порой единственным инструментом второго пилота, который попутно у меня выполняет функции штурмана, являются радиокомпасы. Когда дирижабль идёт над облаками, то лишь точка пересечения линий этих приборов даёт понять, где ты находишься в данный момент времени.
- Полученный радиосигнал привода соответствует курсу, - услышал я чёткий доклад пилота.
Хороший знак! Он означает, что наш агент жив, раз его рация, дающая условный сигнал раз в полторы минуты, появилась в эфире. Мы уже довольно далеко от Германии и их радиомаяки, а заодно и радиосигналы с дирижабля - ретранслятора, уже не могут нам обеспечивать нужную точность в выборе курса. При таких условиях промазать километров на десять - двенадцать - плёвое дело. Совсем другой коленкор, когда где-то недалеко от дворца герцога пиликает время от времени рация нашего агента.»
Пусть лучше завидуют:
«Всё прошло хорошо. Я бы сказал, даже слишком хорошо.
Да, по нам стреляли, и у нас есть раненые, но это такие мелочи, которые на фоне общего успеха столь удачной операции никто не оценит и не заметит.
И казалось бы - что меня не устраивает?
Ответ простой - зависть и страх.
Одно дело, когда мы вернулись бы израненные и покалеченные, а ещё лучше, если бы далеко не все. Во, тут бы будущие завистники прониклись сочувствием, и с радостью объявили нас героями, а когда вот так - с игрой фактически в одни ворота - это ничего кроме раздражения и зависти у сторонних наблюдателей не вызывает.
Можно часами объяснять, как была заточена и выверена операция, насколько удачно, под наши возможности, выбрана позиция, и что штаб и архимаги под моей рукой оказались вовсе не случайно, но нет. Не поймут-с...
В лучшем случае хмыкнут и заявят, что мне всё чересчур легко даётся и это несправедливо.
Где, спрашивается героизм и превозбладание?»
А... зачем тут ударение?
«Взять-то ссуду несложно, а вот выкупить земли обратно дай Бог, если у одного из десяти получается, и тем случай благоприятствует - кому наследство перепадёт, кто женится удачно, получив богатое прида́ное.»
Коллективная ответственность, да:
«Есть и ещё одна причина для планёрки. Воровство.
Да, у меня тоже воруют. Пусть и не в таких масштабах, как у тех хозяев, что на своих землях раз в год показываются, надеясь на умения управляющих, но тем не менее. Так уж устроен хитрый русский крестьянин - если есть возможность что-то себе на пользу утаить, или, оставленное без присмотра домой утащить, то утаит и утащит. И столкнулся я с этой особенностью вовсе не сейчас.
Помню, как только верфи запустили, у нас все свёрла и напильники за неделю закончились.
Благо, с нами был Густавсон.
По опыту работы казённых заводов он организовал склад, и кладовщики начали выдавать инструмент каждому бригадиру под роспись. Пропавший инструмент бригада оплачивала по трёхкратной цене. Дальше было несколько десятков побитых рож, десятка два увольнений, но с пропажей инструмента мы вопрос решили. Тем не менее гайки с болтами, и прочую мелочёвку мы всё равно закупаем с запасом. Пусть понемногу, но тащат. Третий год боремся, снижая потери, но до идеала ещё далеко.»
Надо как-то накапливать будет глав по пятьдесят, чтоб за раз...