«И пришел Разрушитель», тома́ 1-2, и «Деревянный венец», том 1, Валерия Веденеева
Пятая, шестая и седьмая части цикла «Тёмный Маг»:
«Магия Разума? Боги наложили очень мало запретов, но те, которые существовали, были суровы, и запрет на Магию Разума был среди них.
Значит, для Вечного были не писаны даже законы богов?
Гниющее тело с глухим стуком упало на мраморную плиту, а на том месте, где оно только что стояло, остался полупрозрачный силуэт - знакомый Арону силуэт юноши с очень старыми глазами. Пять шагов до Ипполита призрак одолел в одно мгновение, а потом просто шагнул внутрь человека, будто впитался в него.
По телу юнца прошла судорога, гримасу ужаса сменила гримаса боли, но почти сразу исчезла. Ипполит - вернее, уже Вечный - повернул голову вправо, влево, шевельнул плечами, потом потянулся всем телом, будто примеряя новую одежду - хорошо ли сидит, по мерке ли сшита.
- Самое время, - сказал, довольно улыбаясь, - хотя тело с Даром сгодилось бы лучше.
И Арон, глядя на эту улыбку, отчетливо понял, что именно произошло с теми сотнями учеников Вечного, которые не вернулись. И что едва не случилось с ним самим.»
Там прямо напрашивается мемная картинка с котиками:
«- Достаточно, - сказал Вечный, и в то же мгновение управляющие Нити оказались вырваны у Арона, а мертвец превратился в горсть пепла. - Для первой базовой анимации неплохо, но использовать собственную энергию для подобного, сам понимаешь, не годится. Не то что армию, ты так даже одну когорту не поднимешь.
- Значит, жертвоприношение? - спросил Арон.
- Конечно. Конечно, жертвоприношение, - Вечный кивнул и улыбнулся, в этот раз почти по-доброму.»
Кто людям помогает...
«- Эй, красавица, что ты там прячешь? - Арон протянул руку отодвинуть ее волосы в сторону. Девушка отскочила назад, на лице отобразились испуг и возмущение, но он успел увидеть: вся левая сторона ее лица была покрыта уродливыми коричневыми буграми. Это могло быть последствием проклятия, болезни или яда, но что бы ни послужило причиной, выглядели бугры отвратительно.
Девушка торопливо вернула волосы на место, в глазах ее блеснули слезы стыда и унижения - и Арона кольнула жалость. На что могла быть похожа жизнь, омраченная таким уродством? И было ли в такой жизни хоть что-то кроме чужих насмешек и жестокости?
Быстро поставив принесенную еду на стол, девушка попыталась вернуться на кухню. Попыталась, потому что Арон успел перехватить ее за запястье:
- Подожди, милая. Я могу помочь.
- Что? - она замерла, глядя на него округлившимися глазами. Арон потянул ее за руку, заставляя сесть рядом, и поднес правую ладонь к буграм. Кожу укололи злые иглы застарелой ненависти - нет, все же не болезнь и не яд, а проклятие. Старое родовое проклятие, наложенное на предков девушки, но задевшее и ее. Арон ощутил и слабые следы целительской магии - кто-то уже пытался помочь, но не совладал.
Арон запустил щупальца Силы глубже, ища источник проклятия, - под слой кожи, под слой плоти, внутрь костей. Да, проклятие жило именно там, таилось в позвоночнике, расползалось по суставам. Бугры на лице были лишь одной из его манифестаций. Внутренним взором Арон видел теперь и другие метки, столь же отвратительные - на спине, на груди, на бедрах девушки. Убирать их по отдельности не имело смысла, нужно было выдернуть корень...
- Будет больно, - предупредил Арон, и девушка втянула воздух, всхлипнув, но тут же кивнула, глядя на него с недоверчивой надеждой.
Для его внутреннего взгляда проклятие напоминало черные нити. Нужно было собрать их, не пропустив ни одной. Проклятие пыталось сопротивляться - на остатках воли того, кто некогда произнес его, - но воля Арона была сильнее. Его Тьма была сильнее...
- Вот и все, - выдохнул он.
Девушка поднесла дрожащие пальцы к лицу, касаясь идеально гладкой кожи там, где минуту назад были бугры. Но по выражению ее лица было понятно - она ощутила исчезновение уродства еще до того, как Арон сказал об этом. Ощутила, что свободна.
Вот она подняла на него глаза, одновременно смеясь и плача, и Арон откинулся на спинку скамьи, расслабленно улыбаясь в ответ - чужая радость, яркая, искренняя и невинная, пьянила. И даже тягучее чувство опасности, все также давящее на виски, ненадолго показалось слабее.»
... тот тратит время зря!
«- На пятый день, когда вы вернулись, вы уже должны были знать, что я лечил людей, - сказал Арон. - Ваших людей. Вы должны были понять, что без моей помощи половина деревни бы умерла. Это никак не повлияло на ваше решение позвать Неркаса?
Староста побледнел еще сильнее:
- Мы люди маленькие, господин маг. Как бы я посмел сопротивляться воле Великого? Конечно, я был благодарен вам! Мы все были благод...
- Врет и изо всех сил сам пытается в это поверить, - удивленно сказал Идгар, поднял руки с плеч старосты и сжал тому виски. Лицо старосты исказилось в гримасе мучительной боли, потом разгладилось.
- Это никак не повлияло на мое решение, - сказал староста равнодушным тоном. - Скорее наоборот, я был рад узнать, что вы уже пять дней тратили Силу на лечение. Это давало больше шансов на то, что все получится и я получу свою награду. Сто таланов. Целых сто таланов...
Староста замолчал, выслушивая следующий вопрос Арона, и продолжил отвечать все также равнодушно:
- Да, остальные жители деревни тоже не возражали. Поначалу несколько человек пытались протестовать, но и они замолчали, когда узнали, что вы Темный.
Арон отвернулся от старосты и подошел к окну. Дом старосты был единственным в деревне, где в оконные рамы были вставлены стекла, остальные селяне не могли себе этого позволить. Подошел к окну, постоял, глядя на деревню, так хорошо видимую отсюда, с третьего этажа. Перед глазами вновь встала вооруженная толпа и дом, обложенный дровами. Если бы Мина не разбудила его...
- Пять таланов каждой семье, сто вам, и семь лет освобождения от налогов. Великий Неркас с каждым годом все щедрее, - сказал Арон негромко. У него были мысли о том, как поступить с предателями, но только сейчас он принял окончательное решение. Пожалуй, он знал еще один способ дать селянам семь лет освобождения от налогов...
Обернулся.
- Вира, господин маг! Мы заплатим виру! - в голос старосты вернулись собственные эмоции.
- Обязательно заплатите, - согласился Арон. - Но сперва ответьте на последний вопрос - где мои вещи, которые я тогда оставил в таверне?
- О! Я сохранил их! Собирался отдать вам... - пауза, Чтец нахмурился, после чего лицо старосты вновь исказилось от боли и вновь разгладилось: - Я собирался продать ваши вещи, но пока не нашел покупателя. Думал предложить их Великому Неркасу, но не успел - он ушел Вратами, едва понял, что упустил вас.
Какая хорошая новость.
Одну за другой Арон доставал свои вещи из тайника старейшины. И кошель с деньгами, и гримуар, и амулеты, и, самое главное - его дар для Мины. Денег ему было не жаль, артефакты он всегда мог добыть новые, но вещи, снятые с мертвых врагов, части тел мертвых врагов - их потеря сделала бы дар неполным.
- Вам повезло, тарэс, что вы ничего не успели продать, - Арон, улыбаясь, посмотрел на старейшину. - За это ваша смерть будет безболезненной. - И прижал ладонь к груди старосты точно напротив сердца.
Любой целитель был способен не только лечить прикосновением, но и убивать. Правда, среди Светлых такое считалось дурным тоном. Среди Темных... А Темные всегда поступали так, как им хотелось.
Арон остановил сердце старосты - это заняло меньше мгновения - и тут же пронзил его тело Нитями, поднимая, используя для этого собственную Силу.
За последние годы Арон считанные разы пользовался некромантией, и только когда другие виды магии не могли дать ему того, что требовалось. И ни разу с тех пор, как он перестал быть учеником Вечного, Арон не приносил людей в жертву. Не потому, что жалел - многие более чем заслуживали такого конца. А потому, что не хотел вновь испытывать то фальшивое ощущение всемогущества.
А еще при каждом использовании Мертвого Искусства ему казалось, будто часть его магии, часть его эррэ, сама тянется, сама желает провести жертвоприношение. Будто бы у магии обнаружился собственный разум и собственные чувства. Арон понимал, что это было самообманом, что на самом деле он сам очень хотел вернуть то полное единение со стихиями.
"Собери всех селян на главной площади", - мысленно приказал Арон старосте, одновременно убирая магию Воздуха, все еще держащую его ноги. Свежие мертвецы сохраняли все свои функции, сохраняли механическую память и привычное поведение - вряд ли кто-то из деревенских успеет заметить, что со старостой что-то не так. - "Сообщи им, что пришло важное сообщение из столицы, которые все должны услышать".»
«С тех пор всё тянутся передо мною кривые глухие окольные тропы...» (с) АБС:
«Да, эта широкая прямая дорога могла привести его к истинному - а не фальшивому - могуществу, могла дать ему великую власть. Но цена за это немногим отличалась от смерти, потому что - и Арон ощущал это с абсолютной уверенностью - потому что он перестанет быть собой. Останется лишь разумным, говорящим придатком к своей Силе. И вся его последующая жизнь будет посвящена тому, чтобы кормить жертвами этот Мертвый Дар.
Вассара... Ощущала ли она при каждом жертвоприношении такую же фальшивую радость, такое же фальшивое ощущение всемогущества? Был ли ее Дар таким же ненасытным? Пытался ли ее Дар согнуть ее волю также, как Дар Арона пытался согнуть его? Поняла ли она, куда ведет ее Дар? И если да, пыталась ли бороться, пыталась ли остаться собой или же приняла такое будущее с распростертыми объятиями?»
Хорошо, жду продолжение.
«Магия Разума? Боги наложили очень мало запретов, но те, которые существовали, были суровы, и запрет на Магию Разума был среди них.
Значит, для Вечного были не писаны даже законы богов?
Гниющее тело с глухим стуком упало на мраморную плиту, а на том месте, где оно только что стояло, остался полупрозрачный силуэт - знакомый Арону силуэт юноши с очень старыми глазами. Пять шагов до Ипполита призрак одолел в одно мгновение, а потом просто шагнул внутрь человека, будто впитался в него.
По телу юнца прошла судорога, гримасу ужаса сменила гримаса боли, но почти сразу исчезла. Ипполит - вернее, уже Вечный - повернул голову вправо, влево, шевельнул плечами, потом потянулся всем телом, будто примеряя новую одежду - хорошо ли сидит, по мерке ли сшита.
- Самое время, - сказал, довольно улыбаясь, - хотя тело с Даром сгодилось бы лучше.
И Арон, глядя на эту улыбку, отчетливо понял, что именно произошло с теми сотнями учеников Вечного, которые не вернулись. И что едва не случилось с ним самим.»
Там прямо напрашивается мемная картинка с котиками:
«- Достаточно, - сказал Вечный, и в то же мгновение управляющие Нити оказались вырваны у Арона, а мертвец превратился в горсть пепла. - Для первой базовой анимации неплохо, но использовать собственную энергию для подобного, сам понимаешь, не годится. Не то что армию, ты так даже одну когорту не поднимешь.
- Значит, жертвоприношение? - спросил Арон.
- Конечно. Конечно, жертвоприношение, - Вечный кивнул и улыбнулся, в этот раз почти по-доброму.»
Кто людям помогает...
«- Эй, красавица, что ты там прячешь? - Арон протянул руку отодвинуть ее волосы в сторону. Девушка отскочила назад, на лице отобразились испуг и возмущение, но он успел увидеть: вся левая сторона ее лица была покрыта уродливыми коричневыми буграми. Это могло быть последствием проклятия, болезни или яда, но что бы ни послужило причиной, выглядели бугры отвратительно.
Девушка торопливо вернула волосы на место, в глазах ее блеснули слезы стыда и унижения - и Арона кольнула жалость. На что могла быть похожа жизнь, омраченная таким уродством? И было ли в такой жизни хоть что-то кроме чужих насмешек и жестокости?
Быстро поставив принесенную еду на стол, девушка попыталась вернуться на кухню. Попыталась, потому что Арон успел перехватить ее за запястье:
- Подожди, милая. Я могу помочь.
- Что? - она замерла, глядя на него округлившимися глазами. Арон потянул ее за руку, заставляя сесть рядом, и поднес правую ладонь к буграм. Кожу укололи злые иглы застарелой ненависти - нет, все же не болезнь и не яд, а проклятие. Старое родовое проклятие, наложенное на предков девушки, но задевшее и ее. Арон ощутил и слабые следы целительской магии - кто-то уже пытался помочь, но не совладал.
Арон запустил щупальца Силы глубже, ища источник проклятия, - под слой кожи, под слой плоти, внутрь костей. Да, проклятие жило именно там, таилось в позвоночнике, расползалось по суставам. Бугры на лице были лишь одной из его манифестаций. Внутренним взором Арон видел теперь и другие метки, столь же отвратительные - на спине, на груди, на бедрах девушки. Убирать их по отдельности не имело смысла, нужно было выдернуть корень...
- Будет больно, - предупредил Арон, и девушка втянула воздух, всхлипнув, но тут же кивнула, глядя на него с недоверчивой надеждой.
Для его внутреннего взгляда проклятие напоминало черные нити. Нужно было собрать их, не пропустив ни одной. Проклятие пыталось сопротивляться - на остатках воли того, кто некогда произнес его, - но воля Арона была сильнее. Его Тьма была сильнее...
- Вот и все, - выдохнул он.
Девушка поднесла дрожащие пальцы к лицу, касаясь идеально гладкой кожи там, где минуту назад были бугры. Но по выражению ее лица было понятно - она ощутила исчезновение уродства еще до того, как Арон сказал об этом. Ощутила, что свободна.
Вот она подняла на него глаза, одновременно смеясь и плача, и Арон откинулся на спинку скамьи, расслабленно улыбаясь в ответ - чужая радость, яркая, искренняя и невинная, пьянила. И даже тягучее чувство опасности, все также давящее на виски, ненадолго показалось слабее.»
... тот тратит время зря!
«- На пятый день, когда вы вернулись, вы уже должны были знать, что я лечил людей, - сказал Арон. - Ваших людей. Вы должны были понять, что без моей помощи половина деревни бы умерла. Это никак не повлияло на ваше решение позвать Неркаса?
Староста побледнел еще сильнее:
- Мы люди маленькие, господин маг. Как бы я посмел сопротивляться воле Великого? Конечно, я был благодарен вам! Мы все были благод...
- Врет и изо всех сил сам пытается в это поверить, - удивленно сказал Идгар, поднял руки с плеч старосты и сжал тому виски. Лицо старосты исказилось в гримасе мучительной боли, потом разгладилось.
- Это никак не повлияло на мое решение, - сказал староста равнодушным тоном. - Скорее наоборот, я был рад узнать, что вы уже пять дней тратили Силу на лечение. Это давало больше шансов на то, что все получится и я получу свою награду. Сто таланов. Целых сто таланов...
Староста замолчал, выслушивая следующий вопрос Арона, и продолжил отвечать все также равнодушно:
- Да, остальные жители деревни тоже не возражали. Поначалу несколько человек пытались протестовать, но и они замолчали, когда узнали, что вы Темный.
Арон отвернулся от старосты и подошел к окну. Дом старосты был единственным в деревне, где в оконные рамы были вставлены стекла, остальные селяне не могли себе этого позволить. Подошел к окну, постоял, глядя на деревню, так хорошо видимую отсюда, с третьего этажа. Перед глазами вновь встала вооруженная толпа и дом, обложенный дровами. Если бы Мина не разбудила его...
- Пять таланов каждой семье, сто вам, и семь лет освобождения от налогов. Великий Неркас с каждым годом все щедрее, - сказал Арон негромко. У него были мысли о том, как поступить с предателями, но только сейчас он принял окончательное решение. Пожалуй, он знал еще один способ дать селянам семь лет освобождения от налогов...
Обернулся.
- Вира, господин маг! Мы заплатим виру! - в голос старосты вернулись собственные эмоции.
- Обязательно заплатите, - согласился Арон. - Но сперва ответьте на последний вопрос - где мои вещи, которые я тогда оставил в таверне?
- О! Я сохранил их! Собирался отдать вам... - пауза, Чтец нахмурился, после чего лицо старосты вновь исказилось от боли и вновь разгладилось: - Я собирался продать ваши вещи, но пока не нашел покупателя. Думал предложить их Великому Неркасу, но не успел - он ушел Вратами, едва понял, что упустил вас.
Какая хорошая новость.
Одну за другой Арон доставал свои вещи из тайника старейшины. И кошель с деньгами, и гримуар, и амулеты, и, самое главное - его дар для Мины. Денег ему было не жаль, артефакты он всегда мог добыть новые, но вещи, снятые с мертвых врагов, части тел мертвых врагов - их потеря сделала бы дар неполным.
- Вам повезло, тарэс, что вы ничего не успели продать, - Арон, улыбаясь, посмотрел на старейшину. - За это ваша смерть будет безболезненной. - И прижал ладонь к груди старосты точно напротив сердца.
Любой целитель был способен не только лечить прикосновением, но и убивать. Правда, среди Светлых такое считалось дурным тоном. Среди Темных... А Темные всегда поступали так, как им хотелось.
Арон остановил сердце старосты - это заняло меньше мгновения - и тут же пронзил его тело Нитями, поднимая, используя для этого собственную Силу.
За последние годы Арон считанные разы пользовался некромантией, и только когда другие виды магии не могли дать ему того, что требовалось. И ни разу с тех пор, как он перестал быть учеником Вечного, Арон не приносил людей в жертву. Не потому, что жалел - многие более чем заслуживали такого конца. А потому, что не хотел вновь испытывать то фальшивое ощущение всемогущества.
А еще при каждом использовании Мертвого Искусства ему казалось, будто часть его магии, часть его эррэ, сама тянется, сама желает провести жертвоприношение. Будто бы у магии обнаружился собственный разум и собственные чувства. Арон понимал, что это было самообманом, что на самом деле он сам очень хотел вернуть то полное единение со стихиями.
"Собери всех селян на главной площади", - мысленно приказал Арон старосте, одновременно убирая магию Воздуха, все еще держащую его ноги. Свежие мертвецы сохраняли все свои функции, сохраняли механическую память и привычное поведение - вряд ли кто-то из деревенских успеет заметить, что со старостой что-то не так. - "Сообщи им, что пришло важное сообщение из столицы, которые все должны услышать".»
«С тех пор всё тянутся передо мною кривые глухие окольные тропы...» (с) АБС:
«Да, эта широкая прямая дорога могла привести его к истинному - а не фальшивому - могуществу, могла дать ему великую власть. Но цена за это немногим отличалась от смерти, потому что - и Арон ощущал это с абсолютной уверенностью - потому что он перестанет быть собой. Останется лишь разумным, говорящим придатком к своей Силе. И вся его последующая жизнь будет посвящена тому, чтобы кормить жертвами этот Мертвый Дар.
Вассара... Ощущала ли она при каждом жертвоприношении такую же фальшивую радость, такое же фальшивое ощущение всемогущества? Был ли ее Дар таким же ненасытным? Пытался ли ее Дар согнуть ее волю также, как Дар Арона пытался согнуть его? Поняла ли она, куда ведет ее Дар? И если да, пыталась ли бороться, пыталась ли остаться собой или же приняла такое будущее с распростертыми объятиями?»
Хорошо, жду продолжение.