«Низший-4» и «Низший-5», Руслан Михайлов
Ещё два то́ма хорошего цикла:
«С легким поклоном паренек удалился, но не успел он скрыться за дверями, как внутрь впорхнул десяток разнополых ночных бабочек.
Ну как впорхнули... опущенные плечи и головы, сгорбленные спины, тяжелая бредущая походка, хриплые усталые голоса, лица в потеках макияжа, потерявшие блеск тряпки висят на их немало повидавших за ночь телах как пожухлые дырявые листья.
И ведь это элита - раз их пустили перекусить в этот зал.
Элитные смачные сукки отработавшие всю ночь. Истерзанные, изможденные, ненавидящие всех и вся.
Почему это зрелище кажется мне знакомым - возвращение домой усталых и переставших имитировать счастье шлюх. Почему это зрелище не кажется мне отталкивающим? Скорее привычным, но очень давним...
Я был сутенером в прошлой жизни?
Очень сомневаюсь. Не те у меня навыки. Не тот характер.
Но мне определенно знакомы эти вытянувшиеся и посеревшие от усталости лица с размазанным макияжем, отчего сукки больше похожи на списанных в утиль несмешных клоунов, нестройно шагающих в жерло крематория...»
Это, собственно, ключевая линия:
«- Зачем нам наверх?
- Там ответы.
- Ответы? Ответы на что?
- На все это дерьмо - отозвался я, выразительным жестом указывая на окружающий нас омерзительный пейзаж.
- Да с чего ты взял? Тут за весовых гномов считают. А они под нами. Нам даже за вход есть чем заплатить - отдадим расписную клешню Йорки, погундим с парой тамошних бугров, заимеем связи, поимеем выгоды.
- Ага - рассмеялся я - Заимеем. Поимеем. Вот все самое дерьмовое в мире начинается именно с этого, Рэк. Когда ты пытаешься не установить и заработать, а кого-то поиметь и что-то заиметь. Легко ты руки чужие как пропуска к своей сладкой жизни отдаешь.»
Потому, что главного героя так просто не остановить:
«- Ты меняешься. И меняешься быстро. Есть два варианта - либо ты продолжишь меняться и станешь такой как я, либо сдашься и предпочтешь отойти в сторонку и жить мирной жизнью. Сегодня у тебя и Баска был шанс уйти. Почему не ушли?
- Потому что ты мудак!
- Исчерпывающе. И где-то я это уже слышал.
- Не знаю почему не ушли! Не знаю! Но не знаю и почему иду с тобой дальше. Чем мы сейчас плохо живем?
- Чем мы сейчас плохо живем? - повторил я и тихо рассмеялся - Ты серьезно?
- А что? Настоящая теплая постель - только попроси. Шикарная жрачка. Рыба, гоблин! Рыба! Мы жрем настоящую рыбу! У нас теперь неплохое оружие. Я научусь стрелять - и с плуксами станет воевать еще легче.
- Вспомни себя - попросил я.
- В смысле?
- Вспомни себя недавнюю. Когда мы разобрались с Джонни и его ушлепками, когда создали группу, познакомились с Баском, когда началась регулярная подработка и мы все начали выходить из минуса - ты ведь тогда была счастлива. Помнишь?
- Конечно помню! Жизненное пике наконец-то закончилось. Спасибо тебе. Если бы не ты...
- Я не об этом. Ты тогда была счастлива. Да?
- Говорю же - да.
- Ну так давай вернемся, - предложил я.
- Ржешь и жжешь? Опять твои тупые приколы? Я ведь с тобой по серьезному...
- Заткнись и слушай - рыкнул я - Какие приколы? Я тоже на полном серьезе - давай вернемся. На Окраину. В нашу родную тихую кляксу, где мы самые крутые перцы. Станем таскать ведрами серую слизь, ходить на зачистку плуксовых гнезд, получать дополнительные задания от системы, а иногда наведываться на славный семнадцатый перекресток и брать работу бурлаками - уже чисто для души. Давай. Собирайся, буди наших - и двинулись. Вернемся в счастливые места и времена. Заживем с улыбками на бледных харях. Готова?
Молчание...»
Увы, знакомо:
«- Ты серьезно, Оди? - стоящая сзади Йорка ткнула меня коленом в спину - Это... это же разумный мешок дерьма с длинной подлой рукой. Убить его - милосердие.
- А червя убить почему тогда не милосердие? - приподнял я удивленно бровь, повернув голову и глядя на Йорку снизу-вверх - Тоже ведь милосердие? Че ему мучиться без ножек и ручек? Насилуй кто хочешь, издевайся кто хочет...
- Это другое! Червь... червь человек! Его жалко!
- Тебе жалко червя лишь из-за беспомощности, похожести на себя саму и боязни однажды оказаться на его месте - проворчал я - Человек тот еще гнида черствая. Ему жалко лишь тех, кто кажется ему маленьким, милым и хоть чем-то похожим на него самого. Ой девушка без ног - бедняжка! Ой птичка со сломанным крылышком - надо ей срочно помочь! Ой старушка упала - поднимите ее! Ой серийного убийцу-насильника хотят казнить - это же бесчеловечно! Давай устроим протест! Ой тут какой-то склизкий стонущий разумный мешок - фу! Убейте его из милосердия!
- Да хоть бы и так! Птички со сломанными крылышками трупы не жрут!
- Мало ты птичек видала, похоже, - хмыкнул я.»
И о «доброте» Системы хорошо:
«- А дэвы? Их мясо даже Хван сожрать не стал - а он жрет протухшую падаль! Помнишь, как он рассказывал, что последних пауков доедал, когда их мясо уже стало таким мягким, что пенилось как кремовое мыло и само с чавканьем с костей слезало?
- Угх... помню...
- После встречи с дэвами я и задался вопросом - продолжил я - Это же вопрос, лежащий на самой поверхности. Мы живем в мире, где с человеческими телами проводят занятные манипуляции. Обращаются с телами как с конструкторами. Легко играют с генами, смешивая их в причудливый коктейль. Вот и ответь - насколько сложно добавить в наши тела - пусть даже регулярно повторяемой бесплатной инъекцией - что-то вроде гормона, вещества или чего-то там еще, что попросту сделает наше мясо либо ядовитым, либо вызывающим кровавую диарею для любого ублюдка, кто его решит сожрать? Призмы, жавлы и плуксы не в счет - пусть жрут. Но вот чтобы сучий гоблин решивший сожрать другого гоблина обдристался бы вусмерть, сам бы пополз в медблок моля прикончить его. Но система этого не делает! И мясо одного гоблина по-прежнему остается сладким угощением для другого. Ответь мне, Баск. Почему?
Зомби молча развел руками. Промолчала и Йорка. Хван что-то пробухтел, но тут на его пути попался достаточно крупный жавл и он предпочел заняться перекусом. Оглядев всех, я усмехнулся:
- Что и никто не скажет какой-нибудь трогательной хрени вроде "Пути Матери неисповедимы"? Йорка. Ты ведь звала ее мамой.»
Как такие выверты автору в голову приходят - просто диву даёшься. Жду продолжение.
«С легким поклоном паренек удалился, но не успел он скрыться за дверями, как внутрь впорхнул десяток разнополых ночных бабочек.
Ну как впорхнули... опущенные плечи и головы, сгорбленные спины, тяжелая бредущая походка, хриплые усталые голоса, лица в потеках макияжа, потерявшие блеск тряпки висят на их немало повидавших за ночь телах как пожухлые дырявые листья.
И ведь это элита - раз их пустили перекусить в этот зал.
Элитные смачные сукки отработавшие всю ночь. Истерзанные, изможденные, ненавидящие всех и вся.
Почему это зрелище кажется мне знакомым - возвращение домой усталых и переставших имитировать счастье шлюх. Почему это зрелище не кажется мне отталкивающим? Скорее привычным, но очень давним...
Я был сутенером в прошлой жизни?
Очень сомневаюсь. Не те у меня навыки. Не тот характер.
Но мне определенно знакомы эти вытянувшиеся и посеревшие от усталости лица с размазанным макияжем, отчего сукки больше похожи на списанных в утиль несмешных клоунов, нестройно шагающих в жерло крематория...»
Это, собственно, ключевая линия:
«- Зачем нам наверх?
- Там ответы.
- Ответы? Ответы на что?
- На все это дерьмо - отозвался я, выразительным жестом указывая на окружающий нас омерзительный пейзаж.
- Да с чего ты взял? Тут за весовых гномов считают. А они под нами. Нам даже за вход есть чем заплатить - отдадим расписную клешню Йорки, погундим с парой тамошних бугров, заимеем связи, поимеем выгоды.
- Ага - рассмеялся я - Заимеем. Поимеем. Вот все самое дерьмовое в мире начинается именно с этого, Рэк. Когда ты пытаешься не установить и заработать, а кого-то поиметь и что-то заиметь. Легко ты руки чужие как пропуска к своей сладкой жизни отдаешь.»
Потому, что главного героя так просто не остановить:
«- Ты меняешься. И меняешься быстро. Есть два варианта - либо ты продолжишь меняться и станешь такой как я, либо сдашься и предпочтешь отойти в сторонку и жить мирной жизнью. Сегодня у тебя и Баска был шанс уйти. Почему не ушли?
- Потому что ты мудак!
- Исчерпывающе. И где-то я это уже слышал.
- Не знаю почему не ушли! Не знаю! Но не знаю и почему иду с тобой дальше. Чем мы сейчас плохо живем?
- Чем мы сейчас плохо живем? - повторил я и тихо рассмеялся - Ты серьезно?
- А что? Настоящая теплая постель - только попроси. Шикарная жрачка. Рыба, гоблин! Рыба! Мы жрем настоящую рыбу! У нас теперь неплохое оружие. Я научусь стрелять - и с плуксами станет воевать еще легче.
- Вспомни себя - попросил я.
- В смысле?
- Вспомни себя недавнюю. Когда мы разобрались с Джонни и его ушлепками, когда создали группу, познакомились с Баском, когда началась регулярная подработка и мы все начали выходить из минуса - ты ведь тогда была счастлива. Помнишь?
- Конечно помню! Жизненное пике наконец-то закончилось. Спасибо тебе. Если бы не ты...
- Я не об этом. Ты тогда была счастлива. Да?
- Говорю же - да.
- Ну так давай вернемся, - предложил я.
- Ржешь и жжешь? Опять твои тупые приколы? Я ведь с тобой по серьезному...
- Заткнись и слушай - рыкнул я - Какие приколы? Я тоже на полном серьезе - давай вернемся. На Окраину. В нашу родную тихую кляксу, где мы самые крутые перцы. Станем таскать ведрами серую слизь, ходить на зачистку плуксовых гнезд, получать дополнительные задания от системы, а иногда наведываться на славный семнадцатый перекресток и брать работу бурлаками - уже чисто для души. Давай. Собирайся, буди наших - и двинулись. Вернемся в счастливые места и времена. Заживем с улыбками на бледных харях. Готова?
Молчание...»
Увы, знакомо:
«- Ты серьезно, Оди? - стоящая сзади Йорка ткнула меня коленом в спину - Это... это же разумный мешок дерьма с длинной подлой рукой. Убить его - милосердие.
- А червя убить почему тогда не милосердие? - приподнял я удивленно бровь, повернув голову и глядя на Йорку снизу-вверх - Тоже ведь милосердие? Че ему мучиться без ножек и ручек? Насилуй кто хочешь, издевайся кто хочет...
- Это другое! Червь... червь человек! Его жалко!
- Тебе жалко червя лишь из-за беспомощности, похожести на себя саму и боязни однажды оказаться на его месте - проворчал я - Человек тот еще гнида черствая. Ему жалко лишь тех, кто кажется ему маленьким, милым и хоть чем-то похожим на него самого. Ой девушка без ног - бедняжка! Ой птичка со сломанным крылышком - надо ей срочно помочь! Ой старушка упала - поднимите ее! Ой серийного убийцу-насильника хотят казнить - это же бесчеловечно! Давай устроим протест! Ой тут какой-то склизкий стонущий разумный мешок - фу! Убейте его из милосердия!
- Да хоть бы и так! Птички со сломанными крылышками трупы не жрут!
- Мало ты птичек видала, похоже, - хмыкнул я.»
И о «доброте» Системы хорошо:
«- А дэвы? Их мясо даже Хван сожрать не стал - а он жрет протухшую падаль! Помнишь, как он рассказывал, что последних пауков доедал, когда их мясо уже стало таким мягким, что пенилось как кремовое мыло и само с чавканьем с костей слезало?
- Угх... помню...
- После встречи с дэвами я и задался вопросом - продолжил я - Это же вопрос, лежащий на самой поверхности. Мы живем в мире, где с человеческими телами проводят занятные манипуляции. Обращаются с телами как с конструкторами. Легко играют с генами, смешивая их в причудливый коктейль. Вот и ответь - насколько сложно добавить в наши тела - пусть даже регулярно повторяемой бесплатной инъекцией - что-то вроде гормона, вещества или чего-то там еще, что попросту сделает наше мясо либо ядовитым, либо вызывающим кровавую диарею для любого ублюдка, кто его решит сожрать? Призмы, жавлы и плуксы не в счет - пусть жрут. Но вот чтобы сучий гоблин решивший сожрать другого гоблина обдристался бы вусмерть, сам бы пополз в медблок моля прикончить его. Но система этого не делает! И мясо одного гоблина по-прежнему остается сладким угощением для другого. Ответь мне, Баск. Почему?
Зомби молча развел руками. Промолчала и Йорка. Хван что-то пробухтел, но тут на его пути попался достаточно крупный жавл и он предпочел заняться перекусом. Оглядев всех, я усмехнулся:
- Что и никто не скажет какой-нибудь трогательной хрени вроде "Пути Матери неисповедимы"? Йорка. Ты ведь звала ее мамой.»
Как такие выверты автору в голову приходят - просто диву даёшься. Жду продолжение.