«Фортуна Эрика Минца» и «Выбор курса», Макс Мах
Хороший автор запустил космооперный цикл «Пилот ракетоносца»:
«- А ты, Счастливчик, чего молчишь?
Счастливчиком Эрика назвал инспектор учебных заведений округа при переводе в училище пилотов. Назвал с иронией, подразумевающей законченного неудачника. Вьюн истории этой не знает и не может знать, - слышал что-то краем уха и все, - но вот прикапываться к Эрику это ему совершенно не мешает. Штефан Бирн, как и большинство других курсантов, вырос в семье, - а семьи на Иль-де-Франс обычно большие, - знает своих родителей, имеет множество братьев и кузенов. Кроме того он попал в училище по реестровому набору рекрутов из колонии Новая Швабия - одной из пяти основных колоний континента Промисленд, - и это делает его здесь, да и везде на планете, "своим". А Эрик, мало того, что штрафник, он везде, - на планете, на континенте и в училище - чужак, да еще и безродный сирота ко всему. Глумиться над такими, как он, легко и просто. Никто за него не вступится, потому что некому.»
Тоже вопрос - как с таким детством персонаж вырос с офигенным здоровьем?
«Вообще, если разобраться, Эрик невероятно везучий человек. Не зря его позже прозвали Счастливчиком. Первый раз ему повезло, когда самодельный нож какого-то мелкого негодяя из стаи Рыжих псов распорол Эрику кожу и тощую плоть, но застрял в ребрах. Не дошел, в общем, ни до сердца, ни до легкого. То есть, наверное, Эрику везло и раньше. Все-таки дожить в Смоляном городке до шестилетнего возраста, не имея при этом семьи и не являясь членом стаи, задача, как говорят математики, "отнюдь не тривиальная". Тем не менее, как-то же выжил!
Эрик не помнил, как ему это удалось, но факт, как говорится, на лицо. Детских воспоминаний у него почти не осталось, хотя кое-что время от времени всплывало в памяти. Он помнил, например, подвал сгоревшего дома, где какой-то беззубый старик в лохмотьях учил детей грамоте и счету. Воспоминание было туманным и включало в себя запах гари и чувство голода. Однако, как ни крути, читать-то он тогда все-таки научился и, значит, провел в том подвале не день и не два.
Еще вспоминались помойки. Не одна, а много разных. Еды там практически не было, - разве что крысу прибьешь, - но можно было найти что-то, за что старьевщики платили настоящие деньги. Немного. Грош или два, что бы это ни было и сколько бы ни стоило на самом деле. Но два грошика - это пол буханки суррогатного хлеба, а для такого маленького мальчика, каким был тогда Эрик, это еда на два дня. Или даже на три, если наступала голодная полоса.
Голод, боль и холод. Вот что вспоминалось отчетливо. Остальное, как в тумане. Драки. Драк, похоже, было много. Боль и кровь, злость и страх. А еще чердаки и подвалы Смоляного городка. Другие дети. Кое-кто из них говорил на ланге, но большинство - на местных диалектах дойча и руза. Это Эрик помнил твердо, а вот лица и события не запомнились. Все смутно и нечетко - память ребенка, медленно умирающего от голода. И все-таки, главное в этой истории не страдания и невзгоды, которые он претерпел, а то, что там и тогда Эрик выжил. По-видимому, ему очень сильно повезло, как повезло и в тот день, когда заточка "рыжего" сучонка застряла у него в ребрах. Тогда его пожалел какой-то старьевщик. Отогнал стаю. Кажется, даже стрелял поверх голов из дробовика. Притащил истекающего кровью Эрика в свою берлогу - вспоминалось темное, задымленное, но при этом пахнущее едой помещение, - вытащил из тела нож, обработал рану. Зашил. А потом сдал Эрика в детский дом, что, наверное, было совсем непросто. Слишком много беспризорников пряталось по щелям в руинах Старого порта и в трущобах Смоляного городка.
Детский дом, в который попал Эрик, был ужасным местом. Там тоже все время было холодно, голодно и страшно. Чего конкретно боялись дети, Эрик теперь вспомнить не мог, хотя и догадывался. И еще там постоянно дрались. За еду, за место у печки, за все.»
Интересный термин - почему «дрочить»?
«Впрочем, у Эрика мотив "не связываться" совсем другой. Если бы он захотел, то избил бы Вьюна до полусмерти, - и его, и его шавок, - но наученный горьким опытом делать этого не станет. Училище пилотов москитного флота не Смоляной городок, здесь калечить противника, тем более, убивать - нельзя. Мигом вышвырнут на свалку или запишут в "черный десант". И то, и другое означает конец, причем, конец быстрый и печальный.
"Ладно, - решил Эрик, стараясь на всякий случай держать Вьюна в поле зрения, - терпеть осталось недолго: всего полтора года. Сущие пустяки! Я выдержу, я смогу..."
Он уже совершил однажды ошибку, замахнувшись не на того, на кого следует, и вот результат: вместо третьего курса звездной академии шестой курс в училище пилотов "москитных сил". И добро бы, речь шла о настоящих москитниках - истребителях планетарных сил обороны или "палубных" истребителях тяжелых кораблей. С гораздо большей вероятностью всех их распределят на нижние палубы крейсеров и "носителей" или на такие вот орбитальные крепости, как "Птицелов", один из сегментов которого возник сейчас на обзорном экране. Кто-то же должен "рулить" на шаттлах, ремонтниках и прочей невооруженной мелюзге. Печально, разумеется, но Эрик умел принимать мир таким, каков он есть: лучше таскать почту и вывозить корабельный мусор, чем идти в первой волне десанта или "дрочить" на каторжных работах.»
Хм, точно?
«Не зря же древние говорили, что хорошая репутация заменяет наследство.»
«Джентльмен к западу от Суэца не отвечает за то, что делает джентльмен к востоку от Суэца»:
«И, если прежде Эрик отнесся к словам адмирала Герца с известным скепсисом, события последнего времени позволили ему понять наконец, о чем говорил маститый психолог.
Герц предлагал четко разделять любовь и секс. Любовь, по его мнению, сильное и важное чувство, которое благотворно влияет на качество секса, но может существовать и само по себе без какой-либо связи с физиологией, хотя в последнем случае возможны негативные последствия для организма человека. Секс, в свою очередь, это чистая физиология, которая желательна в случае разделенной любви и, более того, способна усилить чувства влюбленных, но прекрасно существует сам по себе, не нуждаясь в подкреплении со стороны чувств. Длинные и неглупые рассуждения профессора сводились к простой констатации фактов. Люди различаются по своей сексуальной конституции, у них разное либидо, которое к тому же подвержено влиянию множества факторов. Грубо говоря, человек со слабым либидо, да еще и занятый сложной работой или находящийся в состоянии сильного стресса, легко справляется с "соблазнами" и может без труда соблюдать вынужденный целибат астронавта, подолгу находящегося вдали от любимого человека. Соблюдение верности в этом случае в большей мере связано с физиологией, а не с моралью, даже если сам человек думает иначе. Однако у людей с сильным либидо все происходит с точностью до наоборот. Чем больше стресс, тем сильнее половой аппетит. Разумеется, все это можно снивелировать с помощью специальных медикаментозных средств, но ничего здорового в этом нет, да и помогает не всегда. Поэтому у офицеров ВКС с верностью супругам или постоянным партнерам - серьезные проблемы. Адмирал Герц полагал, однако, что проблемы эти вызваны неправильным пониманием взаимосвязей между чувствами (любви, долга и прочего в том же духе) и секса. Но если вы способны отделить одно от другого, все противоречия снимаются сами собой. Однако и хвастаться тут нечем. Чем меньше знает ваш партнер о сексе на стороне, тем лучше. Или согласно старой флотской поговорке, "все, что происходит в походе, пусть в походе и останется".»
Бодро и вкусно, даже герой, «поглодавший старых книжек» и резко крутеющий не напрягает от слова «совсем». «Царапнул» лишь один момент: ёлки, у межзвёздного боевого пилота, который не вылазит с медкомиссий, врачи не могут правильно определить возраст? Да ладно? Это круче, чем внезапная двойня у королевы Задолбалы от Ананакина, ей-ей. А так - рекомендую и жду продолжение...
«- А ты, Счастливчик, чего молчишь?
Счастливчиком Эрика назвал инспектор учебных заведений округа при переводе в училище пилотов. Назвал с иронией, подразумевающей законченного неудачника. Вьюн истории этой не знает и не может знать, - слышал что-то краем уха и все, - но вот прикапываться к Эрику это ему совершенно не мешает. Штефан Бирн, как и большинство других курсантов, вырос в семье, - а семьи на Иль-де-Франс обычно большие, - знает своих родителей, имеет множество братьев и кузенов. Кроме того он попал в училище по реестровому набору рекрутов из колонии Новая Швабия - одной из пяти основных колоний континента Промисленд, - и это делает его здесь, да и везде на планете, "своим". А Эрик, мало того, что штрафник, он везде, - на планете, на континенте и в училище - чужак, да еще и безродный сирота ко всему. Глумиться над такими, как он, легко и просто. Никто за него не вступится, потому что некому.»
Тоже вопрос - как с таким детством персонаж вырос с офигенным здоровьем?
«Вообще, если разобраться, Эрик невероятно везучий человек. Не зря его позже прозвали Счастливчиком. Первый раз ему повезло, когда самодельный нож какого-то мелкого негодяя из стаи Рыжих псов распорол Эрику кожу и тощую плоть, но застрял в ребрах. Не дошел, в общем, ни до сердца, ни до легкого. То есть, наверное, Эрику везло и раньше. Все-таки дожить в Смоляном городке до шестилетнего возраста, не имея при этом семьи и не являясь членом стаи, задача, как говорят математики, "отнюдь не тривиальная". Тем не менее, как-то же выжил!
Эрик не помнил, как ему это удалось, но факт, как говорится, на лицо. Детских воспоминаний у него почти не осталось, хотя кое-что время от времени всплывало в памяти. Он помнил, например, подвал сгоревшего дома, где какой-то беззубый старик в лохмотьях учил детей грамоте и счету. Воспоминание было туманным и включало в себя запах гари и чувство голода. Однако, как ни крути, читать-то он тогда все-таки научился и, значит, провел в том подвале не день и не два.
Еще вспоминались помойки. Не одна, а много разных. Еды там практически не было, - разве что крысу прибьешь, - но можно было найти что-то, за что старьевщики платили настоящие деньги. Немного. Грош или два, что бы это ни было и сколько бы ни стоило на самом деле. Но два грошика - это пол буханки суррогатного хлеба, а для такого маленького мальчика, каким был тогда Эрик, это еда на два дня. Или даже на три, если наступала голодная полоса.
Голод, боль и холод. Вот что вспоминалось отчетливо. Остальное, как в тумане. Драки. Драк, похоже, было много. Боль и кровь, злость и страх. А еще чердаки и подвалы Смоляного городка. Другие дети. Кое-кто из них говорил на ланге, но большинство - на местных диалектах дойча и руза. Это Эрик помнил твердо, а вот лица и события не запомнились. Все смутно и нечетко - память ребенка, медленно умирающего от голода. И все-таки, главное в этой истории не страдания и невзгоды, которые он претерпел, а то, что там и тогда Эрик выжил. По-видимому, ему очень сильно повезло, как повезло и в тот день, когда заточка "рыжего" сучонка застряла у него в ребрах. Тогда его пожалел какой-то старьевщик. Отогнал стаю. Кажется, даже стрелял поверх голов из дробовика. Притащил истекающего кровью Эрика в свою берлогу - вспоминалось темное, задымленное, но при этом пахнущее едой помещение, - вытащил из тела нож, обработал рану. Зашил. А потом сдал Эрика в детский дом, что, наверное, было совсем непросто. Слишком много беспризорников пряталось по щелям в руинах Старого порта и в трущобах Смоляного городка.
Детский дом, в который попал Эрик, был ужасным местом. Там тоже все время было холодно, голодно и страшно. Чего конкретно боялись дети, Эрик теперь вспомнить не мог, хотя и догадывался. И еще там постоянно дрались. За еду, за место у печки, за все.»
Интересный термин - почему «дрочить»?
«Впрочем, у Эрика мотив "не связываться" совсем другой. Если бы он захотел, то избил бы Вьюна до полусмерти, - и его, и его шавок, - но наученный горьким опытом делать этого не станет. Училище пилотов москитного флота не Смоляной городок, здесь калечить противника, тем более, убивать - нельзя. Мигом вышвырнут на свалку или запишут в "черный десант". И то, и другое означает конец, причем, конец быстрый и печальный.
"Ладно, - решил Эрик, стараясь на всякий случай держать Вьюна в поле зрения, - терпеть осталось недолго: всего полтора года. Сущие пустяки! Я выдержу, я смогу..."
Он уже совершил однажды ошибку, замахнувшись не на того, на кого следует, и вот результат: вместо третьего курса звездной академии шестой курс в училище пилотов "москитных сил". И добро бы, речь шла о настоящих москитниках - истребителях планетарных сил обороны или "палубных" истребителях тяжелых кораблей. С гораздо большей вероятностью всех их распределят на нижние палубы крейсеров и "носителей" или на такие вот орбитальные крепости, как "Птицелов", один из сегментов которого возник сейчас на обзорном экране. Кто-то же должен "рулить" на шаттлах, ремонтниках и прочей невооруженной мелюзге. Печально, разумеется, но Эрик умел принимать мир таким, каков он есть: лучше таскать почту и вывозить корабельный мусор, чем идти в первой волне десанта или "дрочить" на каторжных работах.»
Хм, точно?
«Не зря же древние говорили, что хорошая репутация заменяет наследство.»
«Джентльмен к западу от Суэца не отвечает за то, что делает джентльмен к востоку от Суэца»:
«И, если прежде Эрик отнесся к словам адмирала Герца с известным скепсисом, события последнего времени позволили ему понять наконец, о чем говорил маститый психолог.
Герц предлагал четко разделять любовь и секс. Любовь, по его мнению, сильное и важное чувство, которое благотворно влияет на качество секса, но может существовать и само по себе без какой-либо связи с физиологией, хотя в последнем случае возможны негативные последствия для организма человека. Секс, в свою очередь, это чистая физиология, которая желательна в случае разделенной любви и, более того, способна усилить чувства влюбленных, но прекрасно существует сам по себе, не нуждаясь в подкреплении со стороны чувств. Длинные и неглупые рассуждения профессора сводились к простой констатации фактов. Люди различаются по своей сексуальной конституции, у них разное либидо, которое к тому же подвержено влиянию множества факторов. Грубо говоря, человек со слабым либидо, да еще и занятый сложной работой или находящийся в состоянии сильного стресса, легко справляется с "соблазнами" и может без труда соблюдать вынужденный целибат астронавта, подолгу находящегося вдали от любимого человека. Соблюдение верности в этом случае в большей мере связано с физиологией, а не с моралью, даже если сам человек думает иначе. Однако у людей с сильным либидо все происходит с точностью до наоборот. Чем больше стресс, тем сильнее половой аппетит. Разумеется, все это можно снивелировать с помощью специальных медикаментозных средств, но ничего здорового в этом нет, да и помогает не всегда. Поэтому у офицеров ВКС с верностью супругам или постоянным партнерам - серьезные проблемы. Адмирал Герц полагал, однако, что проблемы эти вызваны неправильным пониманием взаимосвязей между чувствами (любви, долга и прочего в том же духе) и секса. Но если вы способны отделить одно от другого, все противоречия снимаются сами собой. Однако и хвастаться тут нечем. Чем меньше знает ваш партнер о сексе на стороне, тем лучше. Или согласно старой флотской поговорке, "все, что происходит в походе, пусть в походе и останется".»
Бодро и вкусно, даже герой, «поглодавший старых книжек» и резко крутеющий не напрягает от слова «совсем». «Царапнул» лишь один момент: ёлки, у межзвёздного боевого пилота, который не вылазит с медкомиссий, врачи не могут правильно определить возраст? Да ладно? Это круче, чем внезапная двойня у королевы Задолбалы от Ананакина, ей-ей. А так - рекомендую и жду продолжение...