«Ферзь - одинокая фигура», Роман Суржиков
Хороший автор прикинул что будет, если все вот эти НЛП и гипнозы менталистов вдруг и вправду начнут работать - пусть и у немногих граждан:
«- Жестко ты его, - сказал я. В сущности, мне было плевать на свидетеля - потому я и начал разговор с него, как с более нейтральной темы.
- Тебе же плевать, - отметил Дим. - В любом случае, он должен быть мне благодарен - за избавление от подозрений в убийстве.
Еще бы. Друг атаковал его технично, в три волны - я отслеживал. Сперва развязностью сбил шаблонную защиту, затем заболтал на пятой, собрал все внимание Сергея к речевым анализаторам, добавил эмоций, чтобы нарушить логический контроль. А потом мгновенно перенес вектор удара на шестую, в плоскость волевого давления. Неподготовленный человек не смог бы лгать при этом - не хватило бы ресурсов сознания. Свидетель и не солгал - он невиновен.»
О, да - таких «недооценённых» толпы:
«У эксперта были длинные засаленные волосы и неаккуратная бородка, сросшаяся с усами. В левом ухе торчала безразмерная серьга, черная футболка скелетисто провисала на тощих плечах. С футболки взирал черно-белый Че Гевара в кепке. Весь вид эксперта даже не говорил, а орал о том, что перед нами - креативная личность, свободный творец, что подлинное предназначение его - днями спать, ночами дымить "кэмелом" перед тридцатидюймовым монитором в элитном дизайн-бюро, одним росчерком светового пера создавать логотип, над которым клиент благоговейно выдохнет: "Бомба!..", а потом на неделю уходить в творческий кризис и посылать всех матом. Злая судьба, однако, уготовала ему роль штатной шестеренки в механизме судебно-технической экспертизы, и единственным сходством желанной участи с участью реальной оказался большой экран.»
Офигеть можно:
«Мы, люди, по умолчанию верим друг другу. Так мы устроены от рождения. Норма - верить сказанному, не норма - сомневаться.
С течением времени наслаивается опыт. Он - стена, сложенная из кирпичей-убеждений. Каждое убеждение когда-то кем-то сформировано. Редко: мы пережили ситуацию и сделали вывод. Часто: кто-то сказал, и мы ему поверили, ведь поначалу это норма - верить сказанному. Так или иначе, убеждения складываются плотно одно к другому, выстраивают каркас нашего мировоззрения. Расхожая фраза: "Смотришь на мир сквозь розовые очки", - имеет мало общего с реальностью. Большинство из нас смотрят на мир сквозь кирпичную стену. Мы видим не реальность, а свои представления о ней.
И вот теперь мы больше не верим друг другу. Мы имеем сотни убеждений, мешающих доверию. Мужчины лгут, а женщины - еще чаще. "Мужики - козлы, бабы - стервы". Если человек просит денег, то хочет нас обмануть; если предлагает денег - тем более. "Бесплатный сыр - только в мышеловке". Человек без документов - ненормален, ему нельзя доверять. "Не отдам, у вас документов нету!" Человек, одетый не как все, - тоже ненормален. "Вырядилась, поглядите-ка! Сучка крашеная!" Говорит о религии - фанатик, говорит о сексе - извращенец, о политике - радикал, о деньгах - мошенник. Когда человек вообще заговаривает с нами - уже само по себе тревожно. "Нельзя говорить с незнакомцами!" Это из детства, а детские убеждения - самые прочные: камни в основании стены. Кто-то обращается к тебе - значит, чего-то хочет. Плохо, опасно! Нормальный человек не лезет в чужие дела, не пристает с вопросами. Нормальный ничего ни от кого не хочет! Если тебя спрашивают более сложное, чем "который час?", будь настороже. С чего это он спрашивает? На каком основании, по какому праву? Вопросы - статусная привилегия. "Вопросы здесь задаю я!" Что он выведывает? Зачем треплет языком? "Молчание - золото". А уж если чего-то просят - совсем скверно. "Никогда ни о чем не просите. Сами заметят и дадут..."
Так работает стена. Хочешь поговорить искренне - преодолей ее.
Можно войти в дверь - это отдушина для социальных контактов. Она заперта разной сложности замками из этикета и культурных норм. "Простите, что беспокою вас... Мне сказал о вас такой-то (вы знаете его и доверяете). У меня есть предлог для обращения к вам (вполне, с точки зрения общества, уважительный)". Медленно. И все же настораживает: человек взвесит в уме все твои слова, сверит со своей реальностью...
Можно - в окно. Человек оставляет контактные окна: редкие отверстия в стене, сквозь которые он впускает в свой мир нечто новое. Обычно они связаны с работой, хобби, учебой; иногда - с поиском сексуального партнера. Окна приносят развитие, но и опасность. Они открыты, сквозь них втекает воздух, дождь, жара или ночная темень... может и чужак влезть! Мир за стеною опасен - взрослый человек это знает, не зря же он стену выстроил! Потому окна часто узки, как бойницы, или занавешены шторами, закрыты ставнями. Иногда открываются: угадаешь минуту - войдешь. Но окно всегда навязывает тебе рамки, а они стесняют действия.
- Как зовут вашу чудесную собачку?
- Цесочка.
- А как зовут вас?
- Это еще зачем?..
Можно таранить стену или пройти ее насквозь. Так действует большинство пси-тэ. Выбирают кирпич из тех, что держатся слабее, и выбивают его волевым ударом. Или проникают сквозь кладку, как призрак: суггестией или манипуляцией обращаются прямо к подсознанию. Но все это требует хотя бы крохи времени и первичного доверия. Человек может сразу прервать контакт - и ты не успеешь войти в бессознательное.
Есть и еще один способ.
Никогда прежде я не видел, как работает ферзь. И сейчас, хотя следил за Мари и слушал каждое слово, все же не понимал. Она произносила лишь одну-две фразы - всякий раз другие. Без нажима, без суггестии - уж это я мог различить. Просто говорила, как обычная пешка, лишенная подготовки.
- Чудо, что я вас застала! Нам жутко нужна ваша помощь! Без вас - никак, хоть плачь!
- Мы по делу. Двадцать лет назад здесь учился мальчик, Юрий Малахов.
- Ох, я боюсь, что вы не вспомните... Это так давно было, а память - ох! Но постарайтесь, очень вас прошу!
- Простите нам дурную просьбу. Мы ищем вашего ученика...
Всегда - с новой интонацией и выражением лица. Весело. Сухо. С мольбой. Игриво.
И всякий раз она попадала в точку! Ей отвечали все, как один. Неважно, были ли заняты или обеспокоены, спешили на урок, расслаблялись в курилке, копались в стопках тетрадей и журналов, отчитывали какого-нибудь школьника. После двух фраз Мари всякий забывал о своем деле... да и вообще обо всем, кроме нас.»
Н-да...
«- А что, если Елена Малахова знала, что случилось в детдоме? Понимала, что у Юрия есть причины для мести? Когда он решил отомстить своим бывшим обидчикам, то понял, что Елена станет свидетелем на стороне обвинения. Вот и убил ее.
- Тоже немного маньяцкая версия. Юрий убивает невинную женщину, собственную приемную мать, лишь бы иметь возможность кому-то там отомстить? Поступок не слишком здорового человека.
- Или, напротив, очень рационального, - сказала Марина совершенно буднично.
Я глянул ей в глаза.
- А вот ты, Мариша, поступила бы так?
- Нет. Но не потому, что не смогла бы. Просто у меня цели другие.
М-да. Чем выше ранг, тем меньше ограничений. С ростом подготовки, человек учится преодолевать рамки: комплексы неполноценности, зависимость от чужих мнений, навязанную мораль, социальное и религиозное программирование... Рано или поздно наступает нечеловеческая свобода, отказ ото всех границ, кроме выбранных по своему желанию. Остается лишь система целей, да набор принципов, которые человек сам себе установил. Ради цели старшие фигуры способны на очень многое. Практически на все.
Не нравилась мне эта мысль. Не хотелось ее думать... Мариша - живая, веселая, с круглыми щечками, искристыми глазами, морщинками на переносице... Я ведь перестал с нею видеться именно тогда, когда названная мысль посетила меня впервые.»
Таких социофобушков я нескольких знаю:
«Малоизвестный факт: на самом деле, живых людей осталось всего 23, и вы - один из них. Все, кого вы видите, - роботы. Их задача - сбить вас с толку и помешать найти остальных 22 человека. Вам одиноко? Вам и должно быть одиноко.»
Детективная часть недурна, а вот вопросов к такому фантдопущению - масса. Изучать можно смело.
«- Жестко ты его, - сказал я. В сущности, мне было плевать на свидетеля - потому я и начал разговор с него, как с более нейтральной темы.
- Тебе же плевать, - отметил Дим. - В любом случае, он должен быть мне благодарен - за избавление от подозрений в убийстве.
Еще бы. Друг атаковал его технично, в три волны - я отслеживал. Сперва развязностью сбил шаблонную защиту, затем заболтал на пятой, собрал все внимание Сергея к речевым анализаторам, добавил эмоций, чтобы нарушить логический контроль. А потом мгновенно перенес вектор удара на шестую, в плоскость волевого давления. Неподготовленный человек не смог бы лгать при этом - не хватило бы ресурсов сознания. Свидетель и не солгал - он невиновен.»
О, да - таких «недооценённых» толпы:
«У эксперта были длинные засаленные волосы и неаккуратная бородка, сросшаяся с усами. В левом ухе торчала безразмерная серьга, черная футболка скелетисто провисала на тощих плечах. С футболки взирал черно-белый Че Гевара в кепке. Весь вид эксперта даже не говорил, а орал о том, что перед нами - креативная личность, свободный творец, что подлинное предназначение его - днями спать, ночами дымить "кэмелом" перед тридцатидюймовым монитором в элитном дизайн-бюро, одним росчерком светового пера создавать логотип, над которым клиент благоговейно выдохнет: "Бомба!..", а потом на неделю уходить в творческий кризис и посылать всех матом. Злая судьба, однако, уготовала ему роль штатной шестеренки в механизме судебно-технической экспертизы, и единственным сходством желанной участи с участью реальной оказался большой экран.»
Офигеть можно:
«Мы, люди, по умолчанию верим друг другу. Так мы устроены от рождения. Норма - верить сказанному, не норма - сомневаться.
С течением времени наслаивается опыт. Он - стена, сложенная из кирпичей-убеждений. Каждое убеждение когда-то кем-то сформировано. Редко: мы пережили ситуацию и сделали вывод. Часто: кто-то сказал, и мы ему поверили, ведь поначалу это норма - верить сказанному. Так или иначе, убеждения складываются плотно одно к другому, выстраивают каркас нашего мировоззрения. Расхожая фраза: "Смотришь на мир сквозь розовые очки", - имеет мало общего с реальностью. Большинство из нас смотрят на мир сквозь кирпичную стену. Мы видим не реальность, а свои представления о ней.
И вот теперь мы больше не верим друг другу. Мы имеем сотни убеждений, мешающих доверию. Мужчины лгут, а женщины - еще чаще. "Мужики - козлы, бабы - стервы". Если человек просит денег, то хочет нас обмануть; если предлагает денег - тем более. "Бесплатный сыр - только в мышеловке". Человек без документов - ненормален, ему нельзя доверять. "Не отдам, у вас документов нету!" Человек, одетый не как все, - тоже ненормален. "Вырядилась, поглядите-ка! Сучка крашеная!" Говорит о религии - фанатик, говорит о сексе - извращенец, о политике - радикал, о деньгах - мошенник. Когда человек вообще заговаривает с нами - уже само по себе тревожно. "Нельзя говорить с незнакомцами!" Это из детства, а детские убеждения - самые прочные: камни в основании стены. Кто-то обращается к тебе - значит, чего-то хочет. Плохо, опасно! Нормальный человек не лезет в чужие дела, не пристает с вопросами. Нормальный ничего ни от кого не хочет! Если тебя спрашивают более сложное, чем "который час?", будь настороже. С чего это он спрашивает? На каком основании, по какому праву? Вопросы - статусная привилегия. "Вопросы здесь задаю я!" Что он выведывает? Зачем треплет языком? "Молчание - золото". А уж если чего-то просят - совсем скверно. "Никогда ни о чем не просите. Сами заметят и дадут..."
Так работает стена. Хочешь поговорить искренне - преодолей ее.
Можно войти в дверь - это отдушина для социальных контактов. Она заперта разной сложности замками из этикета и культурных норм. "Простите, что беспокою вас... Мне сказал о вас такой-то (вы знаете его и доверяете). У меня есть предлог для обращения к вам (вполне, с точки зрения общества, уважительный)". Медленно. И все же настораживает: человек взвесит в уме все твои слова, сверит со своей реальностью...
Можно - в окно. Человек оставляет контактные окна: редкие отверстия в стене, сквозь которые он впускает в свой мир нечто новое. Обычно они связаны с работой, хобби, учебой; иногда - с поиском сексуального партнера. Окна приносят развитие, но и опасность. Они открыты, сквозь них втекает воздух, дождь, жара или ночная темень... может и чужак влезть! Мир за стеною опасен - взрослый человек это знает, не зря же он стену выстроил! Потому окна часто узки, как бойницы, или занавешены шторами, закрыты ставнями. Иногда открываются: угадаешь минуту - войдешь. Но окно всегда навязывает тебе рамки, а они стесняют действия.
- Как зовут вашу чудесную собачку?
- Цесочка.
- А как зовут вас?
- Это еще зачем?..
Можно таранить стену или пройти ее насквозь. Так действует большинство пси-тэ. Выбирают кирпич из тех, что держатся слабее, и выбивают его волевым ударом. Или проникают сквозь кладку, как призрак: суггестией или манипуляцией обращаются прямо к подсознанию. Но все это требует хотя бы крохи времени и первичного доверия. Человек может сразу прервать контакт - и ты не успеешь войти в бессознательное.
Есть и еще один способ.
Никогда прежде я не видел, как работает ферзь. И сейчас, хотя следил за Мари и слушал каждое слово, все же не понимал. Она произносила лишь одну-две фразы - всякий раз другие. Без нажима, без суггестии - уж это я мог различить. Просто говорила, как обычная пешка, лишенная подготовки.
- Чудо, что я вас застала! Нам жутко нужна ваша помощь! Без вас - никак, хоть плачь!
- Мы по делу. Двадцать лет назад здесь учился мальчик, Юрий Малахов.
- Ох, я боюсь, что вы не вспомните... Это так давно было, а память - ох! Но постарайтесь, очень вас прошу!
- Простите нам дурную просьбу. Мы ищем вашего ученика...
Всегда - с новой интонацией и выражением лица. Весело. Сухо. С мольбой. Игриво.
И всякий раз она попадала в точку! Ей отвечали все, как один. Неважно, были ли заняты или обеспокоены, спешили на урок, расслаблялись в курилке, копались в стопках тетрадей и журналов, отчитывали какого-нибудь школьника. После двух фраз Мари всякий забывал о своем деле... да и вообще обо всем, кроме нас.»
Н-да...
«- А что, если Елена Малахова знала, что случилось в детдоме? Понимала, что у Юрия есть причины для мести? Когда он решил отомстить своим бывшим обидчикам, то понял, что Елена станет свидетелем на стороне обвинения. Вот и убил ее.
- Тоже немного маньяцкая версия. Юрий убивает невинную женщину, собственную приемную мать, лишь бы иметь возможность кому-то там отомстить? Поступок не слишком здорового человека.
- Или, напротив, очень рационального, - сказала Марина совершенно буднично.
Я глянул ей в глаза.
- А вот ты, Мариша, поступила бы так?
- Нет. Но не потому, что не смогла бы. Просто у меня цели другие.
М-да. Чем выше ранг, тем меньше ограничений. С ростом подготовки, человек учится преодолевать рамки: комплексы неполноценности, зависимость от чужих мнений, навязанную мораль, социальное и религиозное программирование... Рано или поздно наступает нечеловеческая свобода, отказ ото всех границ, кроме выбранных по своему желанию. Остается лишь система целей, да набор принципов, которые человек сам себе установил. Ради цели старшие фигуры способны на очень многое. Практически на все.
Не нравилась мне эта мысль. Не хотелось ее думать... Мариша - живая, веселая, с круглыми щечками, искристыми глазами, морщинками на переносице... Я ведь перестал с нею видеться именно тогда, когда названная мысль посетила меня впервые.»
Таких социофобушков я нескольких знаю:
«Малоизвестный факт: на самом деле, живых людей осталось всего 23, и вы - один из них. Все, кого вы видите, - роботы. Их задача - сбить вас с толку и помешать найти остальных 22 человека. Вам одиноко? Вам и должно быть одиноко.»
Детективная часть недурна, а вот вопросов к такому фантдопущению - масса. Изучать можно смело.