Борис Гройс «Дневник философа»
Если серьезно, я считаю Гройса актуальным даже если он вообще ничего не пишет. Просто он человек такой. Актуальный.
Плуцер-Сарно
Борис Гройс - глобальный профессор, публицист, философ, теоретик искусства. Автор ряда принципиальных работ по философской интерпретациитрусской культуры, первый исследователь феномена Московской концептуальной школы. Профессор Центра искусств и медиальных технологий в Карлсруэ (Германия).
Борис Гройс отвечает на вопрос Екатерины Дёготь.
Отрывок из книги - внутри поста. Во Все Свободны книгу (отпечатанную Фаланстером по технологии принт-он-деманд) можно приобрести за 337 р
Откуда это проклятие, это требование - стань индивидуальностью,
стань особенным, оригинальным? Это требование не имеет ни определенной
социальной, ни биологической, ни экономической, ни духовной природы,
хотя соответствующие объяснения и не лишены оснований. Но и сами эти
объяснения хотят быть оригинальными, индивидуальными.
Самым простым объяснением было бы: люди от природы оригинальны и
поэтому только стремятся “выразить” себя. Но это утверждение голословно
и совершенно не соответствует культурной практике, хотя оно часто
предлагается. Когда человек не делает каких-то специальных усилий, он не
производит ничего оригинального, хотя бы потому что не знает
контекста, в котором оригинальное может быть опознано как таковое. Сам
по себе человек неизбежно “открывает Америку”, “изобретает велосипед”.
Стать самим собой - трудная задача, на пути решения которой человек
обычно проходит много этапов. Который из них выражает его самого?
Особенно в наше время: качество мысли, искусства и т.д. имеет только
один критерий - насколько оно ново? Насколько мыслитель, художник,
ученый и т.д. смогли последовательно провести какую-то “позицию”,
какую-то точку зрения. Раньше романтики требовали: произведение
искусства должно оцениваться по задаваемым им самим критериям. Теперь
имеем: произведение искусства только тогда признается состоявшимся,
когда нет критериев для его оценки, когда оно настолько обособляется от
других, настолько выделяется в собственную систему, собственный, язык,
что о нем вообще нельзя сказать, каково его “качество”. Именно и
только в этом случае качество признается удовлетворительным и картина
попадает в музей, книга - в списки цитируемой литературы и т.д.
Каждый
стремится к созданию оригинальной маски - и потом эти маски висят в
музее, демонстрируя бессмертие человеческой личности. Маска есть
подлинное тело художника в отличие от его бренного тела, гниющего в
земле, как подлинное тело теоретика - язык его теории. Личность, личина
приобретает бессмертие, хотя и бессмертие только историческое. Над ним
всегда висит дамоклов меч полного уничтожения. Отсюда панический страх
перед ядерной войной, столь распространенный в наше время. Ядерная
война - это гибель музея и библиотеки, смерть вторая и окончательная,
более пугающая современного человека, чем смерть первая. Музеи заняли
сейчас центральное место в городах цивилизованного мира - как храмы
новой религии превращения человека в личность, в индивидуальность,
хранимую исторической памятью, т.е. средствами музейной техники.
Превращение это загадочно, мистично, необъяснимо, изначально в своей
загадочности. Почему этот, а не тот? Ответа нет. Все ответы
иллюзорны.Каждый трепещет перед таинственностью этого процесса, в
который втянуты политика, рынок, вкусы, случайности, психология,
социология, биология и “духовность”, но который господствует над всеми
ними как неустранимый рок.
Каждый раз, идя в музеи, мы поклоняемся этому процессу, этой слепой
силе, превращающей тело жизни в тело культуры и дарующей то немногое
“бессмертие”, на которое еще способно наше время. Мы бродим из зала в
зал и задаем себе один и тот же вопрос: почему этот, а не тот -
например, не я? Но не находим ответа и уходим потрясенные открывшейся
нам мистерией …