"Трудно Быть Персонажем" Часть II
Предупреждения в силе. :)
Часть Вторая
“Pastime with good company
I love and shall until I die.”
(Supposedly by Henry VIII, Tudor)
Лучи послеполуденного солнца с любопытством останавливались на зачехленной арфе в углу, отражались от полированной дверцы шкафчика, играли на стекле бутылок и ревниво косились на длинные тяжелые, будто литые из золота волосы эльфа. Рассерженные лучи бросались в бокал вина, стоящий перед эльфом, а затем яркими бликами прыгали на его щеки и нос, мстительно целясь в глаза. Но эльф не обращал на солнце никакого внимания. Он отдыхал.
За прошедший час Финрод успел подделать запись в журнале посещений, уничтожить следы пребывания «урагана» в приемной, отпилить гнома от табуретки, снова успокоить нервного «щитоносца» и несколько раз задать себе вопрос - а почему он все это делает?
Причин было несколько. Самой главной была нелюбовь Финрода к скандалам, особенно к тем, в которые Финрод не мог не вмешаться, чаще всего - в качестве миротворца.
Финрод пригубил вино и не столько услышал, сколько почувствовал за спиной быстрые шаги - легкое прикосновение к ковру черных, замшевых туфель с серебряными пряжками, усыпанными сапфирами. Впрочем, последнее он, конечно, никак не мог почувствовать - пряжки Финрод заметил еще раньше. Вслед за звуком легких шагов в бар вплыло облачко самых дорогих и самых модных мужских духов. Эльф не обернулся. В отличие от многих своих сородичей, Финрод никогда не шарахался в сторону, когда по коридору пролетал Гортхаур-Жестокий. Забавная ирония судьбы.
- Правильно мыслишь, жертвочка моя ненаглядная, - проговорил Саурон, возникая откуда-то сбоку и указывая на бокал вина картинным жестом руки. - Но нам понадобится что-нибудь покрепче.
Саурон приставил к стене гитару, украшенную черным шелковым бантом, потом нырнул за стойку и появился вновь, держа в руках две бутылки с бесцветной жидкостью.
- Что это? - поинтересовался Финрод.
- Водка, - объявил Саурон тоном церемониймейстера, представляющего на придворном балу посла дружественной державы, - трофейная русская.
На стойке, как по волшебству, возникли две рюмки. Саурон наполнил их и пододвинул одну к Финроду.
- Пей, солнышко мое, а чтоб не так грустно было пить, поднимем «бокалы» за авторов, - Финрод глянул на Саурона с недоверчивым удивлением. - Пусть жизнь их будет полна самыми увлекательными, самыми захватывающими событиями, и может быть, тогда, - мрачно закончил майа, - им будет не до нас.
Жестокий осушил рюмку и со стуком поставил ее на стойку.
- Пей же, - сказал он.
Финрод рассмеялся и выпил.
Саурон с одобрением проследил за ним, затем снова наполнил рюмки.
- А этот тост, пожалуй, стоит провозгласить за всепобеждающую силу искусства. - Финрод вновь изумленно воззрился на своего нежданного собутыльника. - Именно так, золотко мое. Профессор, быть может, и прав - искусство вечно, а мы всего лишь его скромные служители… и жертвы.
Это был странный тост, даже для сегодняшнего дня, но Финрод выпил за всепобеждающую силу искусства.
- Послушай, а почему ты со мной пьешь? - вдруг спросил Саурон, заглядывая в глаза Финроду.
- Ты против? - любезным тоном поинтересовался тот.
- Отвечать вопросом на вопрос не очень-то учтиво, - заметил Саурон.
- Тогда не следует задавать бессмысленные вопросы. Ты спрашиваешь, почему я пью с тобой. Отвечаю: потому что ты пьешь со мной, - Финрод взял бутылку и налил рюмки до краев. - За тебя, майа Саурон, - сказал он. И не дожидаясь ответа, осушил свою рюмку.
Саурон усмехнулся.
- За тебя, эльда Финрод, - проговорил он и последовал примеру эльфа.
- Кстати, - сказал Саурон, вновь берясь за бутылку, - коридор и табличка на семи языках, включая Куздул - твоя работа?
Финрод кивнул.
- Я умилен, - добродушно ухмыльнулся темный майа. - Твоим каллиграфическим искусством. Умничка. И чары неплохие, и уголок выбран уютный, - Саурон обвел маленький бар оценивающим взглядом. - Я кое-что добавил от себя, но боюсь, некоторым наши чары не помеха.
- Профессору? - спросил Финрод, водя пальцем по краю рюмки.
- Ему, - мрачно согласился Саурон, - и нашей растреклятой влюбленной парочке, которая пользуется расположением Профессора. Вот кого я бы задушил своими собственными руками, - карие глаза Саурона сверкнули недобрым огнем.
- Зачем же? Я предчувствую, что им на долю выпадет еще немало тяжелых испытаний… в руках нашего Автора.
- Подумаешь, - пожал плечами Саурон. - Ты никогда не замечал, что эти влюбленные в литературе - настоящее стихийное бедствие? Какой-нибудь заурядный удалец или дама, у которой нет ни одного достоинства, кроме пары голубых глаз, выбирают себе самого неподходящего друга сердца; они окружают себя надуманными страданиями, вляпываются в сомнительные приключения, а мучаются и расхлебывают всю кашу несчастные, ни в чем не провинившиеся окружающие. Ну скажи, кто такие Берен и Лютиэн? Что такого достойного они совершили в своей жизни, чтобы ради них губить НАС?
- Берен - стойкий и отважный воин, - просто возразил Финрод.
- Добрый ты, эльф мой златоволосый, - вздохнул Саурон, глядя на Финрода, как на повредившегося рассудком. - Да таких воинов - пруд пруди, а если поискать, найдутся и более стойкие и отважные. Просто о Берене взяли да и написали. А Лютиэн? Кукла, избалованная папенькина дочка. Что ж она ножкой своей белой не топнула, да не покинула отчий дом вместе с Береном? Не сказала: «Любимый мой, как я могу послать тебя на верную смерть? Не нужен мне Сильмарил, и папенька обойдется - ты для меня дороже всего на свете?» Что же не сказала так, а?
- Перестань, - с мягким упреком остановил его Финрод, - Столько лет жила она в любви и холе, в ладу с отцом и матерью. И вдруг - ослушание? Отцовский гнев? Побег? Что бы ты сам сделал, если бы судьба, или скажем, любовь, поставила тебя перед выбором: предать свою судьбу, оставить все как есть или сдать Минас-Тирит, отречься от служения Морготу и уйти в восточные леса, - Финрод хитро улыбнулся, - странствующим менестрелем? Тебе было бы легко сделать этот выбор? Легко расстаться с привычной жизнью? Ты бы смог вот так, вдруг все изменить?
- Браво! Брависсимо! - Саурон смотрел на Финрода со смесью жалости и восторга. - Тебе бы адвокатом работать, золотко мое. Только, - Саурон вздохнул, - привычки и комплексы Дориатской королевны - ее личные проблемы. Да и если взвесить на весах справедливости? На одной чаше прекрасная принцесса и смелый воин - извечный сказочный стереотип. На другой - правитель самого крупного из королевств Белерианда: мыслитель, воин, дипломат, благородной души эльф, - Финрод устремил на Саурона взгляд ясно говоривший, «ну-можно-ли-так-бессовестно-льстить?» - и я - могущественный чародей, выдающийся полководец… - Саурон небрежно взмахнул рукой, - впрочем, я буду скромен и воздержусь от дальнейших похвал в свой адрес…
- Так какая чаша должна перевесить? По справедливости? Ты ведь эльф справедливый? Кто нужнее? Кто бесполезнее? - Саурон впился глазами в лицо Финрода, и эльф со странной грустью почувствовал, что под насмешливым тоном скрывается злая, темная тоска.
- Боюсь, не нам с тобой решать, в чем справедливость, - ответил Финрод тихим голосом. - Может статься, что любовь принцессы и воина для истории нужнее и важнее, чем все короли и полководцы Белерианда. Кто знает.
Саурон презрительно фыркнул, покрутил в пальцах полную рюмку и рассмеялся полузлым полуусталым смехом.
- Ладно, - сказал темный майа уже более легкомысленным тоном. - Пофилософствовать мы с тобой еще успеем - в стихах и с музыкальным сопровождением. Ты мне вот что лучше скажи: чем тебя купили?
- То есть? - растерялся Финрод.
- Ну что тебе предложили за то, чтобы ты согласился на этот бредовый сценарий?
Финроду показалось, что он начинает догадываться, о чем сейчас пойдет речь. Но вслух он этого не высказал.
- Ты хочешь сказать, что я мог отказаться? - со смешком спросил эльф.
Глаза Саурона от изумления стали круглыми и совершенно кошачьими.
- Только не говори, что ты согласился без слов? - прошептал потрясенный майа.
- Нет, слов было много, даже слишком, - проговорил Финрод.
- И Профессор не предложил добавить ложку меда в эту бочку дегтя?
- Профессор обещал мне повторное воплощение в Амане, - с горькой улыбкой сказал Финрод.
- Ха! - удовлетворенно воскликнул Саурон, хлопнув ладонью по стойке. - Мне тоже, - пояснил он в ответ на немой вопрос эльфа, - не в Амане, конечно - в Ангбанде. Плюс - великие и темные свершения во Второй и Третьей Эпохах. В качестве моральной компенсации.
«Вот и мне Амариэ досталась в качестве моральной компенсации. Забавно» - подумал Финрод.
- За это нужно выпить, - предложил Саурон. - За несчастных, бесправных персонажей, которых можно купить, продать и… предать.
- Кстати, а точнее, некстати, - начал майа, поставив пустую рюмку на стойку, - мне, наверное, следует поблагодарить тебя за охранника. Только скажи на милость, зачем тебе понадобилось меня выгораживать?
- И снова странный вопрос. Мне опять придется проявить неучтивость. Тебя что-то не устраивает? Ты предпочел бы сейчас сидеть в полицейском участке и ждать, пока за тебя не внесут залог?
- Я, разумеется, предпочитаю сидеть здесь. Меня мотивы интересовали.
- Мы же не герои детективной повести, чтобы придавать большое значение мотивам, - уклонился от ответа Финрод.
- А тебя самого не устроило бы, если б я сидел в участке, а ты наслаждался здесь тишиной и покоем? - настаивал Саурон.
- Твоя забота обо мне очень трогательна, - улыбнулся Финрод, - но, думаю, покоем я успею насладиться в чертогах Мандоса.
- Брр, - Саурон передернул плечами. - Эх, Финрод - Финрод, великодушное ты создание. Клянусь короной Мелькора с пока еще тремя Сильмарилами, лично я тебя убивать не стал бы. Ты только не думай, я не расчувствовался, сантименты здесь не при чем, - заверил Саурон скептически приподнявшего одну бровь эльфа, - как комендант Минас-Тирита, я бы вряд ли кого-нибудь из вас пощадил. Я бы подверг вас самым действенным пыткам, и пусть Профессор говорит все, что угодно о романах про средневековую инквизицию. Только я ни за что не начал бы с вас - эльфов. О нет! Я бы первым делом принялся за Берена, как за существо более слабое. Уж я бы развязал ему язык, а не развязал бы - убил, невелика потеря. Зато какой сюрприз для Дориатской принцессы! - Саурон мечтательно уставился в окно, за которым начал медленно падать белый пушистый снег.
- Это было бы жестоко, - после недолгого молчания тихо произнес Финрод.
- Жестоко? Ой ли, - насмешливо откликнулся Саурон. - А что бы вы, эльфы, сделали с вражескими лазутчиками? Ну конечно, вы не стали бы их пытать, эльфы - беспечный народ! В самом деле, к чему узнавать о планах врага?! Вы бы их сразу убили, из добросердечия - чтоб не мучались. Хотя, что это я! Вы же пленников не берете. Мне ли не знать, что в Нарготрондский дозор берут самых метких лучников, а иные из них не гнушаются смазывать наконечники своих стрел смертельным ядом. Я не прав, Финрод, добрый мой эльф?
- Ты прав, Саурон, - спокойно ответил Финрод. - Мы пленников не берем. Как ты сказал, мы, эльфы - беспечный народ.
- Ладно, к балрогам ее, эту мораль, - отбросив язвительность, сказал вдруг Саурон, - À la guerre comme à la guerre. Кто-то нападает, как умеет, кто-то защищается… как может. Не лезли бы на рожон… - Саурон осекся, - Прости, - неожиданно покаянным тоном сказал он, положив руку на плечо Финрода, - это было бестактно. Вы не лезли. Вас послал Профессор.
Финрод невольно улыбнулся уголком губ.
- Ну вот, так-то лучше, - удовлетворенно мурлыкнул Саурон. - К чему трепать друг другу нервы - это работа авторов. И вообще, в пасть драконам все сюжеты мира, хоть сегодня вечером мы можем от них отдохнуть… и забыться. - Саурон вдруг поднял вверх указательный палец. - И вот верный способ забыть все печали.
Темный майа подбежал к прислоненной к стене гитаре, взял ее в руки нежно, как ребенка, и, устроившись поудобнее в углу, напротив окна, взял несколько аккордов.
- Что же мне спеть тебе такого, эльф мой погрустневший? - спросил он с лукавой улыбкой.
- Что-нибудь, что я еще не слышал, - предложил Финрод.
Саурон задумался.
- Тогда возьмем песню не из моего репертуара. Скажем, эту.
Саурон легко коснулся пальцами струн и запел:
«Yesterday,
all my troubles seemed so far away
Now it looks as though they're here to stay»
Oh, I believe in yesterday…»
- Что это за песня? - спросил Финрод, когда Саурон закончил петь.
- Неужто понравилось? - удивился тот.
- Сносно, - милостиво одобрил Финрод, - немного необычно. Так откуда песня?
- Хоть убей, не ведаю. Я ее слышал от Мелькора, а откуда он их берет - Эру знает. Мелькор иногда напоминает такой своеобразный радиоприемник, который ловит всю музыку мира: и ту, которая уже была создана, и ту, которая будет написана через много лет. И даже ту, которая, наверное, никогда не прозвучит. Так что, может быть, создатель этой песни еще не родился, или только учится ходить… или так и не станет ее создателем. И хватит уже изображать публику, - закончил Саурон, - переселяйся ко мне вместе с арфой… и не забудь бутылку прихватить.
Пока Финрод располагался поуютнее в углу и вынимал из чехла арфу, Саурон наигрывал издевательски бравурный марш, и перестал только тогда, когда Финрод сыграл тихонько первые аккорды из другого марша, ставшего впоследствии третьей частью сонаты си-бемоль минор.
Саурон ухмыльнулся.
- Я тоже люблю Шопена, сокровище мое, но из его богатого наследия можно выбрать что-то более приличествующее случаю.
- Куда уж «более», - возразил Финрод. - Лучше спой что-нибудь знакомое.
- Легко, - согласился Саурон. - Скажем, «Воин эльфийский домой возвращался»
- Бессовестный, - с полушутливой укоризной воскликнул Финрод.
- Почему сразу «бессовестный»? Красивая мелодия, а что слова грустные… так война же.
- А чьи орки в песне убивают несчастного эльфа?
- Золотко мое, я же не терзаю твои уши песнями о том, как «Орочий воин домой возвращался», а их тоже немало. И в них тоже поется о том, как солдат спешит в родные края, к жене и малым деткам. Он едет, никого не трогает, а гнусные эльфы подстерегают его в засаде и убивают в двух шагах от милого крыльца. Но я добр и милосерден - я избавляю тебя от знакомства с орочьим фольклором, которое может роковым образом сказаться на твоей тонкой эльфийской натуре, - Саурон перевел дух. - И потом, кто сказал, что орков из песни послал именно я? Возможно, это был их собственный почин. Вот так вот.
- Знаешь ли, это тебе следовало бы подвизаться на юридическом поприще, - воскликнул несколько опешивший Финрод. - Я не стану спорить - песня и в самом деле красивая. - Финрод махнул рукой. - Ладно уж. Пой.
Окончание следует...
Часть Вторая
“Pastime with good company
I love and shall until I die.”
(Supposedly by Henry VIII, Tudor)
Лучи послеполуденного солнца с любопытством останавливались на зачехленной арфе в углу, отражались от полированной дверцы шкафчика, играли на стекле бутылок и ревниво косились на длинные тяжелые, будто литые из золота волосы эльфа. Рассерженные лучи бросались в бокал вина, стоящий перед эльфом, а затем яркими бликами прыгали на его щеки и нос, мстительно целясь в глаза. Но эльф не обращал на солнце никакого внимания. Он отдыхал.
За прошедший час Финрод успел подделать запись в журнале посещений, уничтожить следы пребывания «урагана» в приемной, отпилить гнома от табуретки, снова успокоить нервного «щитоносца» и несколько раз задать себе вопрос - а почему он все это делает?
Причин было несколько. Самой главной была нелюбовь Финрода к скандалам, особенно к тем, в которые Финрод не мог не вмешаться, чаще всего - в качестве миротворца.
Финрод пригубил вино и не столько услышал, сколько почувствовал за спиной быстрые шаги - легкое прикосновение к ковру черных, замшевых туфель с серебряными пряжками, усыпанными сапфирами. Впрочем, последнее он, конечно, никак не мог почувствовать - пряжки Финрод заметил еще раньше. Вслед за звуком легких шагов в бар вплыло облачко самых дорогих и самых модных мужских духов. Эльф не обернулся. В отличие от многих своих сородичей, Финрод никогда не шарахался в сторону, когда по коридору пролетал Гортхаур-Жестокий. Забавная ирония судьбы.
- Правильно мыслишь, жертвочка моя ненаглядная, - проговорил Саурон, возникая откуда-то сбоку и указывая на бокал вина картинным жестом руки. - Но нам понадобится что-нибудь покрепче.
Саурон приставил к стене гитару, украшенную черным шелковым бантом, потом нырнул за стойку и появился вновь, держа в руках две бутылки с бесцветной жидкостью.
- Что это? - поинтересовался Финрод.
- Водка, - объявил Саурон тоном церемониймейстера, представляющего на придворном балу посла дружественной державы, - трофейная русская.
На стойке, как по волшебству, возникли две рюмки. Саурон наполнил их и пододвинул одну к Финроду.
- Пей, солнышко мое, а чтоб не так грустно было пить, поднимем «бокалы» за авторов, - Финрод глянул на Саурона с недоверчивым удивлением. - Пусть жизнь их будет полна самыми увлекательными, самыми захватывающими событиями, и может быть, тогда, - мрачно закончил майа, - им будет не до нас.
Жестокий осушил рюмку и со стуком поставил ее на стойку.
- Пей же, - сказал он.
Финрод рассмеялся и выпил.
Саурон с одобрением проследил за ним, затем снова наполнил рюмки.
- А этот тост, пожалуй, стоит провозгласить за всепобеждающую силу искусства. - Финрод вновь изумленно воззрился на своего нежданного собутыльника. - Именно так, золотко мое. Профессор, быть может, и прав - искусство вечно, а мы всего лишь его скромные служители… и жертвы.
Это был странный тост, даже для сегодняшнего дня, но Финрод выпил за всепобеждающую силу искусства.
- Послушай, а почему ты со мной пьешь? - вдруг спросил Саурон, заглядывая в глаза Финроду.
- Ты против? - любезным тоном поинтересовался тот.
- Отвечать вопросом на вопрос не очень-то учтиво, - заметил Саурон.
- Тогда не следует задавать бессмысленные вопросы. Ты спрашиваешь, почему я пью с тобой. Отвечаю: потому что ты пьешь со мной, - Финрод взял бутылку и налил рюмки до краев. - За тебя, майа Саурон, - сказал он. И не дожидаясь ответа, осушил свою рюмку.
Саурон усмехнулся.
- За тебя, эльда Финрод, - проговорил он и последовал примеру эльфа.
- Кстати, - сказал Саурон, вновь берясь за бутылку, - коридор и табличка на семи языках, включая Куздул - твоя работа?
Финрод кивнул.
- Я умилен, - добродушно ухмыльнулся темный майа. - Твоим каллиграфическим искусством. Умничка. И чары неплохие, и уголок выбран уютный, - Саурон обвел маленький бар оценивающим взглядом. - Я кое-что добавил от себя, но боюсь, некоторым наши чары не помеха.
- Профессору? - спросил Финрод, водя пальцем по краю рюмки.
- Ему, - мрачно согласился Саурон, - и нашей растреклятой влюбленной парочке, которая пользуется расположением Профессора. Вот кого я бы задушил своими собственными руками, - карие глаза Саурона сверкнули недобрым огнем.
- Зачем же? Я предчувствую, что им на долю выпадет еще немало тяжелых испытаний… в руках нашего Автора.
- Подумаешь, - пожал плечами Саурон. - Ты никогда не замечал, что эти влюбленные в литературе - настоящее стихийное бедствие? Какой-нибудь заурядный удалец или дама, у которой нет ни одного достоинства, кроме пары голубых глаз, выбирают себе самого неподходящего друга сердца; они окружают себя надуманными страданиями, вляпываются в сомнительные приключения, а мучаются и расхлебывают всю кашу несчастные, ни в чем не провинившиеся окружающие. Ну скажи, кто такие Берен и Лютиэн? Что такого достойного они совершили в своей жизни, чтобы ради них губить НАС?
- Берен - стойкий и отважный воин, - просто возразил Финрод.
- Добрый ты, эльф мой златоволосый, - вздохнул Саурон, глядя на Финрода, как на повредившегося рассудком. - Да таких воинов - пруд пруди, а если поискать, найдутся и более стойкие и отважные. Просто о Берене взяли да и написали. А Лютиэн? Кукла, избалованная папенькина дочка. Что ж она ножкой своей белой не топнула, да не покинула отчий дом вместе с Береном? Не сказала: «Любимый мой, как я могу послать тебя на верную смерть? Не нужен мне Сильмарил, и папенька обойдется - ты для меня дороже всего на свете?» Что же не сказала так, а?
- Перестань, - с мягким упреком остановил его Финрод, - Столько лет жила она в любви и холе, в ладу с отцом и матерью. И вдруг - ослушание? Отцовский гнев? Побег? Что бы ты сам сделал, если бы судьба, или скажем, любовь, поставила тебя перед выбором: предать свою судьбу, оставить все как есть или сдать Минас-Тирит, отречься от служения Морготу и уйти в восточные леса, - Финрод хитро улыбнулся, - странствующим менестрелем? Тебе было бы легко сделать этот выбор? Легко расстаться с привычной жизнью? Ты бы смог вот так, вдруг все изменить?
- Браво! Брависсимо! - Саурон смотрел на Финрода со смесью жалости и восторга. - Тебе бы адвокатом работать, золотко мое. Только, - Саурон вздохнул, - привычки и комплексы Дориатской королевны - ее личные проблемы. Да и если взвесить на весах справедливости? На одной чаше прекрасная принцесса и смелый воин - извечный сказочный стереотип. На другой - правитель самого крупного из королевств Белерианда: мыслитель, воин, дипломат, благородной души эльф, - Финрод устремил на Саурона взгляд ясно говоривший, «ну-можно-ли-так-бессовестно-льстить?» - и я - могущественный чародей, выдающийся полководец… - Саурон небрежно взмахнул рукой, - впрочем, я буду скромен и воздержусь от дальнейших похвал в свой адрес…
- Так какая чаша должна перевесить? По справедливости? Ты ведь эльф справедливый? Кто нужнее? Кто бесполезнее? - Саурон впился глазами в лицо Финрода, и эльф со странной грустью почувствовал, что под насмешливым тоном скрывается злая, темная тоска.
- Боюсь, не нам с тобой решать, в чем справедливость, - ответил Финрод тихим голосом. - Может статься, что любовь принцессы и воина для истории нужнее и важнее, чем все короли и полководцы Белерианда. Кто знает.
Саурон презрительно фыркнул, покрутил в пальцах полную рюмку и рассмеялся полузлым полуусталым смехом.
- Ладно, - сказал темный майа уже более легкомысленным тоном. - Пофилософствовать мы с тобой еще успеем - в стихах и с музыкальным сопровождением. Ты мне вот что лучше скажи: чем тебя купили?
- То есть? - растерялся Финрод.
- Ну что тебе предложили за то, чтобы ты согласился на этот бредовый сценарий?
Финроду показалось, что он начинает догадываться, о чем сейчас пойдет речь. Но вслух он этого не высказал.
- Ты хочешь сказать, что я мог отказаться? - со смешком спросил эльф.
Глаза Саурона от изумления стали круглыми и совершенно кошачьими.
- Только не говори, что ты согласился без слов? - прошептал потрясенный майа.
- Нет, слов было много, даже слишком, - проговорил Финрод.
- И Профессор не предложил добавить ложку меда в эту бочку дегтя?
- Профессор обещал мне повторное воплощение в Амане, - с горькой улыбкой сказал Финрод.
- Ха! - удовлетворенно воскликнул Саурон, хлопнув ладонью по стойке. - Мне тоже, - пояснил он в ответ на немой вопрос эльфа, - не в Амане, конечно - в Ангбанде. Плюс - великие и темные свершения во Второй и Третьей Эпохах. В качестве моральной компенсации.
«Вот и мне Амариэ досталась в качестве моральной компенсации. Забавно» - подумал Финрод.
- За это нужно выпить, - предложил Саурон. - За несчастных, бесправных персонажей, которых можно купить, продать и… предать.
- Кстати, а точнее, некстати, - начал майа, поставив пустую рюмку на стойку, - мне, наверное, следует поблагодарить тебя за охранника. Только скажи на милость, зачем тебе понадобилось меня выгораживать?
- И снова странный вопрос. Мне опять придется проявить неучтивость. Тебя что-то не устраивает? Ты предпочел бы сейчас сидеть в полицейском участке и ждать, пока за тебя не внесут залог?
- Я, разумеется, предпочитаю сидеть здесь. Меня мотивы интересовали.
- Мы же не герои детективной повести, чтобы придавать большое значение мотивам, - уклонился от ответа Финрод.
- А тебя самого не устроило бы, если б я сидел в участке, а ты наслаждался здесь тишиной и покоем? - настаивал Саурон.
- Твоя забота обо мне очень трогательна, - улыбнулся Финрод, - но, думаю, покоем я успею насладиться в чертогах Мандоса.
- Брр, - Саурон передернул плечами. - Эх, Финрод - Финрод, великодушное ты создание. Клянусь короной Мелькора с пока еще тремя Сильмарилами, лично я тебя убивать не стал бы. Ты только не думай, я не расчувствовался, сантименты здесь не при чем, - заверил Саурон скептически приподнявшего одну бровь эльфа, - как комендант Минас-Тирита, я бы вряд ли кого-нибудь из вас пощадил. Я бы подверг вас самым действенным пыткам, и пусть Профессор говорит все, что угодно о романах про средневековую инквизицию. Только я ни за что не начал бы с вас - эльфов. О нет! Я бы первым делом принялся за Берена, как за существо более слабое. Уж я бы развязал ему язык, а не развязал бы - убил, невелика потеря. Зато какой сюрприз для Дориатской принцессы! - Саурон мечтательно уставился в окно, за которым начал медленно падать белый пушистый снег.
- Это было бы жестоко, - после недолгого молчания тихо произнес Финрод.
- Жестоко? Ой ли, - насмешливо откликнулся Саурон. - А что бы вы, эльфы, сделали с вражескими лазутчиками? Ну конечно, вы не стали бы их пытать, эльфы - беспечный народ! В самом деле, к чему узнавать о планах врага?! Вы бы их сразу убили, из добросердечия - чтоб не мучались. Хотя, что это я! Вы же пленников не берете. Мне ли не знать, что в Нарготрондский дозор берут самых метких лучников, а иные из них не гнушаются смазывать наконечники своих стрел смертельным ядом. Я не прав, Финрод, добрый мой эльф?
- Ты прав, Саурон, - спокойно ответил Финрод. - Мы пленников не берем. Как ты сказал, мы, эльфы - беспечный народ.
- Ладно, к балрогам ее, эту мораль, - отбросив язвительность, сказал вдруг Саурон, - À la guerre comme à la guerre. Кто-то нападает, как умеет, кто-то защищается… как может. Не лезли бы на рожон… - Саурон осекся, - Прости, - неожиданно покаянным тоном сказал он, положив руку на плечо Финрода, - это было бестактно. Вы не лезли. Вас послал Профессор.
Финрод невольно улыбнулся уголком губ.
- Ну вот, так-то лучше, - удовлетворенно мурлыкнул Саурон. - К чему трепать друг другу нервы - это работа авторов. И вообще, в пасть драконам все сюжеты мира, хоть сегодня вечером мы можем от них отдохнуть… и забыться. - Саурон вдруг поднял вверх указательный палец. - И вот верный способ забыть все печали.
Темный майа подбежал к прислоненной к стене гитаре, взял ее в руки нежно, как ребенка, и, устроившись поудобнее в углу, напротив окна, взял несколько аккордов.
- Что же мне спеть тебе такого, эльф мой погрустневший? - спросил он с лукавой улыбкой.
- Что-нибудь, что я еще не слышал, - предложил Финрод.
Саурон задумался.
- Тогда возьмем песню не из моего репертуара. Скажем, эту.
Саурон легко коснулся пальцами струн и запел:
«Yesterday,
all my troubles seemed so far away
Now it looks as though they're here to stay»
Oh, I believe in yesterday…»
- Что это за песня? - спросил Финрод, когда Саурон закончил петь.
- Неужто понравилось? - удивился тот.
- Сносно, - милостиво одобрил Финрод, - немного необычно. Так откуда песня?
- Хоть убей, не ведаю. Я ее слышал от Мелькора, а откуда он их берет - Эру знает. Мелькор иногда напоминает такой своеобразный радиоприемник, который ловит всю музыку мира: и ту, которая уже была создана, и ту, которая будет написана через много лет. И даже ту, которая, наверное, никогда не прозвучит. Так что, может быть, создатель этой песни еще не родился, или только учится ходить… или так и не станет ее создателем. И хватит уже изображать публику, - закончил Саурон, - переселяйся ко мне вместе с арфой… и не забудь бутылку прихватить.
Пока Финрод располагался поуютнее в углу и вынимал из чехла арфу, Саурон наигрывал издевательски бравурный марш, и перестал только тогда, когда Финрод сыграл тихонько первые аккорды из другого марша, ставшего впоследствии третьей частью сонаты си-бемоль минор.
Саурон ухмыльнулся.
- Я тоже люблю Шопена, сокровище мое, но из его богатого наследия можно выбрать что-то более приличествующее случаю.
- Куда уж «более», - возразил Финрод. - Лучше спой что-нибудь знакомое.
- Легко, - согласился Саурон. - Скажем, «Воин эльфийский домой возвращался»
- Бессовестный, - с полушутливой укоризной воскликнул Финрод.
- Почему сразу «бессовестный»? Красивая мелодия, а что слова грустные… так война же.
- А чьи орки в песне убивают несчастного эльфа?
- Золотко мое, я же не терзаю твои уши песнями о том, как «Орочий воин домой возвращался», а их тоже немало. И в них тоже поется о том, как солдат спешит в родные края, к жене и малым деткам. Он едет, никого не трогает, а гнусные эльфы подстерегают его в засаде и убивают в двух шагах от милого крыльца. Но я добр и милосерден - я избавляю тебя от знакомства с орочьим фольклором, которое может роковым образом сказаться на твоей тонкой эльфийской натуре, - Саурон перевел дух. - И потом, кто сказал, что орков из песни послал именно я? Возможно, это был их собственный почин. Вот так вот.
- Знаешь ли, это тебе следовало бы подвизаться на юридическом поприще, - воскликнул несколько опешивший Финрод. - Я не стану спорить - песня и в самом деле красивая. - Финрод махнул рукой. - Ладно уж. Пой.
Окончание следует...