Рига - Москва
Я училась в Пушкинском лицее на филолого-искусствоведческом отделении, а он - в параллельном классе на историко-юридическом. Он был младше меня на целый год и это давало мне право смотреть на него слегка свысока, хотя я еле доставала ему до плеча. Он был глубоко и бесповоротно положителен, а я смолила, как паровоз, играла в покер в лицейском гардеробе и частенько дышала на преподавателей хорошо выдержанным перегаром. Я приглашала его на свидания, оправдываясь близким экзаменом по истории религии, а он вдумчиво объяснял мне различия между ессеями и фарисеями, чтобы я этот треклятый экзамен сдала. Он звонил мне по вечерам домой, а я неслась к телефону со всех ног, чтобы услышать его голос. Мы гуляли по пляжу и он говорил о любви так, как никогда не говорил никто другой - ни до, ни после.
Он уехал в Москву, я осталась в Риге. Он где-то чему-то учился, я валяла дурака и выходила замуж за основательно повалянное. Мы не переписывались и не перезванивались, и сотни закатов в Юрмале прошли без нас. Мы не виделись 16 лет.
Он приехал в Ригу и позвонил. "А ты совсем не изменился - Ой, ну что ты, глупости" Я рассказывала ему про наших бывших одноклассников, а он смотрел мне в глаза и улыбался. Мне было немного трудно дышать и невыносимо хотелось взять его за руку, как когда-то.
Он - православный священник в Москве. И на фоне этого уже совершенно неважно, что я.
Он уехал в Москву, я осталась в Риге. Он где-то чему-то учился, я валяла дурака и выходила замуж за основательно повалянное. Мы не переписывались и не перезванивались, и сотни закатов в Юрмале прошли без нас. Мы не виделись 16 лет.
Он приехал в Ригу и позвонил. "А ты совсем не изменился - Ой, ну что ты, глупости" Я рассказывала ему про наших бывших одноклассников, а он смотрел мне в глаза и улыбался. Мне было немного трудно дышать и невыносимо хотелось взять его за руку, как когда-то.
Он - православный священник в Москве. И на фоне этого уже совершенно неважно, что я.