О бедном Хинштейне замолвите слово
Забавно (хотя, по большому счету, закономерно), но статейки Хинштейна о даче Касьянова аукнулись весьма злыми опусами, посвященными его собственным болячкам, в частности, его пресловутой шизофрении. Сила действия равна силе противодействия, это известно. Но и способ противодействия часто оказывается аналогичен способу действия… Представляю: вот сидят они с Касьяновым на бывшей касьяновской даче в Троице-Лыково. Пьют водку, дела свои скорбные обсуждают, и тут к Касьянову приезжает бригада следователей, по поводу незаконно приватизированного особнячка, а к Хинштейну - санитары.
Кстати, некогда, в бытность свою сотрудником «Независимой газеты», я сочинил мизантропию о хинштейновских шизофренических делах и примерно с этим сюжетиком. Хинштейн у меня и тогда, в 1999-2000-м, вызывал очень мало симпатии, но я был уверен, как и уверен сейчас, что не след с криками: «Шизофреник!» вязать любого журналиста. Что бы он ни писал. А кто пытается, тем надо давать по рукам и по мозгам. А тогда как раз начался очередной виток возни вокруг хинштейновской шизофрении.
Так вот, принес я текстик очередной своей мизантропии замглавного Олегу Давыдову, который вел номер, оставил. А через полчасика Олег Викторович пригласил меня к себе и, сославшись на мнение главного редактора, на Виталия Товиевича, сообщил, что текст мой может быть напечатан, но только в том случае, если я уберу из него Хинштейна… Я сказал, что текст, собственно, про Хинштейна, и как его можно оттуда убрать? И забрал свой опус. После чего кто-то другой написал какую-то другую мизантропию…
Вот этот не пришедшийся ко двору текстик (написанный, видимо, где-то в феврале 2000 г., что нетрудно установить по датам Давоса-2000 и ухода трех фракций, включая СПС, с заседаний Госдумы).
УМОПОМРАЧЕНИЕ.
Не зарастет Владимирский тракт
Вчера с болью сердечной посмотрел сюжет по телеку: надежда нашей журналистики Саша Хинштейн не бережет свое здоровье вовсе, не хочет обследоваться на предмет психики во владимирской специализированной клинике закрытого типа. Чего он там натворил, я толком не понял - кажется, по просроченному талону на трамвае катался. Но его, заблудшую овцу, хотят спасти, а он не ценит...
Расстроился совершенно, принял тысячу капель spiritus vini, настоянного на aronia melanocarpa, отключился и уже погрузился было в волшебное пространство сна...
Но тут звонок в дверь. Юрий Михайлович. Мэр. Сто лет у меня не был. “Какие проблемы?” - спрашиваю. Так, мол и так, отвечает, собираются упечь меня в психушку. - “За что?” - “А за то, что по Садовому хочу движение в одну сторону закрутить”. - “Отнесись, - говорю, - философски. Взгляни на ситуацию объективно, sine ira et studio... без гнева и политической ангажированности. Может, и есть за что?” Ушел обиженный.
Только задремывать начал - еще визитер. Серега Кириенко, небезызвестный правый каратист. “Тянут меня, Титус, на психическую принудительную экспертизу... Посягают на мои и наши конституционные права”. - “За что?” - “Ушли мы из зала заседаний. А причиной, мол, всему - хроническая моя... как ее... клаустрофобия... Боязнь закрытого пространства”. - “А что, - замечаю, - серьезный диагноз. Впрочем, вернись - и все проблемы долой”. - “Да, - вздыхает тяжко, - вернулись уже...”
Только этот вышел - Анатолий Борисович вваливается, в полном отпаде, даже калош не снял. Не спрашиваю уже, что стряслось, интересуюсь только - за что? Объясняет: в Давосе, мол, не смог ответить на вопрос, кто такой мистер Путин. “Я, - бьет себя в грудь, - знаю, еще как знаю, и будущем обязуюсь еще больше знать... Просто, Титус, подрастерялись мы: яркий свет, сцена, тьма народа в зале, горы за окном альпийские давят на психику, и еще швейцарский незнакомый язык...” “Смотри, - говорю, - больше не теряйся. Для политика, как и для женщины, секунда растерянности - гибель. Memento, - говорю, - mori...”
И тут входят двое в штатском. “А мы, Титус, за тобой, - говорит первый, он у них главный. - Догадываешься, по какому поводу?” - “Не может быть!” - выдохнул я, а внутри все оборвалось... “А что, - говорит первый, - разве в нашем 2000 году может нормальный, непсихический индивид балакать по латыни?” “Interpone tuis, - вставил второй. - Время трудиться - время лечиться”. - “Отдыхать! - кричу. - Не лечиться - отдыхать!” А они уже взяли меня под руки и увлекли на лестницу, а внизу ждет не дождется санитарная машина с владимирским номером. И санитары-мордовороты скалят зубы: “Попался, журналюга проклятый!..”
Титус Советологов 48-й