Джону было бы семьдесят…
Мой текстик 15-летней давности:
Джон Леннон, человек мифического мира
Выдающийся русский философ А.Ф.Лосев, подводя итоги своей удивительной книги “Диалектика мифа”, написал: Миф есть в словах данная чудесная личностная история”. И еще: чтобы понять <...>, надо стать на точку зрения самой мифологии - “вообразить, что мир, в котором мы живем и существуем, есть мир мифический, что вообще на свете есть только мифы...”
Чудесная история Джона Леннона началась когда-то, много лет назад, на берегу Атлантического океана. “В Ливерпуле, когда ты стоишь на берегу моря, тебе почему-то кажется, что следующая остановка непременно Америка, - признался однажды Джон. Да, я протирал штаны в Ливерпуле, а мечтал об Америке”.
Америка стала мифом Джона Леннона, землей обетованной, где только и была настоящая, непровинциальная, сверкающая жизнь и где тени таких кумиров, как Мэрилин Монро или Элвис Пресли, занимали полнеба.
Много позже, когда “Битлз” совершали свое первое турне по Америке, и Джона спросили, что он думает об американцах, тот, вспомнив вероятно, свою полудетскую сентиментальность, ответил вызывающе и грубо: “Размазанное второсортное дерьмо”.
А потом он развелся, женился, перебрался в Америку и был застрелен маньяком-американцем на ступеньках своего собственного дома в Нью-Йорке. А звезда американского шоу-бизнеса Майкл Джексон скупил авторские права почти на все песни “Битлз”. И миф об Америке умер.
Итак, это заметки о мифическом (но реальном, как реален миф) Джоне Ленноне. Миф Леннона, как и положено мифу, возникнув однажды, движется по миру, обрастает новыми деталями и когда-нибудь... и когда-нибудь, наверное, умрет. Ибо миф нельзя посадить в горшок и поливать, как цветок. Жаль и еще раз жаль. Автору очень хотелось бы внести свою, хотя бы малую лепту в российскую мифологию Джона Леннона.
Миф Джона возник вместе с “Битлз” и жив до сих пор. Мифа Пола Маккартни не будет никогда. Хотя бы потому, что Пол никогда не сумел бы вообразить мир, в котором “только и существуют мифы...” А личностная история Маккартни никак не чудесна: талантливый мальчик трудился, сочинял и пел песни, стал богатым, женился на богатой, стал еще богаче, кормил свою собачку чем-то вегетерианским (“фальшивый заяц”?) и гуманно выпускал в океан (но уже с американской стороны) устриц, купленных в самом фешенебельном ресторане Нью-Йорка. Впрочем, Маккартни написал “Yesterday”, и даже если бы он не сделал в жизни ничего другого, он остался бы истории музыки.
Но ведь мифология - не история. И до сих пор совсем не ясно, кто и почему занимает место в Пещере Мифов, а кто - в скучной книженции под названием “История того-сего-пятого-десятого”.
Миф Джона - это миф Человека-Не-Как-Все. Который мог вообразить то, чего не могут вообразить все. Хотя каждый может понять и принять то, что вообразил себе он.
Ринго - тот был просто славный малый, стучащий на своих барабанах, Человек-Как-Все-Прочие, за это его и любили.
Джордж был Человек-Сам-По-Себе, в себе и для себя.
А Пол - Пол был в драматической и немного курьезной ситуации: по характеру, темпераменту, воспитанию он был - потенциально - образцовым британским обывателем и семьянином. A good boy. Но, обретаясь рядом с Джоном, обреченный на музыкальное и человеческое соперничество с ним, он не имел права быть, как все. И он, бедняга, наступал на горло собственной песне, (хотя, конечно, не в студии). Действительно, каково ему, ему было ходить по Лондону с сиденьем от унитаза на шее? Только он знает, чего ему это стоило.
Собственно, “быть-не-как-все” стремились все звезды бита, потом звезды рока, потом звезды того, что было потом... то металла, то ли “heart-and-baby”. И это у них в большей или меньшей степени получалось (или не получалось). Но у Джона быть-не-как-все получалось как-то само собой, без усилий, и получалось иначе, чем у всех прочих. Наверное, потому, что они хотели казаться, а он был. Возможно, естественное существование за границей любого штампа давалось ему так естественно потому, что он, как и покойный Джим Моррисон, видел мир одновременно изнутри и снаружи.
Вот Джон сочиняет песню: “Король Мэриголда варит на кухне завтрак для своей королевы”.
А вот уже Джон на кухне своего нью-йоркского дома варит кашку для маленького Шона, а внизу, в блистающем офисе, сидит супруга, Йоко, как бы взятая напрокат из русских сказок злая жена, и решает, кого соединить с мистером Ленноном, а кому - от ворот поворот. Чудесная личностная история, или, как заметил, один остряк, второй Пёрл-Харбор...
Любопытно, но даже эта кашка каким-то образом работает на миф Джона Леннона. В то время как история о внебрачном ребенке, прижитым тихоней Полом Маккартни в начале 60-х годов в Германии, может быть, единственный небанальный эпизод его биографии, все равно оставляет Пола заурядным британским обывателем. Потому что за сохранение тайны отцовства матери было заплачено... да какие-то крохи... Хотя Пол написал “Yesterday”, и одно это... Впрочем, я повторяюсь.
А Леннон, скорее всего, послал бы куда подальше всех германских претенденток на его драгоценную свободу и не менее драгоценную репутацию, потом хорошенько надрался бы (к чему имел склонность почти российскую) и утром вряд ли вспомнил бы, как звали ту настырную фройляйн, которая накануне у него, кажется, чего-то требовала...
А Ринго, голубиная душа, удочерил бы девочку, причем ребенок оказался бы не его.
А Джордж, не выходя из состояния крайней внутренней сосредоточенности, женился бы, потому, не покидая этого медитативного состояния, развелся и, чего доброго, выдал бы свою германскую пассию за кого-нибудь из друзей, да хоть за Эрика Клептона.
Клаус Менерт, человек, который, как никто, наверное, на Западе, пытался узнать и понять Россию, как-то заметил: “То, что в Америке - понедельник, в Европе - вторник, а России - воскресенье”.
Сегодня в России воскресенье, и миф Дожна Леннона стал едва ли не русским мифом. Мы дожили до этого дня, и это стало нашим. А в Англии - там какие-то другие и другие мифы. “Спайс Гёлз”, закадривающие знаменитых футболистов и все такое. И вся музыка распалась на кучу красивых и по-о-трясающе сделанных видеоклипов. Мне не интересно, что там у них сейчас. И какого-то лохматого с гитарой, уже заталкивают в музей восковых фигур мадам Тюссо - а как бишь его зовут? И где я видел это лицо? Не в палате же лордов?
Скорее я видел его вчера, в час пик, в троллейбусе, он ехал без билета и тянул пивко из жестяной баночки...
О наших кумирах, например, о Высоцком, мы с каждым днем знаем все больше, и это излишнее знание разрушает, разъедает миф; то, что касалось чудесным, становится, прозрачным и обыденным.
Ведь миф - это то, что по ту сторону океана, где, возможно, Америка, а возможно, Индия...
Я лелею миф Джона Леннона, и готов забыть, что он, как это говорится в стране джентльменов, не был примером для подражания, любил закладывать за галстук, порой был зол и нетерпим и что некоторые особы из числа подружек великих рок-музыкантов боялись его панически... Пусть уж он останется Иванушкой-дурачком из русской сказки, ухватившим перо Жар-птицы и написавшим “Strawberry Fields Forever”, “Imagine” и все такое прочее...
Впрочем, миф имеет свои пределы, за которыми начинается сюсюканье, пародия и карикатура. Действительно, давайте чуть сместим акценты и представим: жил некогда подросток Джон-Иван из простой рабочей семьи, которую оставил отец, сбежавший не на Север и не к теплому Черному морю, а в Австралию, где наблюдал живых кенгуру и работал посудомойкой в столовой...
И вот этот Джон-Иван, потенциальный работяга, которому место в ПТУ, а потом на судостроительной верфи в Ливерпуле, становится самым талантливым - талантливее Кобзона, самым знаменитым, почти как Алла Пугачева... да чуть ли не самым богатым и самым великим.
Если все это соединить, то получится уже не русско-британский миф, а советская социальная утопия, инверсия статусов: “последние станут первыми”, то, что было двигателем всех революций, включая большевистскую...
Итак, Лосев был прав: все сущее есть миф... Если, конечно, не смотреть на все сущее тяжелым взглядом социалистического реализма. Но справедливо и другое: мифологическое пространство есть реальное пространство нашей жизни. И, следовательно, всегда есть точка, где миф и самая приземленная реальность пересекаются.
...В 1966 году в Лондоне проходила выставка предметов искусства никому тогда не известной авангардистки Йоко Оно. Джон случайно забрел в зал. Одним из образцов предметного искусства было настоящее яблоко, лежавшее то ли на мраморной, то ли на бронзовой подставке. Джон подошел к этому шедевру, взял яблоко, съел его... и женился на Йоко. Что это, новая версия мифа о Парисе? Но это уже совсем другой, не русский, не советский и даже не британский миф...
«Независимая газета», 12 октября 1994 г.
Джон Леннон, человек мифического мира
Выдающийся русский философ А.Ф.Лосев, подводя итоги своей удивительной книги “Диалектика мифа”, написал: Миф есть в словах данная чудесная личностная история”. И еще: чтобы понять <...>, надо стать на точку зрения самой мифологии - “вообразить, что мир, в котором мы живем и существуем, есть мир мифический, что вообще на свете есть только мифы...”
Чудесная история Джона Леннона началась когда-то, много лет назад, на берегу Атлантического океана. “В Ливерпуле, когда ты стоишь на берегу моря, тебе почему-то кажется, что следующая остановка непременно Америка, - признался однажды Джон. Да, я протирал штаны в Ливерпуле, а мечтал об Америке”.
Америка стала мифом Джона Леннона, землей обетованной, где только и была настоящая, непровинциальная, сверкающая жизнь и где тени таких кумиров, как Мэрилин Монро или Элвис Пресли, занимали полнеба.
Много позже, когда “Битлз” совершали свое первое турне по Америке, и Джона спросили, что он думает об американцах, тот, вспомнив вероятно, свою полудетскую сентиментальность, ответил вызывающе и грубо: “Размазанное второсортное дерьмо”.
А потом он развелся, женился, перебрался в Америку и был застрелен маньяком-американцем на ступеньках своего собственного дома в Нью-Йорке. А звезда американского шоу-бизнеса Майкл Джексон скупил авторские права почти на все песни “Битлз”. И миф об Америке умер.
Итак, это заметки о мифическом (но реальном, как реален миф) Джоне Ленноне. Миф Леннона, как и положено мифу, возникнув однажды, движется по миру, обрастает новыми деталями и когда-нибудь... и когда-нибудь, наверное, умрет. Ибо миф нельзя посадить в горшок и поливать, как цветок. Жаль и еще раз жаль. Автору очень хотелось бы внести свою, хотя бы малую лепту в российскую мифологию Джона Леннона.
Миф Джона возник вместе с “Битлз” и жив до сих пор. Мифа Пола Маккартни не будет никогда. Хотя бы потому, что Пол никогда не сумел бы вообразить мир, в котором “только и существуют мифы...” А личностная история Маккартни никак не чудесна: талантливый мальчик трудился, сочинял и пел песни, стал богатым, женился на богатой, стал еще богаче, кормил свою собачку чем-то вегетерианским (“фальшивый заяц”?) и гуманно выпускал в океан (но уже с американской стороны) устриц, купленных в самом фешенебельном ресторане Нью-Йорка. Впрочем, Маккартни написал “Yesterday”, и даже если бы он не сделал в жизни ничего другого, он остался бы истории музыки.
Но ведь мифология - не история. И до сих пор совсем не ясно, кто и почему занимает место в Пещере Мифов, а кто - в скучной книженции под названием “История того-сего-пятого-десятого”.
Миф Джона - это миф Человека-Не-Как-Все. Который мог вообразить то, чего не могут вообразить все. Хотя каждый может понять и принять то, что вообразил себе он.
Ринго - тот был просто славный малый, стучащий на своих барабанах, Человек-Как-Все-Прочие, за это его и любили.
Джордж был Человек-Сам-По-Себе, в себе и для себя.
А Пол - Пол был в драматической и немного курьезной ситуации: по характеру, темпераменту, воспитанию он был - потенциально - образцовым британским обывателем и семьянином. A good boy. Но, обретаясь рядом с Джоном, обреченный на музыкальное и человеческое соперничество с ним, он не имел права быть, как все. И он, бедняга, наступал на горло собственной песне, (хотя, конечно, не в студии). Действительно, каково ему, ему было ходить по Лондону с сиденьем от унитаза на шее? Только он знает, чего ему это стоило.
Собственно, “быть-не-как-все” стремились все звезды бита, потом звезды рока, потом звезды того, что было потом... то металла, то ли “heart-and-baby”. И это у них в большей или меньшей степени получалось (или не получалось). Но у Джона быть-не-как-все получалось как-то само собой, без усилий, и получалось иначе, чем у всех прочих. Наверное, потому, что они хотели казаться, а он был. Возможно, естественное существование за границей любого штампа давалось ему так естественно потому, что он, как и покойный Джим Моррисон, видел мир одновременно изнутри и снаружи.
Вот Джон сочиняет песню: “Король Мэриголда варит на кухне завтрак для своей королевы”.
А вот уже Джон на кухне своего нью-йоркского дома варит кашку для маленького Шона, а внизу, в блистающем офисе, сидит супруга, Йоко, как бы взятая напрокат из русских сказок злая жена, и решает, кого соединить с мистером Ленноном, а кому - от ворот поворот. Чудесная личностная история, или, как заметил, один остряк, второй Пёрл-Харбор...
Любопытно, но даже эта кашка каким-то образом работает на миф Джона Леннона. В то время как история о внебрачном ребенке, прижитым тихоней Полом Маккартни в начале 60-х годов в Германии, может быть, единственный небанальный эпизод его биографии, все равно оставляет Пола заурядным британским обывателем. Потому что за сохранение тайны отцовства матери было заплачено... да какие-то крохи... Хотя Пол написал “Yesterday”, и одно это... Впрочем, я повторяюсь.
А Леннон, скорее всего, послал бы куда подальше всех германских претенденток на его драгоценную свободу и не менее драгоценную репутацию, потом хорошенько надрался бы (к чему имел склонность почти российскую) и утром вряд ли вспомнил бы, как звали ту настырную фройляйн, которая накануне у него, кажется, чего-то требовала...
А Ринго, голубиная душа, удочерил бы девочку, причем ребенок оказался бы не его.
А Джордж, не выходя из состояния крайней внутренней сосредоточенности, женился бы, потому, не покидая этого медитативного состояния, развелся и, чего доброго, выдал бы свою германскую пассию за кого-нибудь из друзей, да хоть за Эрика Клептона.
Клаус Менерт, человек, который, как никто, наверное, на Западе, пытался узнать и понять Россию, как-то заметил: “То, что в Америке - понедельник, в Европе - вторник, а России - воскресенье”.
Сегодня в России воскресенье, и миф Дожна Леннона стал едва ли не русским мифом. Мы дожили до этого дня, и это стало нашим. А в Англии - там какие-то другие и другие мифы. “Спайс Гёлз”, закадривающие знаменитых футболистов и все такое. И вся музыка распалась на кучу красивых и по-о-трясающе сделанных видеоклипов. Мне не интересно, что там у них сейчас. И какого-то лохматого с гитарой, уже заталкивают в музей восковых фигур мадам Тюссо - а как бишь его зовут? И где я видел это лицо? Не в палате же лордов?
Скорее я видел его вчера, в час пик, в троллейбусе, он ехал без билета и тянул пивко из жестяной баночки...
О наших кумирах, например, о Высоцком, мы с каждым днем знаем все больше, и это излишнее знание разрушает, разъедает миф; то, что касалось чудесным, становится, прозрачным и обыденным.
Ведь миф - это то, что по ту сторону океана, где, возможно, Америка, а возможно, Индия...
Я лелею миф Джона Леннона, и готов забыть, что он, как это говорится в стране джентльменов, не был примером для подражания, любил закладывать за галстук, порой был зол и нетерпим и что некоторые особы из числа подружек великих рок-музыкантов боялись его панически... Пусть уж он останется Иванушкой-дурачком из русской сказки, ухватившим перо Жар-птицы и написавшим “Strawberry Fields Forever”, “Imagine” и все такое прочее...
Впрочем, миф имеет свои пределы, за которыми начинается сюсюканье, пародия и карикатура. Действительно, давайте чуть сместим акценты и представим: жил некогда подросток Джон-Иван из простой рабочей семьи, которую оставил отец, сбежавший не на Север и не к теплому Черному морю, а в Австралию, где наблюдал живых кенгуру и работал посудомойкой в столовой...
И вот этот Джон-Иван, потенциальный работяга, которому место в ПТУ, а потом на судостроительной верфи в Ливерпуле, становится самым талантливым - талантливее Кобзона, самым знаменитым, почти как Алла Пугачева... да чуть ли не самым богатым и самым великим.
Если все это соединить, то получится уже не русско-британский миф, а советская социальная утопия, инверсия статусов: “последние станут первыми”, то, что было двигателем всех революций, включая большевистскую...
Итак, Лосев был прав: все сущее есть миф... Если, конечно, не смотреть на все сущее тяжелым взглядом социалистического реализма. Но справедливо и другое: мифологическое пространство есть реальное пространство нашей жизни. И, следовательно, всегда есть точка, где миф и самая приземленная реальность пересекаются.
...В 1966 году в Лондоне проходила выставка предметов искусства никому тогда не известной авангардистки Йоко Оно. Джон случайно забрел в зал. Одним из образцов предметного искусства было настоящее яблоко, лежавшее то ли на мраморной, то ли на бронзовой подставке. Джон подошел к этому шедевру, взял яблоко, съел его... и женился на Йоко. Что это, новая версия мифа о Парисе? Но это уже совсем другой, не русский, не советский и даже не британский миф...
«Независимая газета», 12 октября 1994 г.