Лопуховский о военных потерях СССР
Анализ региональных Книг Памяти погибших в Великой отечественной войне позволяет сделать вывод о том, что реальное число погибших советских солдат превышает 14 млн человек. Расчеты видного военного историка Л.Н.Лопуховского подтверждают эти цифры и лишний раз демонстрируют низость и подлость группы фальсификаторов во главе с генералом Кривошеевым.
Под катом сокращенная версия, содержащая основные выводы. Полностью статья Лопуховского здесь. Расширенная версия, написанная в соавторстве с Б.Кавалерчиком здесь.
Впервые детальные статистические данные о потерях военнослужащих в ходе минувшей войны были опубликованы в 1993 году в труде Гриф секретности снят (4). В последующем этот труд был доработан, значительно расширен и опубликован под названием Россия и СССР в войнах XX века. Авторский коллектива обоих исследований, возглавляемый Г.Ф. Кривошеевым, использовал данные группы С.М. Штеменко, оргучетного управления Генштаба, Главного управления кадров НКО, а также другие архивные документы, основанные на донесениях войсковых частей. При этом по мере детализации расчетов в обоих трудах цифры численности войск к началу некоторых операций и убыли в людях менялись. Но, к удивлению читателей, итоговые данные по кварталам, годам, периодам и кампаниям войны неизменно выходили на уже озвученные максимальные числа, отражающие, по мнению членов высокой комиссии, фактическую убыль личного состава в ходе войны.
По этому поводу профессор Академии военных наук РФ генерал-полковник Г.Ф. Кривошеев на одном из заседаний Ассоциации историков Второй мировой войны заявил: Нас критикуют и справа и слева, но мы спокойны, ибо опираемся на документы Генштаба. Он еще раз подтвердил, что основным официальным источником при определении убыли в людях являются донесения о потерях, получаемые от фронтовых, армейских объединений, соединений, отдельных частей, которые ежемесячно анализировались в Генеральном штабе, уточнялись и дополнялись материалами о неучтенных потерях и докладывались в Ставку Верховного Главного командования. Интересно, что в частном порядке некоторые авторы труда Гриф секретности снят признают, что они не могут отвечать за цифры, которые кто-то когда-то написал в донесениях. А почему бы не рассекретить эти донесения и другие соответствующие документы Генштаба, чтобы оценить их достоверность и снять всякие сомнения на этот счет?
Согласно Табелю донесений по учету списочной численности и боевого состава Красной Армии сведения о составе войск, их численности и потерях из дивизий, армий и фронтов в Генеральный штаб представлялись 3 раза в месяц (за каждые 10 дней). Но в условиях высокоманевренных боевых действий, особенно при неудачном развитии обстановки, потере управления и связи (из-за неоднократного переподчинения частей и соединений, окружения или неорганизованного отхода и т.п.) система регулярной отчетности не срабатывала. Тем более не представлялись донесения о результатах боевых действий и потерях соединений, попавших в окружение. Что могли доложить из соединений в условиях неорганизованного отхода, окружения, гибели штабов и целых частей, уничтожения учетных документов?
…Соединения, прорвавшиеся из окружения или совершившие вынужденный отход в сложных условиях обстановки, в большинстве случаев наскоро пополнялись или формировались заново за счет маршевого пополнения и остатков расформированных частей и соединений. Анализ архивных документов их фондов показывает, что в донесениях о потерях сплошь и рядом не учитывалось пополнение. Людей в частях и подразделениях просто не успевали записывать поименно, не говоря уже об адресах их родных. Это неоднократно отмечалось и в приказах по учету личного состава. Характерный пример: 154-я сд Брянского фронта за период с 1 по 21 октября 1941 г. по донесениям потеряла 5 тыс. чел, из них безвозвратно - 2,5 тыс. Тщательная выверка данных по обнаруженным документам показала, что эта дивизия с учетом неоднократного пополнения потеряла за этот период 15 тыс. человек, из них безвозвратно - 9,4 тыс.
Вот и присылали наверх филькины грамоты, вроде Донесения о потерях личного состава частями Западного фронта за октябрь месяц 1941 г.. Согласно этому донесению, потери войск фронта составили 66 392 человека, в том числе безвозвратно - 32 650 (из них без вести - 26 750, попало в плен - 80). Хотя только потери 17 стрелковых и двух мотострелковых дивизий фронта, попавших в окружение под Вязьмой составили по оценке старшего научного сотрудника ЦАМО РФ В.Т. Елисеева более 130 тыс. человек.
Все это позволяет сделать вывод, что подсчёт потерь по донесениям хронически недоучитывает реальные потери, войск.
<…>
Между тем, все данные военкоматов о безвозвратных потерях были сосредоточены в соответствующих картотеках ЦАМО, где велась работа по исключению из них военнослужащих, оказавшихся в живых (учтенные ранее как пропавшие без вести) и дублирующих сведений. База картотек безвозвратных потерь была значительно шире, нежели книги учета военкоматов… На начало 90-х годов в картотеках ЦАМО хранилось 17,2 млн. персональных карточек солдат (сержантов) и офицеров Красной Армии, погибших и пропавших без вести в минувшую войну (и это без учета потерь ВМФ, пограничных и внутренних войск НКВД). Указанное число на 5,8 млн. человек превышало число общих потерь, исчисленное группой Штеменко. Руководитель авторского коллектива Г.Ф. Кривошеее заручился справкой начальника ЦАМО о том, что картотеки еще не обработаны на предмет удаления дублирующих сведений и поэтому не могут являться достоверным источником при создании труда о потерях. Принятое решение не учитывать данные учета персональных потерь ТОГДА было вполне правомерным.
Но с тех пор работниками ЦАМО была проведена большая работа по упорядочению учета безвозвратных потерь и устранению из картотек дублирующих сведений. Из них были исключены также следующие категории выбывших из строя военнослужащих: дезертиры, осужденные и направленные в места заключения, а также снятые с учета советские военнослужащие, оказавшиеся живыми, в том числе вернувшиеся из плена после войны (по данным органов репатриации). В результате побуквенного обсчета в картотеках безвозвратных потерь рядового и сержантского состава Вооруженных Сил по неофициальным данным (результаты работы сотрудников ЦАМО не афишируются) по состоянию на март 2008 года оставалось 13 271 269 персональных карточек.
…Попутно заметим, что за годы войны по приговорам военных трибуналов было расстреляно 135 тыс. человек, что составляет 13,6% от общего числа осужденных военнослужащих (994,3 тыс.). Для сравнения: по свидетельству известного германского историка, профессора Агnо Lustiger, в вермахте во время войны трибуналами и судьями было вынесено около 30.000 смертных приговоров, из которых около 16.000 было приведено в исполнение (10). Сколько же было расстреляно заградотрядами при попытках остановить паническое бегство непосредственно на поле боя, когда по условиям боевой обстановки невозможно было довести дело до суда, мы никогда уже не узнаем. Кстати, это свидетельство неполноты данных картотек.
Таким образом, общие безвозвратные потери военнослужащих Красной Армии и Военно-морского флота по данным обеих картотек составляют 14 241 тыс. человек - почти на 3 млн (2 956 тыс.) больше, чем по официальным данным.
И совсем игнорировать такую большую разницу сейчас НЕДОПУСТИМО.
Чтобы поставить под сомнение данные картотек безвозвратных потерь ЦАМО, часто приводится следующий довод: в большинстве донесений военкоматов и Управления по персональному учету потерь НКО (составленных на основе запросов родных) нет данных о прохождении службы призванными лицами. Поэтому в них могут содержаться сведения о лицах, которые вообще не имеют отношения к армии. Мол, они могли ПОСЛЕ ПРИЗЫВА попасть куда угодно (в ополчение, в истребительные отряды и батальоны, в ВМФ, в формирования НКВД различного рода, на предприятия промышленности и т.д.). Поэтому их не следует учитывать при подсчете потерь Красной Армии. Но речь идет о разнице почти в 3 млн. человек. Известно, что на укомплектование войск и органов НКВД, соединений и частей дружественных армий, для работы в промышленности и в военные формирования других ведомств передано 5039,6 тыс. чел. (14). Неужели 3 млн. из них погибли или пропали без вести? Где, когда, в какой обстановке в промышленности могли быть такие потери военнообязанных? Где они зафиксированы, известны ли их фамилии? А ведь из промышленности и формирований НКВД периодически изымали военнообязанных путем разбронирования.
Как можно не учитывать тех, кого призвали, и которые не вернулись с войны? Почему 500 тыс. человек, призванных, но не попавших в свои части, не учтены, как потери военнослужащих? Ведь их служба „ началась с момента призыва и отправки их в части? Разве виноваты все эти люди, которых не хотят признать защитниками Родины, в том, что персональный учет личного состава в частях и соединениях не был налажен, как следует?
А дело в том, что признание данных картотек ЦАМО поставит под сомнение (слишком велика разница!) как цифры безвозвратных военно-оперативных потерь Вооруженных сил (11 444,1 тыс.), так и демографические потери военнослужащих (8 668,4 тыс.). Придется пересматривать все расчеты авторов труда Россия и СССР в войнах XX века, причем в большую сторону. А делать это соответствующие ведомства по известным причинам не хотят - придется пересматривать общее соотношение по безвозвратным потерям противоборствующих сторон. Именно поэтому картотеки безвозвратных потерь ЦАМО, как бельмо в глазу определенных лиц. Отсюда и недавние публичные заявления некоторых больших начальников о том, что они сами до сих пор числятся в картотеках погибшими или пропавшими без вести. Подобными заяв-лениями пытаются подорвать доверие к данным картотек. Недаром еще в 1995 году, когда истек 50-летний срок их хранения, поступали предложения по их уничтожению. Нельзя исключить, что эти попытки могут быть реализованы сейчас, например, при реорганизации архивов, передаче дел из одного учреждения в другое под предлогом истечения установленных сроков их хранения.
Нежелание соответствующих инстанций учитывать данные картотек безвозвратных потерь ЦАМО наводит на мысль о наличии некоего по-литического заказа - не допустить резкого дисбаланса в соотношении безвозвратных потерь противоборствующих сторон в Великой Отечественной войне, свести его к минимуму. Он мог быть высказан негласно в годы холодной войны, когда отделы и комиссия Генштаба только начинали готовить данные о потерях. В условиях ожесточенной идеологической борьбы давать лишние козыри западным фальсификаторам истории Второй мировой войны было неразумно. Политический заказ, отказаться от которого в тогдашних условиях было невозможно, особенно хорошо просматривается на примерах неудачных для Красной Армии операций. Поэтому в перечне фронтовых операций упомянутых трудов не найдешь ни слова о потерях в вяземской и орловско-брянской операциях 1941 года.
Опущена и стратегическая наступательная операция Марс (с 25 ноября по 20 декабря 1942 года), ...которая закончилась окружением крупных группировок наших войск! Причем только безвозвратные людские потери в этой операции составили 70,4 тыс. человек, или 14 процентов от численности войск к началу операции (16). Столько потеряли безвозвратно три фронта в курской оборонительной операции по официальным данным (70,3 тыс.) (17).
… Кстати, в частных разговорах офицеры Генштаба говорили мне, что я зря нападаю на их шефов: они по должности вынуждены поддерживать официальную линию в вопросе о потерях в Великой Отечественной войне. Признаться сейчас в сокрытии правды тем, кто готовил, озвучивал и защищает официальные цифры потерь - смерти подобно (политической, конечно). Им можно только посочувствовать.
Значительную часть безвозвратных потерь составили военнослужащие, пропавшие без вести и попавшие в плен: - почти 40% по официальным данным (с учетом неучтенных потерь первых месяцев войны) и более 57%, учтенных в картотеках безвозвратных потерь ЦАМО…
По донесениям войск и сведениям наших органов репатриации за всю войну пропало без вести и попало в плен противнику 3 396,4 тыс. чел. Но это число примерно равно количеству пленных, захваченных немцами только в одном 1941 году. Оставить без внимания такую явную несуразность было невозможно. И авторы груда Россия и СССР в войнах XX века к указанному числу прибавили неучтенные потери первых месяцев войны - 1 162,6 тыс. (32) (как будто в последующие годы наши войска не попадали больше в положение, когда штабам было не до учета потерь). В результате они получили 4 559 тыс. военнослужащих, попавших в плен и пропавших без вести (33).
Учитывая значительный разброс цифр, примем за точку отсчета данные немецкого архива, согласно которым, с начала войны по 10.04.1945 г. немцы взяли в плен 5 487 549 чел. (34). Но к этому числу необходимо прибавить военнослужащих, взятых в плен союзниками Германии…
Таким образом, общее количество советских военнопленных, захваченных немцами и их союзниками, составит не менее 5,6 млн. человек, что, во всяком случае, на один млн. больше числа, подсчитанного авторами статистического исследования.
Авторы труда Россия и СССР в войнах XX века категорически не согласны с немецкими данными. По их мнению, немцами учитывались, кроме военнослужащих, также гражданские лица, захваченные в районе боевых действий, личный состав спецформирований различных гражданских ведомств (путей сообщения, морского и речного флотов, оборонительного строительства, гражданской авиации, связи, здравоохранения и др.). Донесения о них в армейские (флотские) штабы и в Генеральный штаб не представлялись. Поэтому публикуемые в зарубежной печати сведения о числе военнопленных не могут быть приняты за основу для определения реального числа советских военнослужащих, оказавшихся в немецком плену. Донесения в наш Генштаб не представлялись, но причем здесь немецкие данные? Их достоверность надо проверять, сопоставляя сведения из различных источников, и на этой основе пытаться определить хотя бы приблизительно более реальное число советских военнослужащих, попавших в немецкий плен.
Да, немцы при подсчете захваченных военнопленных не обращали внимания, по какому ведомству они проходят. Например, среди них было много военных строителей. Так, на 19 сентября на строительстве в полосе Западного фронта было задействовано 9 отдельных строительных батальонов, Резервного и Брянского фронтов - 129 (в полосе Резервного фронта в отдельных строительных батальонах, строивших укрепления ржевско-вяземского рубежа, числилось 85 336 человек). Они понесли большие потери. Из 25 тыс. человек постоянного состава строительств из Вяземского котла на новые рубежи перешла лишь тысяча строителей. А всего из 100 тыс. строителей Западного управления оборонительных работ на новые рубежи перешли 42 тысячи (38). Если в середине сентября полевые строительства Главного управления оборонительных работ имели в своем составе 1 млн. 200 тыс. человек, то к 10 октября их осталось 700 тысяч. Потери военных строителей убитыми, ранеными, пропавшими без вести, оказавшимися в плену составили 500 тыс. человек (39). Сколько среди них было военнослужащих, которые состояли на довольствии в НКВД и Наркомате обороны? А ведь в октябре-декабре 1941 г. были сформированы шесть саперных армий, в состав которых входили 33 саперные бригады (40). Они относились к действующей армии, работали в тылу фронтов и нередко оказывались непосредственно вовлеченными в боевые действия. Там еще больше было военнослужащих, которые при отходе и в окружениях тоже попадали в плен. Наверняка, в Генштабе есть соответствующие данные. Их тоже не учитывали?
Авторы труда о потерях не хотят учитывать и ополченцев, погибших, пропавших без вести и попавших в плен. Их засчитали в общие потери населения. Между тем, их мобилизация в народное ополчение, например, столицы, согласно постановлению ГКО, проводилась райкомами партии (200 тыс. москвичей) и Московской области (50 тыс. колхозников) под руководством штаба МВО с последующим оформлением мобилизованных через райвоенкоматы. При этом добровольцам обещали, что они будут пользоваться правами военнослужащих (выделено мною. - Л.Л.). Постановлением ГКО предусматривалось, что в случае инвалидности или смерти мобилизованного, он и его семья пользуются правом получения пенсии наравне с призванными в состав Красной Армии.
Но сроки на проведение мобилизации были определены весьма жесткие. Так, постановлением Военного совета МВО № 0031 от 2 июля 1941 г. предлагалось мобилизацию начать 3-го и закончить 5-го июля (41). Поэтому в большинстве случаев учесть мобилизованных ополченцев в военкоматах не успели. А списки мобилизованных во многих райкомах Москвы и области были уничтожены во время паники 16 октября. Но разве ополченцы виноваты в этом?
Уже после формирования первых 12 дивизий народного ополчения (на первых порах там насчитывалось порядка 150 тыс. человек) районы Московской области продолжали формировать отдельные подразделения и части. Ополченские части и соединения создавались и в других городах. Не все из них были включены в состав действующей армии. Что уж говорить о людях, мобилизованных полевыми военкоматами на освобожденной от врага территории. Порой их бросали в бой, не только не переписав в подразделениях, но и не переодев в военную форму и полностью не вооружив.
Судьба людей, пропавших без вести, волнует миллионы семей России и бывших республик Советского Союза. По данным Г.Ф. Кривошеева в плену погибло около 2,5 млн. человек (42). А в картотеках ЦАМО документально (по фамилиям) по состоянию на 2008 г. подтверждена гибель в плену только 495,6 тыс. военнопленных. Немцы, известные своей пунктуальностью и стремлением к порядку, на каждого военнопленного заводили карточку, где указывалось, кроме обычных сведений о самом человеке, войсковая часть и место пленения, сведения о месте рождения и родителях. В стационарных (постоянных) лагерях военнопленных (Stalag) пленного фотографировали и брали отпечатки пальцев. Среди них, наверняка, есть и те, кто до сих пор числятся пропавшими без вести. Но по имеющимся сведениям списки советских военнопленных, переданные немецкой стороной и хранящиеся в ЦАМО, до сих пор даже не переведены. Чем это можно объяснить? Отсутствием средств или нежеланием выяснять судьбы воинов, попавших в плен? Отрицание немецких данных о военнопленных и очевидное стремление преуменьшить их число вызвано желанием занизить безвозвратные потери наших войск и тем самым уменьшить диспропорцию в их соотношении между СССР и Германии.<…>
Следует отметить, что пленных и трофеи немцы начали брать с первого дня операции Тайфун. Отдел разведки и контрразведки группы армий Центр ежедневно и скрупулезно вел подсчет количества пленных и трофеев, захваченных армиями. По 9 октября включительно, то есть задолго до того, как им удалось ликвидировать котлы, немцы захватили более 151 тыс. пленных (55). А за первые две декады октября на Восточном фронте ими был захвачен 787 961 пленный (в том числе 4 253 офицера) (56). Не исключено, что число военнопленных, объявленное немецкой стороной, завышено, насколько - сказать трудно. Это могло произойти за счет двойного учета при изменении подчиненности соединений и передаче данных в вышестоящие инстанции (одни и те же люди учитывались несколько раз). Кроме того, немецкое командование в состав военнопленных включало всех сотрудников партийных и советских органов, а также мужчин призывного возраста, отходивших вместе с от-ступавшими и попавшими в окружение войсками...
Однако в ходе боев на окружение и при преследовании частям вермахта было не до гражданских лиц - все решала быстрота маневра. В это время у немцев и так не хватало сил для конвоирования военнопленных. Фон Бок был вынужден обратиться в ОКХ с просьбой о выделении дополнительных охранных дивизий, чтобы не отвлекать на конвоирование и охрану сборных лагерей военнопленных боевые части. Количество пленных и трофеев резко возросло по мере зачистки противником захваченной территории и к 31 октября достигло 1 037 778 человек (5184 офицера)(58).
<…>
Авторы труда Гриф секретности снят сделали вывод, что безвозвратные потери Германии и ее союзников на советско-германском фронте оказались лишь на 30% меньше аналогичных потерь советских войск (8,6 млн. чел. у них, у нас -11,4 млн. чел.). Таким образом, соотношение по безвозвратным потерям составило 1:1,3 (70).
Этот вывод о соотношении безвозвратных людские потерь был повторен и в труде Россия и СССР в войнах XX века. Но при этом авторы сделали оговорку, что имеются в виду потери, учтенные в оперативном порядке по ежемесячным докладам из войск (выделено мною. Л.Л.) - 11 444,1 тыс. человек списочного состава, а с учетом потерь войск наших союзников (76,1 тыс. чел.) - 11 520,2 тыс. (71)
Весьма знаменательная оговорка! Тем самым, авторы на всякий случай подготовили для себя путь к отступлению: мол, мы здесь не причем таковы доклады в Генштаб. О степени достоверности этих докладов и донесений из войск о потерях, которые стали известны исследователям, в открытой печати и здесь сказано достаточно. Они со своей стороны сделали все, чтобы обосновать относительно приемлемое соотношение по потерям, выполнив политический заказ, сделанный еще в советские времена, в период холодной войны и активной борьбы с буржуазными фальсификаторами истории (в его существовании у нас нет сомнения)...
Получается, что Красная Армия, несмотря на тяжелейшие поражения в первой половине войны, победила вермахт, потеряв лишь на 30% больше немцев. У большинства же независимых исследователей, непосредственно работавших с архивными данными, вышеприведенный вывод о соотношении потерь вызывает законные сомнения. <…>
Именно поэтому военные, чтобы прекратить различного рода спекуляции по вопросу о безвозвратных потерях Вооруженных сил СССР, решили обратиться к руководству страны. Они хотели, чтобы данные о потерях, подсчитанные комиссией Генерального штаба, были закреплены законодательным актом…
Вопрос о многомиллионных потерях в войне - весьма болезненная тема. И политическое руководство России поступило вполне здраво, отказавшись в канун празднования Дня Победы удовлетворить просьбу руководителей Генштаба о придании данным о потерях Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне, подсчитанных авторским коллективом Г.Ф. Кривошеева, официального статуса. Видимо, наверху знают о серьезной критике результатов их труда и решили не вмешиваться в споры историков.
Достоверные данные могут появиться только после того, как будут открыты соответствующие сведения, до сих пор скрытые в архивах. Опубликуйте донесения из войск в Генштаб, а заодно и данные о подготовке резервов и поставке пополнений фронтам...
Только путем рассекречивания этих сведений можно выйти на реальные цифры безвозвратных потерь Красной Армии в минувшей войне. Но люди из Министерства обороны, имеющие отношение к этому вопросу, вряд ли пойдут на это. Они не захотят уподобиться гоголевской унтер-офицерской вдове, которая сама себя высекла.
Ну, а пока нет новых достоверных сведений, проанализируем расчеты коллектива Г.Ф. Кривошеева, касающиеся пропавших без вести и попавших в плен советских воинов, доля которых в структуре общих безвозвратных потерь вооруженных сил СССР составляет почти 40%. Заодно на основе их данных попробуем вычислить число военнослужащих, погибших в немецком плену. Цитируем Г.Ф. Кривошеева:
После тщательного анализа всех источников предварительно было определено, что за годы войны пропало без вести и оказалось в плену 5 млн. 59 тыс. советских военнослужащих, в числе которых 500 тыс. военнообязанных, призванных по мобилизации, но захваченных противником в пути в воинские части. Как выяснилось при дальнейшем исследовании, не все пропавшие без вести были пленены. Около 450-500 тыс. чел. из них фактически погибли или будучи тяжело ранеными, остались на поле боя, занятом противником (каким образом были получены эти цифры, оставим на совести авторов. - Л.Л.). И далее.
В результате изучения различных материалов авторы пришли к выводу, что фактически в немецком плену находилось около 4 млн. 559 тыс. военнослужащих, в числе которых и военнообязанные (500 тыс. чел.) (78) (выделено мною. - Л.Л.).
Таким образом, авторы включили в состав военнопленных 500 тыс. военнообязанных, но тут же легким движением руки они причислили их к обычному гражданскому населению, отказав им в праве считаться военнослужащими. И при этом вставили эти полмиллиона военнообязанных отдельной строкой в свою главную таблицу 120, содержащую баланс безвозвратных потерь, где это число вообще ни на что не влияет, в отличие от всех остальных. В то же время авторы исключили из числа пропавших без вести и попавших в плен 500 тыс. чел., которые могли погибнуть на поле боя, но к числу погибших прибавить их (отдельной строкой в таблице 120) забыли. К чему все эти манипуляции? А к тому, что иначе в графе Пропало без вести, попало в плен осталось бы всего 4 млн. 59 тыс. советских военнослужащих - число, которое очень трудно обосновать.
Попробуем разобраться. При этом из числа 4059 тыс. пленных вычтем количество военнослужащих, уцелевших в плену - 3779 тыс…
В остатке получим 280 тыс. советских военнослужащих, погибших в немецком плену (6,9% от общего количества). Цифра неожиданно низкая, если не сказать больше, но очень красноречивая. Попробуем ее проанализировать.
Используя данные Г.Ф. Кривошеева, можно дойти до полного абсурда. Достаточно сравнить долю советских военнослужащих, погибших в немецкой неволе, с процентом немцев, не переживших советский плен. Известно, что в СССР умерли 14,9% от всех учтенных там немецких военнопленных (82). Отсюда следует, что общий уровень смертности военнослужащих вермахта в советском плену, рассчитанный на основании цифр Кривошеева, более чем вдвое превышает аналогичный показатель для пленных бойцов и командиров РККА и РККФ в немецких лагерях!
Судя по соотношению умерших тут и там людей, получается, что условия существования в немецком плену были куда лучше, чем в советском. Тогда о каких же нацистских злодеяниях можно говорить в этом случае? Лукавая статистика Г.Ф. Кривошеева поневоле приводит к выводу, что никакого преднамеренного уничтожения немцами миллионов советских военнопленных на самом деле не было. На основе его цифр любой фальсификатор может легко и просто доказать, что их там не морили голодом, холодом, болезнями и изнурительными маршами, не расстреливали за малейшую провинность, не заставляли работать на износ на благо Рейха, не подвергали никаким особенным зверствам и изощренным издевательствам. Такой насквозь фальшивый итог фактически обеляет одно из самых чудовищных преступлений нацистов - массовое истребление попавших к ним в лапы беззащитных советских военнослужащих.
Не исключено, что авторы, стремясь избежать подобного обвинения, и придумали этот, с позволения сказать, фокус (другое слово подобрать трудно) с включением 500 тыс. военнообязанных в число пленных, одновременно исключив их из баланса потерь военнослужащих РККА. По-другому поступить им было никак нельзя: соотношение по потерям вооруженных сил СССР и Германии изменится еще больше в пользу немцев.
Нельзя забывать, что информация о судьбе советских военнопленных, собранная коллективом Г.Ф. Кривошеева, далеко не полна. К примеру, он совсем не учел тех из них, которые были освобождены немцами после 1 мая 1944 г. до конца войны в рамках отчаянных попыток укрепить восточные войска. А таких было ни много ни мало 200 тыс. человек (83). Вместе с ними число избежавших смерти в немецком плену советских военнослужащих увеличивается до 3979 тыс., а на долю погибших там остается, соответственно, всего лишь 80 тыс. человек или менее 2% от их общего числа.
Интересно сравнить эту цифру с уровнем смертности военнослужащих других национальностей, оказавшихся в немецком плену во время Второй мировой войны. Из пленных французов, начиная с лета 1940 г., умерли 2,6%. Англичане и американцы потеряли в немецких лагерях 3,55% своих пленных, а поляки - 4,92% (84). Отсюда получается, что к советским военнопленным немцы относились заметно лучше, чем ко всем остальным. Именно к такому нелепому заключению можно прийти, если верить цифрам Г.Ф. Кривошеева. На самом деле, как мы знаем, все было как раз наоборот.
Попробуем повторить сделанные выше выкладки уже с учетом 500 тыс. военнообязанных, которых Г.Ф. Кривошеее безосновательно отнес к общим потерям населения СССР. В этом случае общее количество пропавших без вести и попавших в плен советских людей, включая неучтенные потери первых месяцев войны, достигнет 5059 тыс. чел., а военнопленных, соответственно - 4559 тыс., из которых погибли 580 тыс. (4559 - 3979) или 12,7%. В этом случае уровень смертности советских военнопленных превышает соответствующий показатель в отношении французских, английских, американских и польских военнопленных в немецких лагерях, но по-прежнему уступает для немцев в советском плену. А это красноречивое свидетельство нереальности высчитанного авторским коллективом Г.Ф. Кривошеева числа пропавших без вести и пленных - 4559 тыс.
Тем более что и сам Г.Ф. Кривошеев считает: На соотношение потерь повлиял и тот факт, что количество советских военнопленных, погибших и умерших в нацистских лагерях (более 2500 тыс. чел.) в пять с лишним раз превысило число военнослужащих противника, умерших в советском плену (420 тыс. чел.). И тут же сам себе противоречит, утверждая несколько ранее:
Из 4559 тыс. советских военнослужащих, пропавших без вести и попавших в немецкий плен, вернулись на Родину только 1 млн. 836 тыс. чел. или 40,0 %, а около 2,5 млн. чел. (55,0 %) погибли и умерли в плену и только небольшая часть (более 180 тыс. чел.) эмигрировала в другие страны или вернулась на Родину в обход сборных пунктов (86).
При этом полностью игнорируются 823,23 тыс. освобожденных немцами до 1 мая 1944 г. и 939,7 тыс. окруженцев, повторно призванных в армию на освобожденной территории. А с их учетом в плену у немцев погибли 580 тыс. советских людей, как мы только что вычислили на основе данных Г.Ф. Кривошеева. Причем добавили туда 500 тыс. военнообязанных, которых он необоснованно отнес к потерям гражданского населения страны. В результате из его баланса исчезли остальные 1920 тыс. (2,5 млн. - 580 тыс.) жертв немецкого плена? Они тоже обязательно должны войти в сумму убыли вооруженных сил СССР.
С учетом полумиллиона человек, искусственно исключенных из баланса потерь военнослужащих, и этих 1920 тыс. общие безвозвратные потери вооруженных сил СССР составят 13 864,1 тыс. (11 444,1 + 500 + 1920), а демографические - 11 088,4.
Соотношение по безвозвратным потерям сторон в этом случае составит 1,6:1 в пользу немцев. Вот и объяснение всех натяжек и авторских манипуляций цифрами.
Однако и это еще далеко не все. К числу уцелевших в плену (3779 тыс.) прибавим 2,5 млн. чел., погибших там. В таком случае число пленных и пропавших без вести должно быть не менее 6 млн. 279 тыс. чел. (3,779 + 2,5). Именно столько получается согласно данным самого Г.Ф. Кривошеева, что на 1720 тыс. чел. больше указанного им в таблице 120 (87).
С учетом же освобожденных немцами после 1 мая 1944 г. 200 тыс., это число возрастет до 6 млн. 479 тыс. А если исходить из обоснованного нами ниже числа погибших в плену - 2,7 млн. чел., то в результате получим 6 млн. 679 тыс. чел., пропавших без вести и попавших в плен. И эти итоговые цифры все равно меньше числа солдат и сержантов (не считая офицеров), пропавших без вести и погибших в плену - 7 651 820, согласно картотеке безвозвратных потерь ЦАМО. С учетом 6329,6 тыс. чел. (88), убитых и умерших от ран на этапах санитарной эвакуации, умерших от ран в госпиталях общие потери составят 13 008,6, что опять-таки на 1564,5 тыс. больше, чем указано Г.Ф. Кривошеевым в таблице 120.
Теперь самое время обратиться к информации об общем числе советских военнопленных и количестве погибших среди них, которой располагают современные немецкие историки. Пожалуй, самым авторитетным среди них в этом вопросе является профессор Гейдельбергского университета Кристиан Штрайт.
…По данным Штрайта в немецком плену погибло около 3 286 тыс. чел. (57,3%). Однако он ошибся в своих подсчетах количества освобожденных Красной Армией во время и после войны советских военнопленных. И это не удивительно, ведь, не имея доступа к советским архивам, германский историк был вынужден полагаться на оказавшуюся неточной смету группы Иа отдела иностранных армий Восток от 20 февраля 1945 г. (93). Зато мы теперь можем его уточнить в этом вопросе, используя соответствующие данные Г.Ф. Кривошеева. Согласно им, таких было 2016 тыс. (с учетом 180 тыс. эмигрантов), а не 1430 тыс. (930 + 500 тыс.), как у Штрайта. С этой поправкой получается, что в немецком плену погибли не менее 2700 тыс. чел., или 47,1% от их общего числа (5734 тыс. - 1018,2 - 2016 тыс.).
Вот такие цифры, в отличие от статистики Г.Ф. Кривошеева, более чем наглядно иллюстрируют звериную жестокость, проявленную нацистами по отношению к советским военнопленным. Но при этом подсчитанная нами выше убыль вооруженных сил СССР увеличивается еще на 200 тыс. чел., и общие безвозвратные потери составят 14 064,1 тыс., а демографические - 11 288,4 тыс.
Кроме этого, следует отметить следующее. Из 5059 тыс. пропавших без вести и попавших в плен человек (включая 500 тыс. военнообязанных) Кривошеев исключил 2775,7 тыс., вторично призванных в армию на освобожденной территории и вернувшихся из плена после войны (94). Следовательно, на долю так и оставшихся после войны пропавшими без вести приходится 2283,3 тыс. чел. Между тем, по данным картотек ЦАМО только количество пропавших без вести сержантов и солдат превышает 7 млн. человек. Об их судьбе родные и близкие до сих пор ничего не знают. А фамилии этих военнослужащих зафиксированы в донесениях командиров войсковых частей (1 720 951) и в учетных данных военкоматов (5 435 311).
И это число более чем втрое превышает цифру, названную Г.Ф. Кривошеевым...
А теперь, для сравнения, попытаемся определить безвозвратные потери военнослужащих в Великой Отечественной войне с учетом данных картотек ЦАМО, которые содержат персональные сведения о людях, призванных в ходе войны, и не вернувшихся с нее (14 241,4 тыс. человек). С учетом потерь пограничных войск, войск и органов КГБ СССР (61,4 тыс.), внутренних войск МВД (97, 7 тыс.) безвозвратные потери вооруженных сил СССР составят 14 400 тыс. человек. Эти цифры, по существу, и являются демографическими потерями военнослужащих, так как из картотек исключены вернувшиеся из плена советские военнослужащие и вторично призванные в армию на освобожденной территории, конечно, если они остались в живых. Это число превышает соответствующие данные Г.Ф. Кривошеева (8668 тыс.) на 5 732 тыс. чел.
В то же время научные сотрудники Центрального архива и фонда Народная память очень часто сталкиваются с тем, что по запрашиваемым персоналиям в названных картотеках сведения отсутствуют. Это объясняется плохим учетом личного состава в действующей армии, особенно потерь. В приказе Народного комиссара обороны №0270 от 12 апреля 1942 г. О персональном учете безвозвратных потерь на фронтах сказано: На персональном учете состоит в настоящее время не более трети действительного числа убитых. Данные персонального учета пропавших без вести и попавших в плен еще более далеки от истины (96).
Эти недостатки не были устранены до самого конца войны. Так что вовсе не случайно Г.Ф. Кривошеее в соответствующем месте оговорился: Демографические потери военнослужащих списочного состава (выделено мною. - Л.Л.). Тех же, кто был призван по мобилизации, но кого не включили в списки частей по различным причинам (в том числе и из-за безответственного отношения к учету личного состава) просто списали в убыль гражданского населения СССР. Между тем, число тех, кто до сих пор не числится ни в одной из картотек, заведомо перекроют некоторое количество еще оставшихся в картотеках ЦАМО дублеров.
Поэтому общие безвозвратные потери Вооруженных сил СССР по самым осторожным расчетам составят не менее 14,5 млн. человек, что примерно равно половине общего числа 29,5 млн. человек, мобилизованных за все время войны.
Под катом сокращенная версия, содержащая основные выводы. Полностью статья Лопуховского здесь. Расширенная версия, написанная в соавторстве с Б.Кавалерчиком здесь.
Впервые детальные статистические данные о потерях военнослужащих в ходе минувшей войны были опубликованы в 1993 году в труде Гриф секретности снят (4). В последующем этот труд был доработан, значительно расширен и опубликован под названием Россия и СССР в войнах XX века. Авторский коллектива обоих исследований, возглавляемый Г.Ф. Кривошеевым, использовал данные группы С.М. Штеменко, оргучетного управления Генштаба, Главного управления кадров НКО, а также другие архивные документы, основанные на донесениях войсковых частей. При этом по мере детализации расчетов в обоих трудах цифры численности войск к началу некоторых операций и убыли в людях менялись. Но, к удивлению читателей, итоговые данные по кварталам, годам, периодам и кампаниям войны неизменно выходили на уже озвученные максимальные числа, отражающие, по мнению членов высокой комиссии, фактическую убыль личного состава в ходе войны.
По этому поводу профессор Академии военных наук РФ генерал-полковник Г.Ф. Кривошеев на одном из заседаний Ассоциации историков Второй мировой войны заявил: Нас критикуют и справа и слева, но мы спокойны, ибо опираемся на документы Генштаба. Он еще раз подтвердил, что основным официальным источником при определении убыли в людях являются донесения о потерях, получаемые от фронтовых, армейских объединений, соединений, отдельных частей, которые ежемесячно анализировались в Генеральном штабе, уточнялись и дополнялись материалами о неучтенных потерях и докладывались в Ставку Верховного Главного командования. Интересно, что в частном порядке некоторые авторы труда Гриф секретности снят признают, что они не могут отвечать за цифры, которые кто-то когда-то написал в донесениях. А почему бы не рассекретить эти донесения и другие соответствующие документы Генштаба, чтобы оценить их достоверность и снять всякие сомнения на этот счет?
Согласно Табелю донесений по учету списочной численности и боевого состава Красной Армии сведения о составе войск, их численности и потерях из дивизий, армий и фронтов в Генеральный штаб представлялись 3 раза в месяц (за каждые 10 дней). Но в условиях высокоманевренных боевых действий, особенно при неудачном развитии обстановки, потере управления и связи (из-за неоднократного переподчинения частей и соединений, окружения или неорганизованного отхода и т.п.) система регулярной отчетности не срабатывала. Тем более не представлялись донесения о результатах боевых действий и потерях соединений, попавших в окружение. Что могли доложить из соединений в условиях неорганизованного отхода, окружения, гибели штабов и целых частей, уничтожения учетных документов?
…Соединения, прорвавшиеся из окружения или совершившие вынужденный отход в сложных условиях обстановки, в большинстве случаев наскоро пополнялись или формировались заново за счет маршевого пополнения и остатков расформированных частей и соединений. Анализ архивных документов их фондов показывает, что в донесениях о потерях сплошь и рядом не учитывалось пополнение. Людей в частях и подразделениях просто не успевали записывать поименно, не говоря уже об адресах их родных. Это неоднократно отмечалось и в приказах по учету личного состава. Характерный пример: 154-я сд Брянского фронта за период с 1 по 21 октября 1941 г. по донесениям потеряла 5 тыс. чел, из них безвозвратно - 2,5 тыс. Тщательная выверка данных по обнаруженным документам показала, что эта дивизия с учетом неоднократного пополнения потеряла за этот период 15 тыс. человек, из них безвозвратно - 9,4 тыс.
Вот и присылали наверх филькины грамоты, вроде Донесения о потерях личного состава частями Западного фронта за октябрь месяц 1941 г.. Согласно этому донесению, потери войск фронта составили 66 392 человека, в том числе безвозвратно - 32 650 (из них без вести - 26 750, попало в плен - 80). Хотя только потери 17 стрелковых и двух мотострелковых дивизий фронта, попавших в окружение под Вязьмой составили по оценке старшего научного сотрудника ЦАМО РФ В.Т. Елисеева более 130 тыс. человек.
Все это позволяет сделать вывод, что подсчёт потерь по донесениям хронически недоучитывает реальные потери, войск.
<…>
Между тем, все данные военкоматов о безвозвратных потерях были сосредоточены в соответствующих картотеках ЦАМО, где велась работа по исключению из них военнослужащих, оказавшихся в живых (учтенные ранее как пропавшие без вести) и дублирующих сведений. База картотек безвозвратных потерь была значительно шире, нежели книги учета военкоматов… На начало 90-х годов в картотеках ЦАМО хранилось 17,2 млн. персональных карточек солдат (сержантов) и офицеров Красной Армии, погибших и пропавших без вести в минувшую войну (и это без учета потерь ВМФ, пограничных и внутренних войск НКВД). Указанное число на 5,8 млн. человек превышало число общих потерь, исчисленное группой Штеменко. Руководитель авторского коллектива Г.Ф. Кривошеее заручился справкой начальника ЦАМО о том, что картотеки еще не обработаны на предмет удаления дублирующих сведений и поэтому не могут являться достоверным источником при создании труда о потерях. Принятое решение не учитывать данные учета персональных потерь ТОГДА было вполне правомерным.
Но с тех пор работниками ЦАМО была проведена большая работа по упорядочению учета безвозвратных потерь и устранению из картотек дублирующих сведений. Из них были исключены также следующие категории выбывших из строя военнослужащих: дезертиры, осужденные и направленные в места заключения, а также снятые с учета советские военнослужащие, оказавшиеся живыми, в том числе вернувшиеся из плена после войны (по данным органов репатриации). В результате побуквенного обсчета в картотеках безвозвратных потерь рядового и сержантского состава Вооруженных Сил по неофициальным данным (результаты работы сотрудников ЦАМО не афишируются) по состоянию на март 2008 года оставалось 13 271 269 персональных карточек.
…Попутно заметим, что за годы войны по приговорам военных трибуналов было расстреляно 135 тыс. человек, что составляет 13,6% от общего числа осужденных военнослужащих (994,3 тыс.). Для сравнения: по свидетельству известного германского историка, профессора Агnо Lustiger, в вермахте во время войны трибуналами и судьями было вынесено около 30.000 смертных приговоров, из которых около 16.000 было приведено в исполнение (10). Сколько же было расстреляно заградотрядами при попытках остановить паническое бегство непосредственно на поле боя, когда по условиям боевой обстановки невозможно было довести дело до суда, мы никогда уже не узнаем. Кстати, это свидетельство неполноты данных картотек.
Таким образом, общие безвозвратные потери военнослужащих Красной Армии и Военно-морского флота по данным обеих картотек составляют 14 241 тыс. человек - почти на 3 млн (2 956 тыс.) больше, чем по официальным данным.
И совсем игнорировать такую большую разницу сейчас НЕДОПУСТИМО.
Чтобы поставить под сомнение данные картотек безвозвратных потерь ЦАМО, часто приводится следующий довод: в большинстве донесений военкоматов и Управления по персональному учету потерь НКО (составленных на основе запросов родных) нет данных о прохождении службы призванными лицами. Поэтому в них могут содержаться сведения о лицах, которые вообще не имеют отношения к армии. Мол, они могли ПОСЛЕ ПРИЗЫВА попасть куда угодно (в ополчение, в истребительные отряды и батальоны, в ВМФ, в формирования НКВД различного рода, на предприятия промышленности и т.д.). Поэтому их не следует учитывать при подсчете потерь Красной Армии. Но речь идет о разнице почти в 3 млн. человек. Известно, что на укомплектование войск и органов НКВД, соединений и частей дружественных армий, для работы в промышленности и в военные формирования других ведомств передано 5039,6 тыс. чел. (14). Неужели 3 млн. из них погибли или пропали без вести? Где, когда, в какой обстановке в промышленности могли быть такие потери военнообязанных? Где они зафиксированы, известны ли их фамилии? А ведь из промышленности и формирований НКВД периодически изымали военнообязанных путем разбронирования.
Как можно не учитывать тех, кого призвали, и которые не вернулись с войны? Почему 500 тыс. человек, призванных, но не попавших в свои части, не учтены, как потери военнослужащих? Ведь их служба „ началась с момента призыва и отправки их в части? Разве виноваты все эти люди, которых не хотят признать защитниками Родины, в том, что персональный учет личного состава в частях и соединениях не был налажен, как следует?
А дело в том, что признание данных картотек ЦАМО поставит под сомнение (слишком велика разница!) как цифры безвозвратных военно-оперативных потерь Вооруженных сил (11 444,1 тыс.), так и демографические потери военнослужащих (8 668,4 тыс.). Придется пересматривать все расчеты авторов труда Россия и СССР в войнах XX века, причем в большую сторону. А делать это соответствующие ведомства по известным причинам не хотят - придется пересматривать общее соотношение по безвозвратным потерям противоборствующих сторон. Именно поэтому картотеки безвозвратных потерь ЦАМО, как бельмо в глазу определенных лиц. Отсюда и недавние публичные заявления некоторых больших начальников о том, что они сами до сих пор числятся в картотеках погибшими или пропавшими без вести. Подобными заяв-лениями пытаются подорвать доверие к данным картотек. Недаром еще в 1995 году, когда истек 50-летний срок их хранения, поступали предложения по их уничтожению. Нельзя исключить, что эти попытки могут быть реализованы сейчас, например, при реорганизации архивов, передаче дел из одного учреждения в другое под предлогом истечения установленных сроков их хранения.
Нежелание соответствующих инстанций учитывать данные картотек безвозвратных потерь ЦАМО наводит на мысль о наличии некоего по-литического заказа - не допустить резкого дисбаланса в соотношении безвозвратных потерь противоборствующих сторон в Великой Отечественной войне, свести его к минимуму. Он мог быть высказан негласно в годы холодной войны, когда отделы и комиссия Генштаба только начинали готовить данные о потерях. В условиях ожесточенной идеологической борьбы давать лишние козыри западным фальсификаторам истории Второй мировой войны было неразумно. Политический заказ, отказаться от которого в тогдашних условиях было невозможно, особенно хорошо просматривается на примерах неудачных для Красной Армии операций. Поэтому в перечне фронтовых операций упомянутых трудов не найдешь ни слова о потерях в вяземской и орловско-брянской операциях 1941 года.
Опущена и стратегическая наступательная операция Марс (с 25 ноября по 20 декабря 1942 года), ...которая закончилась окружением крупных группировок наших войск! Причем только безвозвратные людские потери в этой операции составили 70,4 тыс. человек, или 14 процентов от численности войск к началу операции (16). Столько потеряли безвозвратно три фронта в курской оборонительной операции по официальным данным (70,3 тыс.) (17).
… Кстати, в частных разговорах офицеры Генштаба говорили мне, что я зря нападаю на их шефов: они по должности вынуждены поддерживать официальную линию в вопросе о потерях в Великой Отечественной войне. Признаться сейчас в сокрытии правды тем, кто готовил, озвучивал и защищает официальные цифры потерь - смерти подобно (политической, конечно). Им можно только посочувствовать.
Значительную часть безвозвратных потерь составили военнослужащие, пропавшие без вести и попавшие в плен: - почти 40% по официальным данным (с учетом неучтенных потерь первых месяцев войны) и более 57%, учтенных в картотеках безвозвратных потерь ЦАМО…
По донесениям войск и сведениям наших органов репатриации за всю войну пропало без вести и попало в плен противнику 3 396,4 тыс. чел. Но это число примерно равно количеству пленных, захваченных немцами только в одном 1941 году. Оставить без внимания такую явную несуразность было невозможно. И авторы груда Россия и СССР в войнах XX века к указанному числу прибавили неучтенные потери первых месяцев войны - 1 162,6 тыс. (32) (как будто в последующие годы наши войска не попадали больше в положение, когда штабам было не до учета потерь). В результате они получили 4 559 тыс. военнослужащих, попавших в плен и пропавших без вести (33).
Учитывая значительный разброс цифр, примем за точку отсчета данные немецкого архива, согласно которым, с начала войны по 10.04.1945 г. немцы взяли в плен 5 487 549 чел. (34). Но к этому числу необходимо прибавить военнослужащих, взятых в плен союзниками Германии…
Таким образом, общее количество советских военнопленных, захваченных немцами и их союзниками, составит не менее 5,6 млн. человек, что, во всяком случае, на один млн. больше числа, подсчитанного авторами статистического исследования.
Авторы труда Россия и СССР в войнах XX века категорически не согласны с немецкими данными. По их мнению, немцами учитывались, кроме военнослужащих, также гражданские лица, захваченные в районе боевых действий, личный состав спецформирований различных гражданских ведомств (путей сообщения, морского и речного флотов, оборонительного строительства, гражданской авиации, связи, здравоохранения и др.). Донесения о них в армейские (флотские) штабы и в Генеральный штаб не представлялись. Поэтому публикуемые в зарубежной печати сведения о числе военнопленных не могут быть приняты за основу для определения реального числа советских военнослужащих, оказавшихся в немецком плену. Донесения в наш Генштаб не представлялись, но причем здесь немецкие данные? Их достоверность надо проверять, сопоставляя сведения из различных источников, и на этой основе пытаться определить хотя бы приблизительно более реальное число советских военнослужащих, попавших в немецкий плен.
Да, немцы при подсчете захваченных военнопленных не обращали внимания, по какому ведомству они проходят. Например, среди них было много военных строителей. Так, на 19 сентября на строительстве в полосе Западного фронта было задействовано 9 отдельных строительных батальонов, Резервного и Брянского фронтов - 129 (в полосе Резервного фронта в отдельных строительных батальонах, строивших укрепления ржевско-вяземского рубежа, числилось 85 336 человек). Они понесли большие потери. Из 25 тыс. человек постоянного состава строительств из Вяземского котла на новые рубежи перешла лишь тысяча строителей. А всего из 100 тыс. строителей Западного управления оборонительных работ на новые рубежи перешли 42 тысячи (38). Если в середине сентября полевые строительства Главного управления оборонительных работ имели в своем составе 1 млн. 200 тыс. человек, то к 10 октября их осталось 700 тысяч. Потери военных строителей убитыми, ранеными, пропавшими без вести, оказавшимися в плену составили 500 тыс. человек (39). Сколько среди них было военнослужащих, которые состояли на довольствии в НКВД и Наркомате обороны? А ведь в октябре-декабре 1941 г. были сформированы шесть саперных армий, в состав которых входили 33 саперные бригады (40). Они относились к действующей армии, работали в тылу фронтов и нередко оказывались непосредственно вовлеченными в боевые действия. Там еще больше было военнослужащих, которые при отходе и в окружениях тоже попадали в плен. Наверняка, в Генштабе есть соответствующие данные. Их тоже не учитывали?
Авторы труда о потерях не хотят учитывать и ополченцев, погибших, пропавших без вести и попавших в плен. Их засчитали в общие потери населения. Между тем, их мобилизация в народное ополчение, например, столицы, согласно постановлению ГКО, проводилась райкомами партии (200 тыс. москвичей) и Московской области (50 тыс. колхозников) под руководством штаба МВО с последующим оформлением мобилизованных через райвоенкоматы. При этом добровольцам обещали, что они будут пользоваться правами военнослужащих (выделено мною. - Л.Л.). Постановлением ГКО предусматривалось, что в случае инвалидности или смерти мобилизованного, он и его семья пользуются правом получения пенсии наравне с призванными в состав Красной Армии.
Но сроки на проведение мобилизации были определены весьма жесткие. Так, постановлением Военного совета МВО № 0031 от 2 июля 1941 г. предлагалось мобилизацию начать 3-го и закончить 5-го июля (41). Поэтому в большинстве случаев учесть мобилизованных ополченцев в военкоматах не успели. А списки мобилизованных во многих райкомах Москвы и области были уничтожены во время паники 16 октября. Но разве ополченцы виноваты в этом?
Уже после формирования первых 12 дивизий народного ополчения (на первых порах там насчитывалось порядка 150 тыс. человек) районы Московской области продолжали формировать отдельные подразделения и части. Ополченские части и соединения создавались и в других городах. Не все из них были включены в состав действующей армии. Что уж говорить о людях, мобилизованных полевыми военкоматами на освобожденной от врага территории. Порой их бросали в бой, не только не переписав в подразделениях, но и не переодев в военную форму и полностью не вооружив.
Судьба людей, пропавших без вести, волнует миллионы семей России и бывших республик Советского Союза. По данным Г.Ф. Кривошеева в плену погибло около 2,5 млн. человек (42). А в картотеках ЦАМО документально (по фамилиям) по состоянию на 2008 г. подтверждена гибель в плену только 495,6 тыс. военнопленных. Немцы, известные своей пунктуальностью и стремлением к порядку, на каждого военнопленного заводили карточку, где указывалось, кроме обычных сведений о самом человеке, войсковая часть и место пленения, сведения о месте рождения и родителях. В стационарных (постоянных) лагерях военнопленных (Stalag) пленного фотографировали и брали отпечатки пальцев. Среди них, наверняка, есть и те, кто до сих пор числятся пропавшими без вести. Но по имеющимся сведениям списки советских военнопленных, переданные немецкой стороной и хранящиеся в ЦАМО, до сих пор даже не переведены. Чем это можно объяснить? Отсутствием средств или нежеланием выяснять судьбы воинов, попавших в плен? Отрицание немецких данных о военнопленных и очевидное стремление преуменьшить их число вызвано желанием занизить безвозвратные потери наших войск и тем самым уменьшить диспропорцию в их соотношении между СССР и Германии.<…>
Следует отметить, что пленных и трофеи немцы начали брать с первого дня операции Тайфун. Отдел разведки и контрразведки группы армий Центр ежедневно и скрупулезно вел подсчет количества пленных и трофеев, захваченных армиями. По 9 октября включительно, то есть задолго до того, как им удалось ликвидировать котлы, немцы захватили более 151 тыс. пленных (55). А за первые две декады октября на Восточном фронте ими был захвачен 787 961 пленный (в том числе 4 253 офицера) (56). Не исключено, что число военнопленных, объявленное немецкой стороной, завышено, насколько - сказать трудно. Это могло произойти за счет двойного учета при изменении подчиненности соединений и передаче данных в вышестоящие инстанции (одни и те же люди учитывались несколько раз). Кроме того, немецкое командование в состав военнопленных включало всех сотрудников партийных и советских органов, а также мужчин призывного возраста, отходивших вместе с от-ступавшими и попавшими в окружение войсками...
Однако в ходе боев на окружение и при преследовании частям вермахта было не до гражданских лиц - все решала быстрота маневра. В это время у немцев и так не хватало сил для конвоирования военнопленных. Фон Бок был вынужден обратиться в ОКХ с просьбой о выделении дополнительных охранных дивизий, чтобы не отвлекать на конвоирование и охрану сборных лагерей военнопленных боевые части. Количество пленных и трофеев резко возросло по мере зачистки противником захваченной территории и к 31 октября достигло 1 037 778 человек (5184 офицера)(58).
<…>
Авторы труда Гриф секретности снят сделали вывод, что безвозвратные потери Германии и ее союзников на советско-германском фронте оказались лишь на 30% меньше аналогичных потерь советских войск (8,6 млн. чел. у них, у нас -11,4 млн. чел.). Таким образом, соотношение по безвозвратным потерям составило 1:1,3 (70).
Этот вывод о соотношении безвозвратных людские потерь был повторен и в труде Россия и СССР в войнах XX века. Но при этом авторы сделали оговорку, что имеются в виду потери, учтенные в оперативном порядке по ежемесячным докладам из войск (выделено мною. Л.Л.) - 11 444,1 тыс. человек списочного состава, а с учетом потерь войск наших союзников (76,1 тыс. чел.) - 11 520,2 тыс. (71)
Весьма знаменательная оговорка! Тем самым, авторы на всякий случай подготовили для себя путь к отступлению: мол, мы здесь не причем таковы доклады в Генштаб. О степени достоверности этих докладов и донесений из войск о потерях, которые стали известны исследователям, в открытой печати и здесь сказано достаточно. Они со своей стороны сделали все, чтобы обосновать относительно приемлемое соотношение по потерям, выполнив политический заказ, сделанный еще в советские времена, в период холодной войны и активной борьбы с буржуазными фальсификаторами истории (в его существовании у нас нет сомнения)...
Получается, что Красная Армия, несмотря на тяжелейшие поражения в первой половине войны, победила вермахт, потеряв лишь на 30% больше немцев. У большинства же независимых исследователей, непосредственно работавших с архивными данными, вышеприведенный вывод о соотношении потерь вызывает законные сомнения. <…>
Именно поэтому военные, чтобы прекратить различного рода спекуляции по вопросу о безвозвратных потерях Вооруженных сил СССР, решили обратиться к руководству страны. Они хотели, чтобы данные о потерях, подсчитанные комиссией Генерального штаба, были закреплены законодательным актом…
Вопрос о многомиллионных потерях в войне - весьма болезненная тема. И политическое руководство России поступило вполне здраво, отказавшись в канун празднования Дня Победы удовлетворить просьбу руководителей Генштаба о придании данным о потерях Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне, подсчитанных авторским коллективом Г.Ф. Кривошеева, официального статуса. Видимо, наверху знают о серьезной критике результатов их труда и решили не вмешиваться в споры историков.
Достоверные данные могут появиться только после того, как будут открыты соответствующие сведения, до сих пор скрытые в архивах. Опубликуйте донесения из войск в Генштаб, а заодно и данные о подготовке резервов и поставке пополнений фронтам...
Только путем рассекречивания этих сведений можно выйти на реальные цифры безвозвратных потерь Красной Армии в минувшей войне. Но люди из Министерства обороны, имеющие отношение к этому вопросу, вряд ли пойдут на это. Они не захотят уподобиться гоголевской унтер-офицерской вдове, которая сама себя высекла.
Ну, а пока нет новых достоверных сведений, проанализируем расчеты коллектива Г.Ф. Кривошеева, касающиеся пропавших без вести и попавших в плен советских воинов, доля которых в структуре общих безвозвратных потерь вооруженных сил СССР составляет почти 40%. Заодно на основе их данных попробуем вычислить число военнослужащих, погибших в немецком плену. Цитируем Г.Ф. Кривошеева:
После тщательного анализа всех источников предварительно было определено, что за годы войны пропало без вести и оказалось в плену 5 млн. 59 тыс. советских военнослужащих, в числе которых 500 тыс. военнообязанных, призванных по мобилизации, но захваченных противником в пути в воинские части. Как выяснилось при дальнейшем исследовании, не все пропавшие без вести были пленены. Около 450-500 тыс. чел. из них фактически погибли или будучи тяжело ранеными, остались на поле боя, занятом противником (каким образом были получены эти цифры, оставим на совести авторов. - Л.Л.). И далее.
В результате изучения различных материалов авторы пришли к выводу, что фактически в немецком плену находилось около 4 млн. 559 тыс. военнослужащих, в числе которых и военнообязанные (500 тыс. чел.) (78) (выделено мною. - Л.Л.).
Таким образом, авторы включили в состав военнопленных 500 тыс. военнообязанных, но тут же легким движением руки они причислили их к обычному гражданскому населению, отказав им в праве считаться военнослужащими. И при этом вставили эти полмиллиона военнообязанных отдельной строкой в свою главную таблицу 120, содержащую баланс безвозвратных потерь, где это число вообще ни на что не влияет, в отличие от всех остальных. В то же время авторы исключили из числа пропавших без вести и попавших в плен 500 тыс. чел., которые могли погибнуть на поле боя, но к числу погибших прибавить их (отдельной строкой в таблице 120) забыли. К чему все эти манипуляции? А к тому, что иначе в графе Пропало без вести, попало в плен осталось бы всего 4 млн. 59 тыс. советских военнослужащих - число, которое очень трудно обосновать.
Попробуем разобраться. При этом из числа 4059 тыс. пленных вычтем количество военнослужащих, уцелевших в плену - 3779 тыс…
В остатке получим 280 тыс. советских военнослужащих, погибших в немецком плену (6,9% от общего количества). Цифра неожиданно низкая, если не сказать больше, но очень красноречивая. Попробуем ее проанализировать.
Используя данные Г.Ф. Кривошеева, можно дойти до полного абсурда. Достаточно сравнить долю советских военнослужащих, погибших в немецкой неволе, с процентом немцев, не переживших советский плен. Известно, что в СССР умерли 14,9% от всех учтенных там немецких военнопленных (82). Отсюда следует, что общий уровень смертности военнослужащих вермахта в советском плену, рассчитанный на основании цифр Кривошеева, более чем вдвое превышает аналогичный показатель для пленных бойцов и командиров РККА и РККФ в немецких лагерях!
Судя по соотношению умерших тут и там людей, получается, что условия существования в немецком плену были куда лучше, чем в советском. Тогда о каких же нацистских злодеяниях можно говорить в этом случае? Лукавая статистика Г.Ф. Кривошеева поневоле приводит к выводу, что никакого преднамеренного уничтожения немцами миллионов советских военнопленных на самом деле не было. На основе его цифр любой фальсификатор может легко и просто доказать, что их там не морили голодом, холодом, болезнями и изнурительными маршами, не расстреливали за малейшую провинность, не заставляли работать на износ на благо Рейха, не подвергали никаким особенным зверствам и изощренным издевательствам. Такой насквозь фальшивый итог фактически обеляет одно из самых чудовищных преступлений нацистов - массовое истребление попавших к ним в лапы беззащитных советских военнослужащих.
Не исключено, что авторы, стремясь избежать подобного обвинения, и придумали этот, с позволения сказать, фокус (другое слово подобрать трудно) с включением 500 тыс. военнообязанных в число пленных, одновременно исключив их из баланса потерь военнослужащих РККА. По-другому поступить им было никак нельзя: соотношение по потерям вооруженных сил СССР и Германии изменится еще больше в пользу немцев.
Нельзя забывать, что информация о судьбе советских военнопленных, собранная коллективом Г.Ф. Кривошеева, далеко не полна. К примеру, он совсем не учел тех из них, которые были освобождены немцами после 1 мая 1944 г. до конца войны в рамках отчаянных попыток укрепить восточные войска. А таких было ни много ни мало 200 тыс. человек (83). Вместе с ними число избежавших смерти в немецком плену советских военнослужащих увеличивается до 3979 тыс., а на долю погибших там остается, соответственно, всего лишь 80 тыс. человек или менее 2% от их общего числа.
Интересно сравнить эту цифру с уровнем смертности военнослужащих других национальностей, оказавшихся в немецком плену во время Второй мировой войны. Из пленных французов, начиная с лета 1940 г., умерли 2,6%. Англичане и американцы потеряли в немецких лагерях 3,55% своих пленных, а поляки - 4,92% (84). Отсюда получается, что к советским военнопленным немцы относились заметно лучше, чем ко всем остальным. Именно к такому нелепому заключению можно прийти, если верить цифрам Г.Ф. Кривошеева. На самом деле, как мы знаем, все было как раз наоборот.
Попробуем повторить сделанные выше выкладки уже с учетом 500 тыс. военнообязанных, которых Г.Ф. Кривошеее безосновательно отнес к общим потерям населения СССР. В этом случае общее количество пропавших без вести и попавших в плен советских людей, включая неучтенные потери первых месяцев войны, достигнет 5059 тыс. чел., а военнопленных, соответственно - 4559 тыс., из которых погибли 580 тыс. (4559 - 3979) или 12,7%. В этом случае уровень смертности советских военнопленных превышает соответствующий показатель в отношении французских, английских, американских и польских военнопленных в немецких лагерях, но по-прежнему уступает для немцев в советском плену. А это красноречивое свидетельство нереальности высчитанного авторским коллективом Г.Ф. Кривошеева числа пропавших без вести и пленных - 4559 тыс.
Тем более что и сам Г.Ф. Кривошеев считает: На соотношение потерь повлиял и тот факт, что количество советских военнопленных, погибших и умерших в нацистских лагерях (более 2500 тыс. чел.) в пять с лишним раз превысило число военнослужащих противника, умерших в советском плену (420 тыс. чел.). И тут же сам себе противоречит, утверждая несколько ранее:
Из 4559 тыс. советских военнослужащих, пропавших без вести и попавших в немецкий плен, вернулись на Родину только 1 млн. 836 тыс. чел. или 40,0 %, а около 2,5 млн. чел. (55,0 %) погибли и умерли в плену и только небольшая часть (более 180 тыс. чел.) эмигрировала в другие страны или вернулась на Родину в обход сборных пунктов (86).
При этом полностью игнорируются 823,23 тыс. освобожденных немцами до 1 мая 1944 г. и 939,7 тыс. окруженцев, повторно призванных в армию на освобожденной территории. А с их учетом в плену у немцев погибли 580 тыс. советских людей, как мы только что вычислили на основе данных Г.Ф. Кривошеева. Причем добавили туда 500 тыс. военнообязанных, которых он необоснованно отнес к потерям гражданского населения страны. В результате из его баланса исчезли остальные 1920 тыс. (2,5 млн. - 580 тыс.) жертв немецкого плена? Они тоже обязательно должны войти в сумму убыли вооруженных сил СССР.
С учетом полумиллиона человек, искусственно исключенных из баланса потерь военнослужащих, и этих 1920 тыс. общие безвозвратные потери вооруженных сил СССР составят 13 864,1 тыс. (11 444,1 + 500 + 1920), а демографические - 11 088,4.
Соотношение по безвозвратным потерям сторон в этом случае составит 1,6:1 в пользу немцев. Вот и объяснение всех натяжек и авторских манипуляций цифрами.
Однако и это еще далеко не все. К числу уцелевших в плену (3779 тыс.) прибавим 2,5 млн. чел., погибших там. В таком случае число пленных и пропавших без вести должно быть не менее 6 млн. 279 тыс. чел. (3,779 + 2,5). Именно столько получается согласно данным самого Г.Ф. Кривошеева, что на 1720 тыс. чел. больше указанного им в таблице 120 (87).
С учетом же освобожденных немцами после 1 мая 1944 г. 200 тыс., это число возрастет до 6 млн. 479 тыс. А если исходить из обоснованного нами ниже числа погибших в плену - 2,7 млн. чел., то в результате получим 6 млн. 679 тыс. чел., пропавших без вести и попавших в плен. И эти итоговые цифры все равно меньше числа солдат и сержантов (не считая офицеров), пропавших без вести и погибших в плену - 7 651 820, согласно картотеке безвозвратных потерь ЦАМО. С учетом 6329,6 тыс. чел. (88), убитых и умерших от ран на этапах санитарной эвакуации, умерших от ран в госпиталях общие потери составят 13 008,6, что опять-таки на 1564,5 тыс. больше, чем указано Г.Ф. Кривошеевым в таблице 120.
Теперь самое время обратиться к информации об общем числе советских военнопленных и количестве погибших среди них, которой располагают современные немецкие историки. Пожалуй, самым авторитетным среди них в этом вопросе является профессор Гейдельбергского университета Кристиан Штрайт.
…По данным Штрайта в немецком плену погибло около 3 286 тыс. чел. (57,3%). Однако он ошибся в своих подсчетах количества освобожденных Красной Армией во время и после войны советских военнопленных. И это не удивительно, ведь, не имея доступа к советским архивам, германский историк был вынужден полагаться на оказавшуюся неточной смету группы Иа отдела иностранных армий Восток от 20 февраля 1945 г. (93). Зато мы теперь можем его уточнить в этом вопросе, используя соответствующие данные Г.Ф. Кривошеева. Согласно им, таких было 2016 тыс. (с учетом 180 тыс. эмигрантов), а не 1430 тыс. (930 + 500 тыс.), как у Штрайта. С этой поправкой получается, что в немецком плену погибли не менее 2700 тыс. чел., или 47,1% от их общего числа (5734 тыс. - 1018,2 - 2016 тыс.).
Вот такие цифры, в отличие от статистики Г.Ф. Кривошеева, более чем наглядно иллюстрируют звериную жестокость, проявленную нацистами по отношению к советским военнопленным. Но при этом подсчитанная нами выше убыль вооруженных сил СССР увеличивается еще на 200 тыс. чел., и общие безвозвратные потери составят 14 064,1 тыс., а демографические - 11 288,4 тыс.
Кроме этого, следует отметить следующее. Из 5059 тыс. пропавших без вести и попавших в плен человек (включая 500 тыс. военнообязанных) Кривошеев исключил 2775,7 тыс., вторично призванных в армию на освобожденной территории и вернувшихся из плена после войны (94). Следовательно, на долю так и оставшихся после войны пропавшими без вести приходится 2283,3 тыс. чел. Между тем, по данным картотек ЦАМО только количество пропавших без вести сержантов и солдат превышает 7 млн. человек. Об их судьбе родные и близкие до сих пор ничего не знают. А фамилии этих военнослужащих зафиксированы в донесениях командиров войсковых частей (1 720 951) и в учетных данных военкоматов (5 435 311).
И это число более чем втрое превышает цифру, названную Г.Ф. Кривошеевым...
А теперь, для сравнения, попытаемся определить безвозвратные потери военнослужащих в Великой Отечественной войне с учетом данных картотек ЦАМО, которые содержат персональные сведения о людях, призванных в ходе войны, и не вернувшихся с нее (14 241,4 тыс. человек). С учетом потерь пограничных войск, войск и органов КГБ СССР (61,4 тыс.), внутренних войск МВД (97, 7 тыс.) безвозвратные потери вооруженных сил СССР составят 14 400 тыс. человек. Эти цифры, по существу, и являются демографическими потерями военнослужащих, так как из картотек исключены вернувшиеся из плена советские военнослужащие и вторично призванные в армию на освобожденной территории, конечно, если они остались в живых. Это число превышает соответствующие данные Г.Ф. Кривошеева (8668 тыс.) на 5 732 тыс. чел.
В то же время научные сотрудники Центрального архива и фонда Народная память очень часто сталкиваются с тем, что по запрашиваемым персоналиям в названных картотеках сведения отсутствуют. Это объясняется плохим учетом личного состава в действующей армии, особенно потерь. В приказе Народного комиссара обороны №0270 от 12 апреля 1942 г. О персональном учете безвозвратных потерь на фронтах сказано: На персональном учете состоит в настоящее время не более трети действительного числа убитых. Данные персонального учета пропавших без вести и попавших в плен еще более далеки от истины (96).
Эти недостатки не были устранены до самого конца войны. Так что вовсе не случайно Г.Ф. Кривошеее в соответствующем месте оговорился: Демографические потери военнослужащих списочного состава (выделено мною. - Л.Л.). Тех же, кто был призван по мобилизации, но кого не включили в списки частей по различным причинам (в том числе и из-за безответственного отношения к учету личного состава) просто списали в убыль гражданского населения СССР. Между тем, число тех, кто до сих пор не числится ни в одной из картотек, заведомо перекроют некоторое количество еще оставшихся в картотеках ЦАМО дублеров.
Поэтому общие безвозвратные потери Вооруженных сил СССР по самым осторожным расчетам составят не менее 14,5 млн. человек, что примерно равно половине общего числа 29,5 млн. человек, мобилизованных за все время войны.