Переходы
В конце концов, можно прийти к выводу, что я пишу это все здесь исключительно для себя, а редкие комментарии - плод моего воображения. Надо вообще вышибить из себя дурацкую привычку иметь потребность в чьей-то реакции, как на посты, так и на жизнь и вообще.
В общем, мне подумалось, что я буду заставлять себя писать сюда что-нибудь интересное из своей биографии хотя бы раз в неделю. Что-нибудь из таких вещей, которые я мало кому рассказывала или которые сами по себе ярки и необычны.
Самое первое, что пришло мне в голову, это то, как я пришла к Лесу. Именно так, с большой буквы.
В общем-то, в раннем детстве я относилась к лесам приблизительно никак. Тогда у меня был страшный бзик на степях, лугах и вообще любых открытых пространствах, в которых можно нестись сломя голову и обниматься с ветром, которые так широки, что их не пересечешь и за неделю пути верхом. Особенно я любила тогда слушать папины рассказы из детства, о степях Казахстана, где он жил тогда с родителями. И тогда же началось мое неумеренно увлечение Монголией и всего, что с этим связано. И все это в районе 6(совсем мелкая)-9 лет.
Затем последовал такой момент жизни, как покупка дачи.
До того, как мы ее приобрели, были переломные моменты, которые для меня, как для ребенка, были очень болезненны. Бабушка и дедушка съезжали с Сызрани, сначала отдав Графа, немецкого овчара, с которым я выросла ("Дочь и пса я воспитывал одинаково. Дочь получилась лучше"(с)) в полицию (тогда еще милицию), от чего я еще года два периодически захлебывалась слезами, затем продав дачу и квартиру и так совсем покинув Поволжье, которое я до сих пор считаю своей малой родиной, ибо это место, где я выросла и где мне было очень-очень хорошо.
Я скучала, нам приходилось жить впятером в двухкомнатной хрущевке + Майк, которого мы взяли где-то за год до уезда из Сызрани.
А затем мы купили Это. Почти вековой дом, в бревна которого можно было погрузить палец - настолько все попортилось, заросший старыми, кривыми деревьями участок, 3 км до асфальтовой дороги, 30 - до ближайшего относительно крупного города, глухой лес вокруг. Принадлежал этот дом занятной личности, именуемой Екатерина Алексеевна, которую все окружающие знали как ведьму/ворожею/травницу/все, что угодно.
А дальше все как обычно. Стройка, поездки, знакомства с окрестными детьми, исследования, тогда же я познакомилась с чудесной Настенькой.
После, в силу ряда политических причин, я прекратила общение практически со всеми местными, кроме Насти, разумеется. Потом умер дед, на этой самой даче, при куче гостей, еще вечером распевая песни, отплясывая и развлекая всех гостей, а утром выпив пива и уснув насовсем. Это почему-то глубоко меня шокировало и я замкнулась.
И началось. Мне не хотелось никого видеть, общение не складывалось, да и не хотелось мне его, вот и стала я бродить по окрестным лесам в одиночку. Прогулки по окраине быстро отпали в силу агрессивной молодежи местного разлива, в свое время громящей наши шалаши или люто в них бухающей, так что мой взор перенесся в глубины. В одну часть леса мне не разрешила ходить Гузель - шаманка из Татарстана, которую я тогда слушала, "там лесной дух живет, ты туда не ходи, не беспокой его", так что я пошла в противоположную сторону, за реку. Там был бурелом, животные тропы, мало ягод и грибов, так что местные туда практически не ходили.
И вот, почти целое лето (тогда еще так получилось, что Настя уехала, не помню, куда) я, шаг за шагом, пробиралась вглубь. Интересный факт состоял в том, что, когда я отходила на десять метров от дороги, за первую полосу высоких кустарников, меня охватывал беспричинный животный ужас. Источник был мне неясен, ибо людей нет, вот она дорога, вон там деревня, вот слышу лай собак, лето, солнце проливается на землю, все хорошо, но - ужас. В первые дни я вставала как вкопанная, а затем неслась обратно к дороге с бешено колотящимся сердцем и круглыми глазами.
Затем у меня включилось упрямство, которого тогда было столько, сколько может в себя вместить 12-13 летняя девчонка, лупившая пацанов во дворе и желающая всем доказать, что она тоже молодец.
И каждый день, ровно на той полосе, где начинался мой ужас, я, зажмурившись, заставляла себя проходить еще хотя бы пару шагов и только потом возвращалась к дороге. И больше никогда не бежала.
С каждым днем я заставляла себя проходить все дальше и дальше. И вот, наконец, наступил момент, когда мне не было страшно. И именно тогда я зашла не в пространство, в которое понатыканы деревья с кустами и птицами на них, а в огромный, живой и безумно интересный мир. Я стояла, задрав голову, надо мной шумели деревья, то тут, то там, стрекотали насекомые, далеко журчала вода, а солнце отсвечивало от крыльев птах, носящихся между деревьями и щебечащими о своих птичьих делах. Тогда я в первый раз и услышала, как дышит и думает лес.
Я не помню точно тот самый первый день, потому что все последующие мои походы (и до нынешнего момента включительно) были столь же потрясны, и каждый раз - по-своему. Даже немного жаль, но получилось так, будто это было - и будет - всегда так.
Вот, пожалуй, примерно так оно и было. И это тот эпизод, который я отложила в своей памяти на отдельную, почетную стойку, чтобы иногда доставать и с умилением разглядывать.
В общем, мне подумалось, что я буду заставлять себя писать сюда что-нибудь интересное из своей биографии хотя бы раз в неделю. Что-нибудь из таких вещей, которые я мало кому рассказывала или которые сами по себе ярки и необычны.
Самое первое, что пришло мне в голову, это то, как я пришла к Лесу. Именно так, с большой буквы.
В общем-то, в раннем детстве я относилась к лесам приблизительно никак. Тогда у меня был страшный бзик на степях, лугах и вообще любых открытых пространствах, в которых можно нестись сломя голову и обниматься с ветром, которые так широки, что их не пересечешь и за неделю пути верхом. Особенно я любила тогда слушать папины рассказы из детства, о степях Казахстана, где он жил тогда с родителями. И тогда же началось мое неумеренно увлечение Монголией и всего, что с этим связано. И все это в районе 6(совсем мелкая)-9 лет.
Затем последовал такой момент жизни, как покупка дачи.
До того, как мы ее приобрели, были переломные моменты, которые для меня, как для ребенка, были очень болезненны. Бабушка и дедушка съезжали с Сызрани, сначала отдав Графа, немецкого овчара, с которым я выросла ("Дочь и пса я воспитывал одинаково. Дочь получилась лучше"(с)) в полицию (тогда еще милицию), от чего я еще года два периодически захлебывалась слезами, затем продав дачу и квартиру и так совсем покинув Поволжье, которое я до сих пор считаю своей малой родиной, ибо это место, где я выросла и где мне было очень-очень хорошо.
Я скучала, нам приходилось жить впятером в двухкомнатной хрущевке + Майк, которого мы взяли где-то за год до уезда из Сызрани.
А затем мы купили Это. Почти вековой дом, в бревна которого можно было погрузить палец - настолько все попортилось, заросший старыми, кривыми деревьями участок, 3 км до асфальтовой дороги, 30 - до ближайшего относительно крупного города, глухой лес вокруг. Принадлежал этот дом занятной личности, именуемой Екатерина Алексеевна, которую все окружающие знали как ведьму/ворожею/травницу/все, что угодно.
А дальше все как обычно. Стройка, поездки, знакомства с окрестными детьми, исследования, тогда же я познакомилась с чудесной Настенькой.
После, в силу ряда политических причин, я прекратила общение практически со всеми местными, кроме Насти, разумеется. Потом умер дед, на этой самой даче, при куче гостей, еще вечером распевая песни, отплясывая и развлекая всех гостей, а утром выпив пива и уснув насовсем. Это почему-то глубоко меня шокировало и я замкнулась.
И началось. Мне не хотелось никого видеть, общение не складывалось, да и не хотелось мне его, вот и стала я бродить по окрестным лесам в одиночку. Прогулки по окраине быстро отпали в силу агрессивной молодежи местного разлива, в свое время громящей наши шалаши или люто в них бухающей, так что мой взор перенесся в глубины. В одну часть леса мне не разрешила ходить Гузель - шаманка из Татарстана, которую я тогда слушала, "там лесной дух живет, ты туда не ходи, не беспокой его", так что я пошла в противоположную сторону, за реку. Там был бурелом, животные тропы, мало ягод и грибов, так что местные туда практически не ходили.
И вот, почти целое лето (тогда еще так получилось, что Настя уехала, не помню, куда) я, шаг за шагом, пробиралась вглубь. Интересный факт состоял в том, что, когда я отходила на десять метров от дороги, за первую полосу высоких кустарников, меня охватывал беспричинный животный ужас. Источник был мне неясен, ибо людей нет, вот она дорога, вон там деревня, вот слышу лай собак, лето, солнце проливается на землю, все хорошо, но - ужас. В первые дни я вставала как вкопанная, а затем неслась обратно к дороге с бешено колотящимся сердцем и круглыми глазами.
Затем у меня включилось упрямство, которого тогда было столько, сколько может в себя вместить 12-13 летняя девчонка, лупившая пацанов во дворе и желающая всем доказать, что она тоже молодец.
И каждый день, ровно на той полосе, где начинался мой ужас, я, зажмурившись, заставляла себя проходить еще хотя бы пару шагов и только потом возвращалась к дороге. И больше никогда не бежала.
С каждым днем я заставляла себя проходить все дальше и дальше. И вот, наконец, наступил момент, когда мне не было страшно. И именно тогда я зашла не в пространство, в которое понатыканы деревья с кустами и птицами на них, а в огромный, живой и безумно интересный мир. Я стояла, задрав голову, надо мной шумели деревья, то тут, то там, стрекотали насекомые, далеко журчала вода, а солнце отсвечивало от крыльев птах, носящихся между деревьями и щебечащими о своих птичьих делах. Тогда я в первый раз и услышала, как дышит и думает лес.
Я не помню точно тот самый первый день, потому что все последующие мои походы (и до нынешнего момента включительно) были столь же потрясны, и каждый раз - по-своему. Даже немного жаль, но получилось так, будто это было - и будет - всегда так.
Вот, пожалуй, примерно так оно и было. И это тот эпизод, который я отложила в своей памяти на отдельную, почетную стойку, чтобы иногда доставать и с умилением разглядывать.