дни (7) : 23-е
о 23-м я уже писал и ещё буду (с более подробным изложением выступления Мартынова на презентации), здесь же отмечу некоторые моменты относительно и этого вечера и этих трёх дней. При знакомстве с Мартыновым - я увидел его за роялем: он минут 30 играл в фа-мажоре, и потом кто-то успел крикнуть до аплодисментов: бис! О роялях: Бехштейн, от к-го я как эксперт при недавней покупке, отказался, принадлежал женщине, не только уехавшей в Торонто (географический символ отца - вряд ли это кому-нибудь интересно, кроме меня, а я эти подробности не забуду - их, действительно, много, вкл. отъезд из России моей б. жены), но и учившейся в Ипполитовке (профессором у отца там был Фокин). Все три рассматриваемых в конце концов бехштейна принадлежали женщинам (в т.ч. умершей сестре физика). Звук выбранного (мать) мне лично не очень нравится - то ли дело в новых молоточках, которые тяжелее старых - то ли ещё в чём, но этот инструмент отчасти лишён той вежливой мягкости, за которую я бехштейны и ценю. Но - несомненно, у него оказался самый строгий дизайн из всего мною виденного (кстати, любопытно: недавно мне сказали, что практически на всех видео я играю в Отказе на Förster - про свой Рёниш, вернее, про Карла - я напишу потом непременно). Итак, в день католического Климента, я отправился от его храма (в к-м отслужили 1-ю панихиду по Алексию II) - через мост - окончательно решать про Бехштейн (к Софии, где в феврале 1925 отслужил одну из посл. литургий свт. Тихон) напротив Кремля, и затем - через др. мост - в Фаланстер, куда пришёл чуть раньше начала. Когда в магазине появился Мартынов, в руках у меня был очередной том (VII, 2 кн.) Леонтьева, похороненного там, где М. долго преподавал: я ещё не знал, что через день, в годовщину его смерти, мы с М. увидимся опять. Выслушав выступления (некоторые - терпеливо), я вышел на Тверскую и направился в сторону Кремля, мимо дома, где жила Фурцева, мимо дома, где был салон Волконской (№14) - и по мере приближения к Центру меня всё более охватывало чувство "расширяющегося сознания" и гнетущее ощущение криминально-полицейского давления. И все эти дни во мне чуть заметно вспыхивали странные флэш-бэки из 90-х с их щемящей достоверностью и неповторимостью.
Попав на Тверскую, я сразу увидел прикрывающую "восстанавливаемый" дом рекламу Мерседеса с огромными цифрами: 1894 (год основания 1й автомоб. серии Бенца). В своей речи М. удивил меня упоминанием Фуртвенглера и Кнаппертсбуша - в позитивном освещении только эти имена и прозвучали. Я подумал: а что же было у Кна в 1894? Видимо, тогда он стал заниматься музыкой (на скрипке), во всяком случае, более ранних упоминаний мне неизвестно. Скрипка - первый инструмент моего отца - звучала все эти три дня: и Кна, и Гринденко, и Суротдинов. Год смерти фон Бюлова в Каире. Год переезда в Мюнхен Фурта - он пошёл в школу и серьёзно занялся композицией. Год рождения Бёма и премьеры Prélude à l'après-midi d'un faune. Год женитьбы Р.Штрауса, начала им Till Eulenspiegels lustige Streiche и прихода муздиректором в Bayerisches Staatsorchester, к-й Кна и возглавил в 1945 (кстати, я и не знал, что М. теперь преподаёт на философском в МГУ - тут вспоминается то, что Кна изучал в у-те именно философию). Дом и есть дом, отец - он и есть отец, и как же правильно расположение Фаланстера в Гнездниковском. Любопытно преддверие этого дня в солнечном круге: ДР Фридемана и запись в жж 22.11.2005: в продажу пошла книга Мартынова "Зона Opus Posth или рождение новой реальности"
Originally published at трансляция фа. You can comment here or there.