без религиозного
Оригинал взят у alonso_kexano в без религиозного
По городу идет всепобеждающая весна.
Врывается в окна, солнечна и цветна,
от нее золотятся дома, деревья и вышина,
но они сейчас сидят втроем в полутемном баре,
кто-то бледный после зимы,
кто после солярия и в загаре.
Полумрак и табачный дым их заранее старят,
их бокалы полны и речи у них пресны,
и они совсем не видят этой весны.
Вот один, например, когда-то делал свой бизнес,
сразу в нескольких бывших советских своих отчизнах,
прогорел в ноль восьмом на возросшей дороговизне
материалов - и плюнул на это все,
мол, большой доход проблемы одни несет,
ныне вклад есть в банке, и он живет на проценты,
плюс сдает небольшую квартиру в центре,
сам проводит на даче практически круглый год,
многовато, по слухам, пьет,
все сидит да рыбачит,
в одиночку рыбачит,
как правило, не клюет.
Вот второй: он сидит на таможне, и пока никаких проблем,
он имеет свой небольшой процент
и свой небольшой гарем.
Не доказывает теорем,
не думает над бытием.
Отрастил себе брюшко, но язык по-прежнему - жальце,
а башка расчетлива и трезва, и червонец идет к червонцу.
Когда его спрашивают, не пора ли жениться и размножаться,
он всегда смеется.
Ну а третья раньше была распутна, но это все позади,
перегибы юности, зуд, скажем так, в груди,
ныне занята, строит карьеру, времени нет,
разве что иногда с начальником - по-быстрячку, в обед,
говорят, мол, ради карьеры - но нет, вранье.
Просто так натура берет свое.
Вот они сидят втроем, чем-то скованы, так давно,
что уже не упомнишь даты, и пьют вино,
ни во что не верят, обсуждают Путина, геев и Крым,
сходятся во мнении, что все говно,
потому что давно ничего не осталось им,
потому что в небе весна, а у них темно.
И тогда в этот темный бар заходит Христос,
и кожа его бледна,
и они глядят, узнавая медленно,
и из глазниц проступает весна,
и становится им нестерпимо стыдно - так бывает, что-то украв,
и во всем этом темном баре наступает огромная тишина.
И он говорит им:
- Привет.
И еще говорит:
- Ребята, налейте вина.
И еще:
- Смотрите, а я тут воскрес.
Смертию смерть поправ.
По городу идет всепобеждающая весна.
Врывается в окна, солнечна и цветна,
от нее золотятся дома, деревья и вышина,
но они сейчас сидят втроем в полутемном баре,
кто-то бледный после зимы,
кто после солярия и в загаре.
Полумрак и табачный дым их заранее старят,
их бокалы полны и речи у них пресны,
и они совсем не видят этой весны.
Вот один, например, когда-то делал свой бизнес,
сразу в нескольких бывших советских своих отчизнах,
прогорел в ноль восьмом на возросшей дороговизне
материалов - и плюнул на это все,
мол, большой доход проблемы одни несет,
ныне вклад есть в банке, и он живет на проценты,
плюс сдает небольшую квартиру в центре,
сам проводит на даче практически круглый год,
многовато, по слухам, пьет,
все сидит да рыбачит,
в одиночку рыбачит,
как правило, не клюет.
Вот второй: он сидит на таможне, и пока никаких проблем,
он имеет свой небольшой процент
и свой небольшой гарем.
Не доказывает теорем,
не думает над бытием.
Отрастил себе брюшко, но язык по-прежнему - жальце,
а башка расчетлива и трезва, и червонец идет к червонцу.
Когда его спрашивают, не пора ли жениться и размножаться,
он всегда смеется.
Ну а третья раньше была распутна, но это все позади,
перегибы юности, зуд, скажем так, в груди,
ныне занята, строит карьеру, времени нет,
разве что иногда с начальником - по-быстрячку, в обед,
говорят, мол, ради карьеры - но нет, вранье.
Просто так натура берет свое.
Вот они сидят втроем, чем-то скованы, так давно,
что уже не упомнишь даты, и пьют вино,
ни во что не верят, обсуждают Путина, геев и Крым,
сходятся во мнении, что все говно,
потому что давно ничего не осталось им,
потому что в небе весна, а у них темно.
И тогда в этот темный бар заходит Христос,
и кожа его бледна,
и они глядят, узнавая медленно,
и из глазниц проступает весна,
и становится им нестерпимо стыдно - так бывает, что-то украв,
и во всем этом темном баре наступает огромная тишина.
И он говорит им:
- Привет.
И еще говорит:
- Ребята, налейте вина.
И еще:
- Смотрите, а я тут воскрес.
Смертию смерть поправ.