Про книгу Сильвии Назар "Игры разума"
Прочитал недавно книгу Сильвии Назар "Игры разума" - невероятно увлекательную и интересную документальную биографию математика и лауреата Нобелевской премии по экономике Джона Нэша.
Назар - уже не новый автор для отечественного читателя, некоторое время назад в издательстве "Corpus" вышда её преинтереснейшая книга "Путь к великой цели", которая посвящена экономическим дискуссиям начала XX века между Кейнсом, Хайеком, Шумпетером и другими экономистами того времени (вот по ссылке - рецензия Б.Грозовского на неё).
У Сильвии Назар две учёные степени- одна в области литературы и литературоведения, а вторая в области экономики. Поэтому скрестить "физику" экономической науки с "лирикой" хорошего литературного стиля ей удаётся блестяще.
Биографию Нэша я давно хотел прочитать, но всё не было времени, а вот теперь руки дошли и я не разочарован.
В прологе автор так обозначает место своего героя в науке: "Его исследованию динамики конкуренции в человеческом обществе - теории о рациональном поведении в конфликтах и сотрудничестве - суждено было стать одной из самых влиятельных теорий XX столетия и изменить тогда ещё молодую науку экономику так же, как в своё время идеи Менделя о наследовании генов, модель естественного отбора Дарвина и небесная механика Ньютона изменили биологию и физику."
И действительно, "равновесие Нэша" считается одним из ключевых основ современной теории игр, а теория игр, как известно - это не просто раздел прикладной математики (чем она было изначально и до середины 1950-х годов), а дисциплина, приложения которой активно используются в экономике, социологии, политологии и многих других вполне практичных и практических дисциплинах (основу теории игр заложили математик Джон фон Нейман и экономист Оскар Моргенштерн в своей культовой книге "Теория игр и экономическое поведение").
Поясняя равновесие Нэша, Сильвия Назар пишет: "равновесие Нэша, когда его разъяснят, кажется чем-то очевидным, но своей формулировкой проблемы экономической конкуренции Нэш показал, что децентрализованное принятие решений на самом деле может быть согласованным".
Нэш предложил - пишет Сильвия Назар - модель, куда более тонкую, чем знаменитая "невидимая рука" Адама Смита.
Кстати, автор книги удержалась от такого вульгарного утверждения, которое иногда бывает в СМИ, что равновесие Нэша "опровергло" модель совершенной конкуренции. И понимание этих тонкостей (а на этом тонком льду попадало не мало авторов левых взглядов) - огромный плюс Сильвии Назар.
Ведь Смит рассматривая рынок совершенной конкуренции, понимает, что возможны сговоры продавцов (т.н. "монопольные сговоры" или "картельные соглашения", Смит нигде не пишет, что они невозможны). Нэш же как раз направил своё внимание на рассмотрение такой ситуации, при которой сговор продавцов возможен и даже объяснил при каких условиях определённая стратегия (которая с точки зрения ФАС, кстати, выглядит как картельный сговор) будет выгодна нескольким продавцам вместе, при том, что кому-то из них в отдельности она может и быть невыгодной (и невыгодной потребителям в целом, кстати) и, вообще говоря, это полезное чтение для всех, кто интересуется тематикой антитраста.
Назар пишет, что "когда в 1987 году вышел в свет увесистый том экономической энциклопедии - "Новый Полгрейв", - там отмечалось, что в основе революции, которую произвела в экономической науке теория игр "по-видимому, не лежало никаких новых фундаментальных математических теорем, помимо теорем фон Неймана и Нэша"".
К простоте идеи Нэша автор возвращается несколько раз и, описывая в одной из глав влияние идеи Нэша на разные науки, она пишет: "Как многие великие научные идеи, от ньютоновской теории гравитации до дарвиновской теории естественного отбора, идея Нэша сначала казалась малоинтересной из-за своей простоты и малоприменимой из-за своей специфичности, а позже стала настолько очевидной, что её открытие - неважно кем - представлялось совершенно неизбежным".
Впоследствии другой нобелевский лауреат по экономике Рейнхарт Зельтен (он получит премию в один год с Нэшем - в 1994 г.) скажет: "Никто не мог предвидеть, какое огромное влияние равновесие Нэша окажет на экономику и социальные науки в целом".
Стиль, в котором С.Назар описывает проблемы, стоящие перед математиками иногда ироничен, вот как она пишет о причинах возвышения математики над другими науками во время второй мировой войны: "Необходима ли самолётам тяжёлая броня или лучше обойтись без защиты, чтобы увеличить скорость? Надо ли бомбить Рурскую область и сколько понадобится бомб? Без талантливых математиков ответить на эти вопросы было невозможно (...) Война позволила продемонстрировать не только силу новых теорий, но и превосходство сложного математического анализа над эмпирической оценкой".
Интересно описание организации процесса учёбы в Принстоне в конце 1940-х годов, когда математический факультет под руководством С.Лефшеца стал бурно развиваться: "Ходить или не ходить на занятия - личное дело каждого. Ему [Левшецу] - плевать. Оценки ничего не значат. Они - всего лишь уступка "проклятой учебной части". Важны только квалификационные экзамены. Лишь одно требование было обязательным: участие в чаепитиях. Каждый вечер, хоть тресни, они должны являться пить чай. Где ещё у них будет шанс пообщаться с лучшими математиками мира?" (...) У принстонских студентов была предельно большая нагрузка, но зато им не докучали формальностями. Левшец не преувеличивал, когда говорил, что на факультете нет обязательных курсов."
Но книга посвящена не столько вкладу Нэша в науку, сколько "человеческому" измерению его личности: научная карьера, признание в качестве гения после первых работ, затем тяжёлая болезнь - шизофрения, - которая на почти 30 лет вычеркнула его из науки. А затем - это редко бывает при данном заболевании - медленное возвращение из болезненного состояния обратно. Из существования, заполненного иррациональностью, бредовыми идеями обратно к рациональному взгляду на мир.
Любопытно, что сам Нэш описывает возвращение из безумия к рациональному взгляду на мир как, своего рода, интеллектуальную диету: "сила воли играет тут такую же роль, как и при соблюдении диеты: тот, кто стремится рационализировать своё мышление, способен просто опознавать и отвергать иррациональные гипотезы бредового мышления" - вспоминал Нэш впоследствии.
Для визуализации этой идеи в одноимённом фильме "Игры разума" (где роль Нэша сыграл актёр Рассел Кроу; фильм получил 4 Оскара, в том числе за лучший сценарий, а номинировался- вообще на 8 Оскаров) сценаристом был придуман такой ход: у одного из его друзей (который оказывается галлюцинацией) была маленькая сестрёнка и Нэш понимает, что это галлюцинация, а не реальный человек потому, что она на протяжении двадцати лет не взрослеет. (Фильм этот снят, если я правильно понял, по первому изданию книги, а на русский язык переведено второе издание, в котором, в эпилоге упоминается, что Джон Нэш посмотрел фильм "про себя").
То есть разум подсказывает совсем другой ответ, чем тот, который подсказывает зрение. Прямо по Козьме Пруткову -"Не верь глазам своим". Разумом можно проверять и поверять чувственный опыт.
И в этой метафоре, в этой режиссёрско-сценаристской находке, если её развернуть, есть очень глубокий смысл: довольно большая часть современной науки - контринтуитивна. Мы не можем доверять тому, что кажется нам очевидным, пока не проверим это разными способами- статистическим анализом, правильно поставленным и корректно сконструированным экспериментом и т.п. Мы неверно оцениваем вероятности (погибнуть в автокатастрофе или в авиакатастрофе), мы, вообще, довольно часто заблуждаемся, когда излишне доверяем обыденному сознанию. Не случайно, тема когнитивных ошибок или когнитивных искажений так популярна в современной нейробиологии - от лекций (вот ещё ссылка) и книг Аси Казанцевой до, например, книги Д.Халлинана. Да и знаменитая формула Л.Д.Ландау "современная наука позволяет понять даже то, что человеческий ум не может даже представить"- в некотором роде, о том же).
Ещё один любопытный момент, который показывает как один из представителей Нобелевского комитета - Вейбулль -, приехавший в Принстон, что бы предварительно обсудить с ним возможность вручения ему премии вдруг проникся симпатией к Нэшу и стал сторонником присуждения ему премии. Вот как этот момент описывает С.Назар: "Однако самым запоминающимся моментом этой встречи, сразу же превратившим Вейбулля из беспристрастного наблюдателя и объективного информатора в горячего защитника, были слова, которые Нэш произнёс перед входом в клуб: "А мне туда можно?Я ведь не сотрудник". Великий, поистине великий человек боится, что не имеет права пообедать в университетском клубе! Вейбулль остро ощутил, что этоо несправедливость, которую требовалось срочно устранить".
Впрочем, внутри Нобелевского комитета были и противники присуждения этой премии Нэшу, например, Ингемар Сталь, о котором автор книги пишет: "он с большим скептицизмом относился к теории игр, как, впрочем, и к любой другой чистой теории. Он институционалист и предпочитает интуитивные рассуждения формальным, а к математикам и "технарям" относится с подозрением. Например, он был главным инициатором присуждения в 1986 году премии Джеймсу Бьюкенену, а в 1991-м Рональду Коузу - экономистам, чти теории сосредоточены на том,как правительство и законодательные структуры влияют на работу рынков". Борьбе внутри Нобелевского комитета в книге посвящена целая глава.
Ассар Линдбек, который был председателем комитета по экономической премии в Шведской академии наук (премии в разных науках предлагают разные комитеты - соответствующей специализации, и затем утверждает общее собрание Шведской академии) был гдавным "лоббистом" Нэша и оппонентом Сталя в этом споре.
После присуждения премии Нэшу он был счастлив. Назар пишет: "Линдбек только однажды испытывал аналогичные чувства - когда премию получил венский либертарианец и критик Кейнса Фридрих фон Хайек. "Хайека так ненавидели, так презирали... Он говорил мне, что говорил в глубокой депрессии. Было чертовски приятно подтвердить, что он велик"".
У книги счастливый конец: Нобелевская премия, возвращение из забвения, возвращение к научной работе и более-менее счастливая старость. (Книга вышла, когда Нэш ещё был жив).
И забавное наблюдение: жена Нэша не доверяет нобелевскому лауреату по экономике посчитать процент по ипотеке или расходы на газ при выборе газового счётчика: наука-наукой, а при оплате газа по счётчику нельзя ошибиться.
Назар - уже не новый автор для отечественного читателя, некоторое время назад в издательстве "Corpus" вышда её преинтереснейшая книга "Путь к великой цели", которая посвящена экономическим дискуссиям начала XX века между Кейнсом, Хайеком, Шумпетером и другими экономистами того времени (вот по ссылке - рецензия Б.Грозовского на неё).
У Сильвии Назар две учёные степени- одна в области литературы и литературоведения, а вторая в области экономики. Поэтому скрестить "физику" экономической науки с "лирикой" хорошего литературного стиля ей удаётся блестяще.
Биографию Нэша я давно хотел прочитать, но всё не было времени, а вот теперь руки дошли и я не разочарован.
В прологе автор так обозначает место своего героя в науке: "Его исследованию динамики конкуренции в человеческом обществе - теории о рациональном поведении в конфликтах и сотрудничестве - суждено было стать одной из самых влиятельных теорий XX столетия и изменить тогда ещё молодую науку экономику так же, как в своё время идеи Менделя о наследовании генов, модель естественного отбора Дарвина и небесная механика Ньютона изменили биологию и физику."
И действительно, "равновесие Нэша" считается одним из ключевых основ современной теории игр, а теория игр, как известно - это не просто раздел прикладной математики (чем она было изначально и до середины 1950-х годов), а дисциплина, приложения которой активно используются в экономике, социологии, политологии и многих других вполне практичных и практических дисциплинах (основу теории игр заложили математик Джон фон Нейман и экономист Оскар Моргенштерн в своей культовой книге "Теория игр и экономическое поведение").
Поясняя равновесие Нэша, Сильвия Назар пишет: "равновесие Нэша, когда его разъяснят, кажется чем-то очевидным, но своей формулировкой проблемы экономической конкуренции Нэш показал, что децентрализованное принятие решений на самом деле может быть согласованным".
Нэш предложил - пишет Сильвия Назар - модель, куда более тонкую, чем знаменитая "невидимая рука" Адама Смита.
Кстати, автор книги удержалась от такого вульгарного утверждения, которое иногда бывает в СМИ, что равновесие Нэша "опровергло" модель совершенной конкуренции. И понимание этих тонкостей (а на этом тонком льду попадало не мало авторов левых взглядов) - огромный плюс Сильвии Назар.
Ведь Смит рассматривая рынок совершенной конкуренции, понимает, что возможны сговоры продавцов (т.н. "монопольные сговоры" или "картельные соглашения", Смит нигде не пишет, что они невозможны). Нэш же как раз направил своё внимание на рассмотрение такой ситуации, при которой сговор продавцов возможен и даже объяснил при каких условиях определённая стратегия (которая с точки зрения ФАС, кстати, выглядит как картельный сговор) будет выгодна нескольким продавцам вместе, при том, что кому-то из них в отдельности она может и быть невыгодной (и невыгодной потребителям в целом, кстати) и, вообще говоря, это полезное чтение для всех, кто интересуется тематикой антитраста.
Назар пишет, что "когда в 1987 году вышел в свет увесистый том экономической энциклопедии - "Новый Полгрейв", - там отмечалось, что в основе революции, которую произвела в экономической науке теория игр "по-видимому, не лежало никаких новых фундаментальных математических теорем, помимо теорем фон Неймана и Нэша"".
К простоте идеи Нэша автор возвращается несколько раз и, описывая в одной из глав влияние идеи Нэша на разные науки, она пишет: "Как многие великие научные идеи, от ньютоновской теории гравитации до дарвиновской теории естественного отбора, идея Нэша сначала казалась малоинтересной из-за своей простоты и малоприменимой из-за своей специфичности, а позже стала настолько очевидной, что её открытие - неважно кем - представлялось совершенно неизбежным".
Впоследствии другой нобелевский лауреат по экономике Рейнхарт Зельтен (он получит премию в один год с Нэшем - в 1994 г.) скажет: "Никто не мог предвидеть, какое огромное влияние равновесие Нэша окажет на экономику и социальные науки в целом".
Стиль, в котором С.Назар описывает проблемы, стоящие перед математиками иногда ироничен, вот как она пишет о причинах возвышения математики над другими науками во время второй мировой войны: "Необходима ли самолётам тяжёлая броня или лучше обойтись без защиты, чтобы увеличить скорость? Надо ли бомбить Рурскую область и сколько понадобится бомб? Без талантливых математиков ответить на эти вопросы было невозможно (...) Война позволила продемонстрировать не только силу новых теорий, но и превосходство сложного математического анализа над эмпирической оценкой".
Интересно описание организации процесса учёбы в Принстоне в конце 1940-х годов, когда математический факультет под руководством С.Лефшеца стал бурно развиваться: "Ходить или не ходить на занятия - личное дело каждого. Ему [Левшецу] - плевать. Оценки ничего не значат. Они - всего лишь уступка "проклятой учебной части". Важны только квалификационные экзамены. Лишь одно требование было обязательным: участие в чаепитиях. Каждый вечер, хоть тресни, они должны являться пить чай. Где ещё у них будет шанс пообщаться с лучшими математиками мира?" (...) У принстонских студентов была предельно большая нагрузка, но зато им не докучали формальностями. Левшец не преувеличивал, когда говорил, что на факультете нет обязательных курсов."
Но книга посвящена не столько вкладу Нэша в науку, сколько "человеческому" измерению его личности: научная карьера, признание в качестве гения после первых работ, затем тяжёлая болезнь - шизофрения, - которая на почти 30 лет вычеркнула его из науки. А затем - это редко бывает при данном заболевании - медленное возвращение из болезненного состояния обратно. Из существования, заполненного иррациональностью, бредовыми идеями обратно к рациональному взгляду на мир.
Любопытно, что сам Нэш описывает возвращение из безумия к рациональному взгляду на мир как, своего рода, интеллектуальную диету: "сила воли играет тут такую же роль, как и при соблюдении диеты: тот, кто стремится рационализировать своё мышление, способен просто опознавать и отвергать иррациональные гипотезы бредового мышления" - вспоминал Нэш впоследствии.
Для визуализации этой идеи в одноимённом фильме "Игры разума" (где роль Нэша сыграл актёр Рассел Кроу; фильм получил 4 Оскара, в том числе за лучший сценарий, а номинировался- вообще на 8 Оскаров) сценаристом был придуман такой ход: у одного из его друзей (который оказывается галлюцинацией) была маленькая сестрёнка и Нэш понимает, что это галлюцинация, а не реальный человек потому, что она на протяжении двадцати лет не взрослеет. (Фильм этот снят, если я правильно понял, по первому изданию книги, а на русский язык переведено второе издание, в котором, в эпилоге упоминается, что Джон Нэш посмотрел фильм "про себя").
То есть разум подсказывает совсем другой ответ, чем тот, который подсказывает зрение. Прямо по Козьме Пруткову -"Не верь глазам своим". Разумом можно проверять и поверять чувственный опыт.
И в этой метафоре, в этой режиссёрско-сценаристской находке, если её развернуть, есть очень глубокий смысл: довольно большая часть современной науки - контринтуитивна. Мы не можем доверять тому, что кажется нам очевидным, пока не проверим это разными способами- статистическим анализом, правильно поставленным и корректно сконструированным экспериментом и т.п. Мы неверно оцениваем вероятности (погибнуть в автокатастрофе или в авиакатастрофе), мы, вообще, довольно часто заблуждаемся, когда излишне доверяем обыденному сознанию. Не случайно, тема когнитивных ошибок или когнитивных искажений так популярна в современной нейробиологии - от лекций (вот ещё ссылка) и книг Аси Казанцевой до, например, книги Д.Халлинана. Да и знаменитая формула Л.Д.Ландау "современная наука позволяет понять даже то, что человеческий ум не может даже представить"- в некотором роде, о том же).
Ещё один любопытный момент, который показывает как один из представителей Нобелевского комитета - Вейбулль -, приехавший в Принстон, что бы предварительно обсудить с ним возможность вручения ему премии вдруг проникся симпатией к Нэшу и стал сторонником присуждения ему премии. Вот как этот момент описывает С.Назар: "Однако самым запоминающимся моментом этой встречи, сразу же превратившим Вейбулля из беспристрастного наблюдателя и объективного информатора в горячего защитника, были слова, которые Нэш произнёс перед входом в клуб: "А мне туда можно?Я ведь не сотрудник". Великий, поистине великий человек боится, что не имеет права пообедать в университетском клубе! Вейбулль остро ощутил, что этоо несправедливость, которую требовалось срочно устранить".
Впрочем, внутри Нобелевского комитета были и противники присуждения этой премии Нэшу, например, Ингемар Сталь, о котором автор книги пишет: "он с большим скептицизмом относился к теории игр, как, впрочем, и к любой другой чистой теории. Он институционалист и предпочитает интуитивные рассуждения формальным, а к математикам и "технарям" относится с подозрением. Например, он был главным инициатором присуждения в 1986 году премии Джеймсу Бьюкенену, а в 1991-м Рональду Коузу - экономистам, чти теории сосредоточены на том,как правительство и законодательные структуры влияют на работу рынков". Борьбе внутри Нобелевского комитета в книге посвящена целая глава.
Ассар Линдбек, который был председателем комитета по экономической премии в Шведской академии наук (премии в разных науках предлагают разные комитеты - соответствующей специализации, и затем утверждает общее собрание Шведской академии) был гдавным "лоббистом" Нэша и оппонентом Сталя в этом споре.
После присуждения премии Нэшу он был счастлив. Назар пишет: "Линдбек только однажды испытывал аналогичные чувства - когда премию получил венский либертарианец и критик Кейнса Фридрих фон Хайек. "Хайека так ненавидели, так презирали... Он говорил мне, что говорил в глубокой депрессии. Было чертовски приятно подтвердить, что он велик"".
У книги счастливый конец: Нобелевская премия, возвращение из забвения, возвращение к научной работе и более-менее счастливая старость. (Книга вышла, когда Нэш ещё был жив).
И забавное наблюдение: жена Нэша не доверяет нобелевскому лауреату по экономике посчитать процент по ипотеке или расходы на газ при выборе газового счётчика: наука-наукой, а при оплате газа по счётчику нельзя ошибиться.