Ответ эмигрантам, питавшим, кроме прочего, надежды на то, что немецкие солдаты с пряжками, на которых была выбита надпись "Gott Mit Uns", помогли бы восстановить порушенную "безбожными коммунистами" религию.
-------------------------------------------------------------------------
С началом войны враждебность Гитлера по отношению к христианству достигла новых высот (или глубин). В застольных монологах он часто упоминал религию. Когда война победоносно завершится, заявлял он в 1942 году, Конкордат с католической церковью будет формально аннулирован, и с церковью разберутся так же, как и с любым добровольным ненацистским объединением. Третий рейх не потерпит иностранного вмешательства, даже в лице Папы Римского, а папскому нунцию ничего не останется, как в итоге вернуться в Ватикан. По словам Гитлера, священники были "чёрными тараканами", "выродками в сутанах". Он постоянно подчёркивал, что нацизм - это светская идеология, основанная на современной науке. Наука, заявлял Гитлер, не оставит и следа от предрассудков. "Достаточно привезти в любую деревню небольшой микроскоп, чтобы рассеять целое скопище суеверий". 14 октября 1941 года он сказал: "Лучше всего позволить христианству умереть своей смертью. Есть нечто успокаивающее в его медленном угасании. Перед лицом научных достижений христианские догматы становятся архаикой". Наибольшей критике Гитлер подверг христианство за нарушение закона естественного отбора и выживания сильнейшего. "Идея христианства, доведённая до логического завершения, состоит в систематическом потакании человеческим слабостям". Слово христианства Гитлер считал еврейским по характеру и происхождению. "Христианство - это прообраз большевизма: евреи мобилизуют массы на подрыв общественного строя". Христианство считалось чем-то вроде наркотика или заболевания: "Так будем же единственным народом, получившим иммунитет от этой заразы". "В конце концов", - заключал Гитлер, - национал-социализм и религия не смогут более сосуществовать". Он не станет преследовать церкви: они отомрут сами. "Но в этом случае мы не имеем права заменять религию каким-то эквивалентом. Это было бы ужасно!" Будущее принадлежало нацизму, и церкви в нём места не было.
Тем не менее, когда разразилась война, Гитлер вначале приостановил свой антихристианский курс, понимая, что дальнейшее ухудшение отношений государства и церкви может подорвать единство нации в военное время. Режим оказал давление на духовных лидеров обеих конфессий, заставив их публично выступить в поддержку военных. Через несколько недель после начала боевых действий приказ гестапо о временном прекращении богослужений был отменён. Во все подразделения были срочно назначены полевые капелланы, которые снискали уважение солдат. Однако перемирие долго не продлилось.
Как только Гитлер и нацистские лидеры обрели уверенность в победе, они возобновили нападки на церковь. Отчёт о посещаемости протестантских церквей во Франконии весной 1941 года начинался словами: "Борьба против церкви заметно активизировалась". Партия снова начала раздавать антихристианскую литературу. В июне 1941 года Мартин Борман издал циркуляр для региональных лидеров партии с напоминанием о том, что национал-социализм несопоставим с христианством, и призывом делать всё возможное для ослабления влияния церквей. Многие руководители региональных отделений, такие как Артур Грейзер в Вартеланде, изначально враждебно относились к христианству, поэтому были готовы по первому призыву последовать инициативе Бормана. Вскоре церкви, находившиеся вдали от бомбоубежищ, были опечатаны, колокола переплавлялись на оружие, печать религиозной периодики была свёрнута якобы в связи с дефицитом бумаги. Рейхсмаршал Геринг, всецело отвечавший за люфтваффе, изгнал из него капелланов. Осознавая необходимость в постоянной боевой готовности, государство перенесло одни религиозные праздники на воскресенье, а другие вовсе упразднило. Последние очаги религиозного образования были формально ликвидированы в Саксонии. Церковная собственность по всей Германии изымалась в пользу родильных домов, школ для эвакуированных или военных госпиталей. С сентября 1940 года всем монашеским орденам было запрещено принимать новых послушников. Затем, с декабря 1940 года все монастыри были экспроприированы, а монахи и монахини изгнаны. К маю 1941 года в партийной и государственной собственности находилось около 130 монастырей.
Подобные меры правительства вызвали волну недовольства среди верующих. В частности, 31 мая 1941 года появилось сообщение о том, что жители сельского округа гор. Эберманштадт в Баварии просто отказываются выходить на работу в дни религиозных праздников:
"Подавляющее большинство сельского населения сохраняет крепкую связь с религиозной общиной. Все попытки подорвать их лояльность наткнулись на холодное неприятие, а кое-где доходило до недовольства и враждебности. В праздничные дни Вознесения имел место демонстративный протест против государственного запрета, как со стороны протестантов, так и со стороны католиков. Отмена праздника Вознесения в сочетании с запретом на процессии, паломничества и прочего в рабочие дни воспринимается лишь как оправдание постепенного и непрерывного упразднения всех церковных праздников в процессе всеобщего уничтожения христианских общин".
За участие в протестах против отмены праздников в одной только Баварии было арестовано 59 священнослужителей. Такое сопротивление вызывало опасения. Однако ни один антихристианский закон не вызвал такого негодования, как декрет министра образования Баварии Адольфа Вагнера от 23.04.1941, где он предписывал заменить школьные молитвы пением нацистских песен, убрать со стен классов распятия и религиозные изображения. Толпы разгневанных матерей собирались у школ, подчинившихся распоряжению Вагнера, требуя вернуть распятия на место. Спустя всего две недели Вагнер, потрясённый таким сопротивлением, без лишней огласки отозвал свой декрет. "Горячие головы" из числа местных активистов НСДАП продолжали упорствовать, вызвав тем самым ещё более масштабные протесты осенью 1941 года. Женщины собрали тысячи подписей под обращением, требовавшим от властей исправить положение. "Можно ли поддерживать мужей в борьбе против безбожного большевизма", - вопрошали они риторически, - "если религию притесняют на родине?". Женщин поддержало пылкое пастырское послание кардинала Фаульхабера, зачитанное с церковных кафедр 17 августа 1941 года. Оппозиция явно не собиралась сдаваться. Униженный Вагнер был вынужден отпустить арестованных священников, возвратить школам все распятия и разрешить читать в школах молитвы официально утверждённого образца на утренних службах. Гитлер вызвал Вагнера после провала к себе и пригрозил отправить в Дахау, если тот совершит ещё какую-нибудь глупость.
Успех протестующих послужил доказательством их преданности вере и церкви и одновременно стал результатом непоследовательной политики нацистов. Если бы Вагнер разом провёл все необходимые меры, шансы на успех были был гораздо выше. Гитлер, Геббельс и даже Борман понимали, что решение вопроса с церковью теперь придётся отложить до конца войны. Противоборство государства и церкви служило слишком большим отвлекающим фактором и подрывало единство и боевой дух нации, особенно в связи с осложнившейся обстановкой на фронте. К 1942 году отчёты о посещаемости протестантских церквей во Франконии свидетельствовали о том, что волнения утихли. На активистов партии ещё оказывалось давление с целью заставить их порвать с церковью, но уступали лишь немногие. С другой стороны, ухудшение дел в Германии во время войны не побуждало широкие массы обратиться к религии. Как говорилось в том же отчёте, "серьёзность сложившегося положения заставила лишь некоторых прихожан, на время отдалившихся от церкви, вернуться к участию в богослужениях. В целом большинство настроено апатично... К сожалению, среди молодёжи наблюдается определённая склонность считать церковь не заслуживающей внимания". Судя по всему, Гитлер имел все основания полагать, что христианство само увянет, если Третий Рейх продержится достаточно долго. Нацистское образование и пропаганда изымали молодёжь из лона церкви.
-----------------------------------------------------------
Следущая публикация будет о христианском сострадании, проявляемом иерархами церкви по отношению к тем людям, чьи права притеснялись в Третьем Рейхе. Тема достаточно сложная и неоднозначная, до сих пор пока приходилось сталкиваться лишь с крайними мнениями на этот счёт. В данном случае оно более взвешенное, и в скором времени интересующихся людей я с ним познакомлю.