Глава 1. Кукловод
Недавно я упоминал, что написал продолжение к повести А. Аверченко "Шутка Мецената" (см. http://ezhislav.livejournal.com/184036.html). Сегодня я публикую первую главу моей версии концовки этого чудесного произведения! Всем желаю приятного чтения!
Ежислав Борковски
Глава I.
Кукловод.
В один из дней вся компания привычно кутила, расположившись в просторной гостинной Мецената. На тихо вошедшую в комнату Анну Матвеевну никто даже не обратил внимания - все были разгорячены коньяком и громко подбадривали Кузю, который, сидя на полу, тщетно пытался скатить со стола последний оставшийся на нем апельсин. Он уже с полчаса как бросал в него большими апельсиновыми корками, обильно покрывавшими ковер, и жаловался на сильную утомительность этого своего занятия.
- Уезжаю в деревню, - неожиданно раздался голос Анны Матвеевны. - Годы мои уж не те, чтоб в домище таком хозяйство-то вести. Старая я уж совсем. Помоложе прислуга вам надо стало быть.
- Вот те раз! - Новакович ошалело уставился на старуху. - Как!? Я думал скорее солнце упадет с неба, чем вы покинете этот дом! Вы же душа этого дома, его ангел-хранитель! Кузя, подтверди!
- Подтверждаю, - сказал Кузя, деловито прицеливаясь коркой в апельсин. - Этот благородный замок положительно не может остаться без своего старинного привидения. Вы просто не можете так низко поступить с его обитателями.
- Ээ, любезная наша Кальвия Матвеевна, вы себя хорошо чувствуете? - с нарочитой заботливостью спросил Мотылек. - Может вы расстроены чем-то? Расскажите нам!
- Я знаю, это все из-за апельсиновых корок проклятых! - воскликнул Новакович и угрожающе навис над Кузей. - Хотите, Анна Матвеевна, он их все съест прямо сейчас на ваших глазах? И больше никогда не будет сорить тут этой оранжевой мерзостью! Согласны, Анна Матвеевна?
- Нет, милые вы мои, не останусь я с вами, и не просите... - ответила Анна Матвеевна и вздохнула.
Новакович повернулся к Меценату, который с момента появления Анны Матвеевны не проронил ни слова. Он молча сидел в кресле, курил и был так поглащен рассматриванием колец табачного дыма, что все происходящее, казалось, его совсем не трогает.
- Меценат, скажите ей! - вскричал Новакович. - Чего же вы молчите! Вас она послушает!
- Не отпускайте Кальвию Криспиниллу! - взмолился Мотылек.- Magistra libidinium Neronis не может нас так оставить!
- Пускай уходит, если хочет, - спокойно сказал Меценат.- Нерона больше нет и магистра ему больше ни к чему.
Новакович от удивления чуть не упал на Кузю, а Мотылек покосился на Мецената, не веря собственным ушам.
- Люблю я вас, соколики мои, - неожиданно сказала Анна Матвеевна, - да нехорошо у вас тут. Вы и прежде куролесили, да в очах-то у вас радость была, огонь живой был! А нынче в них тоска одна... Ходите гоголем друг перед дружкой, будто все как прежде... Да вижу я - не то все. Неживые вы стали... Как куклы тряпошные... Нет сил моих на это смотреть более! Поеду в деревню деток нянчить, не поминайте лихом!
Анна Матвеевна вздохнула, кряхтя поклонилась в пояс и покинула гостинную.
Долгое тягучее молчанье воцарилось в комнате.
Меценат встал с кресла и подошел к окну. Глядя в окно, он заговорил:
- Скажите мне, дорогие вы мои клевреты, почему целый год никто из вас ни словом не обмолвился о том, что с нами тогда произошло. Неужели забыли? Нет! Никто из нас ничего не забыл и никогда не забудет! Но целый год эта тема была для всех нас трусливым негласным табу. Интересно почему?
А я вам скажу почему. Во всем виноват я.
Клевреты возмущенно загудели, но Меценат резко оборвал их и продолжил:
- Вы считали себя жертвами Куколки, а меня единственным, кого сия чаша минула. И, как добрые друзья, не хотели портить мне настроение воспоминаниями о своих несчастьях. Поэтому молчали. А я, как добрый друг, якобы не хотел бередить ваши раны, поэтому тоже молчал. Все вроде как и должно быть. Но все ведь не так! Я обманул вас! Я пострадал так же, как и вы, но скрыл это из-за нелепой своей гордости... А ведь я мог все предотвратить...
Меценат замолчал, откинул голову назад и закрыл лицо руками.
Потом встряхнул своей львиной гривой и так медленно провел ладонью по макушке, что клевреты увидели как напряжены его пальцы и сведена шея.
- Я любил за всю свою жизнь только одну женщину, - продолжил Меценат. - Она была настоящим произведением искусства. Совершенная, как античная статуя, с холодной мраморной душой. Я и относился к ней как к прекрасному изваянию, редкому шедевру, разве не так?
Но проклятый Куколка, этот слизняк, разбил мою бесценную статую! Из мраморной греческой богини она превратилась в живую женщину из плоти и крови, любящую и страстную! И это сделал не я, который любил ее, но думал, что это выше сил человеческих, а эта мокрица! Я должен был сразу отдать его вам и вы безжалостно растерзали бы его ради меня, и тогда он не смог бы причинить столько горя вам... Но я все скрыл! И тогда это глупое ничтожество растоптало то, чем жил каждый из вас: веру Мотылька в искусство поэзии, веру Телохранителя в женскую чистоту и добродетель, веру Кузи в свой шахматный гений... Столько несчастий из-за какого-то шута...
Тут Меценат резко вздрогнул и замер. И вдруг начал смеяться. Сначала тихо, потом все громче и громче, а потом уже весь затрясся в жутком приступе гомерического хохота. Клевреты переглянулись: им стало страшно за рассудок Мецената.
- Не волнуйтесь друзья мои, я в здравом уме, - сказал Меценат, заканчивая смеяться и вытирая платком глаза. - Вы не поверите, но у меня только что было прозрение. В этот самый момент я вдруг со всей ясностью понял, что все наши беды были отнюдь не случайны.
Новакович попытался что-то сказать, но Меценат жестом остановил его и продолжил:
- Я вижу ваше недоумение, и сейчас попробую все объяснить.
Анна Матвеевна была права, сказав, что мы - куклы! Тот, кого мы по наивной глупости своей считали милой забавной игрушкой, звали "Куколкой", сам оказался нашим кукловодом.
Мы с ним играли в сюси-пуси, а он дергал нас за ниточки, использовал как хотел, а потом выкинул в пыльный чулан. Теперь я вспоминаю все до мелочей и вижу как слепы мы были в своей гордыне, считая себя хозяевами игры. А ведь все, начиная с его знакомства с Телохранителем и дурацких стихов и заканчивая его взлетом и нашим крушеньем, было им тщательно спланировано и виртуозно исполнено!
Каков молодец, а?! Мы знамениты на весь Петербург нашими чудачествами, мы всегда на виду, живем в открытую и каждая собака все про нас знает. И он просчитал нас как фигуры на шахматной доске!
Иногда он и сам ошибался или выдавал свое нетерпенье, вспомните, друзья!
Вспомните его случайно брошенные фразы, его заранее заказанный фрак, заранее составленный сборник стихов, заранее готовую идею будущей книги и множество других признаков того, что он просто играл нами! Мы только смеялись, а ведь могли еще тогда раскусить его!
Но он был так уверен в себе, в том, что мы безнадежно глупы и находимся в полной его власти, что ничего не боялся! Он увлекал дорогих нам женщин просто так, для собственного развлечения! Он упивался своим триумфом! Он все просчитал!
Кто не верит, что этот "наивный восторженный юноша" способен на такое, пусть спросит у Кузи, которому тот за шахматной доской продемонстрировал всю силу своего изворотливого дьявольского ума.
И мы даже тогда ничего не заподозрили! Этот человек - гений коварства и хитрости с ангельским ликом, способный обмануть и погубить кого угодно! Друзья мои, его надо остановить!
Клевреты слушали Мецената, не шелохнувшись и затаив дыханье. Его решительное лицо пылало, глаза метали молнии, и он уже не говорил, он кричал:
- Это благодаря нашим стараниям он стал влиятельным человеком и известным поэтом и теперь может владеть умами многих тысяч людей! Так не бывать же этому! Мы уничтожим злого гения! Мы избавим мир от этого отродья!
Взгляд Мецената полыхал яростью, а раскатистый голос гремел так, что, казалось, дрожали стены. Давно клевреты не видели его таким. Они уже успели отвыкнуть от стихийных проявлений неукротимого нрава Мецената и теперь смотрели на него со смешанным чувством страха и восхищенья. От всего его облика исходила безудержная сила и мощь. Лев встал на дыбы!
- Вы согласны?! - крикнул Меценат и глаза его грозно сверкнули.
- Согласны! - разом выдохнули клевреты.
- Тогда за дело, - сказал Меценат, немного успокоившись. - У меня есть план.
© Ежислав Борковски
Через неделю читайте продолжение!