Алик Ривин
Мне хотелось бы сказать многое… ну или хотя бы попытаться… выплеснуть на виртуальную бумагу мое ощущение нового пространства, иной художественной реальности заключенной в его стихах… но я думаю, это не нужно… лучше всего стихи говорят за себя сами, лучшая дань автору - прочтение… не хвалебные речи, не пышные статьи и мемуары…
Алик Ривин
-*-
Вот придет война большая,
Заберемся мы в подвал.
Тишину с душой мешая
Ляжем на пол, наповал.
Мне, безрукому, остаться
С пацанами суждено,
И под бомбами шататься
Мне на хронику в кино.
Как чаинки вьются годы,
Смерть поднимется со дна,
Ты, как я, - дитя природы
И прекрасен как она,
Рослый тополь в чистом поле,
Что ты знаешь о войне?
Нашей общей кровью полит
Я порубан на земле.
И меня во чистом поле
Поцелует пуля в лоб,
Ветер грех ее замолит,
Отпоет воздушный поп.
Сева, Сева, милый Сева,
Сиволапая свинья…
Трупы справа, трупы слева
Сверху ворон, сбоку - я.
-*-
От тревоги к тревоге мечась,
Тихо заживо в яме сиди.
Помни: Гитлер - рыцарь на час.
Но весь этот час впереди.
Рыбки вечные /другой вариант названия - Поэма горящих рыб/
Я языка просил у плена:
будь рыбой - жизнь коротка!
Вот безъязыкая мурена
живет свободна и гладка
без плавников и без зацепок
без чешуи и без жилеток
без связей сверху на земле
они гуляют в глубине
Ты царь. И если Пушкин снова
тебе подсунет этот стиль
и если рыба это слово
и если совесть это штиль,
и если время - пароход,
и если люди - круг спасенья
и если якорь - идиот
и если в будущем - крушенье!
Утюг на шее был фальшив
А круг спасения горяч
Поэт обжегшись стал спесив
Танцует по воде как мяч.
И только рыбку соблазняет
будь обезьянка и гуляй
кто лжет себе тот это знает
утюг на шею и жихляй!
Жихляй с фальшивкою в зубах
с дешевой рыбкой на губах
но с рыбаками не играйся
как по-еврейски говорят
/Раз изменив, не извиняйся,
Раз извинив, не изменяй./
И если время пароход
он рыбу тщетно оглушает
хоть рыба с мертвым языком
эпохе плавать не мешает
И если племя рыбаков
из всех критических редакций
лишь трусы для большевиков
на нас приходится бодаться
А я чужой в любой стране
мычу по-рыбьи презираю
таких марксистов.
В тишине
они стихи мои вбирают
а помести я их в печать
они бы начали рычать.
Живу, жихляю, умираю,
И не желаю замолчать!
Все стихи написаны где-то в тридцатые годы 20 века ибо об авторе их достоверно известно только, что «он дожил до начала войны»… В своей антологии «У Голубой Лагуны» Константин Кузьминский пишет, предваряя подборку стихов Ривина, «… рукописи - горят, вопреки Булгакову. Все, что осталось от Ривина - 32 стихотворения, включая отрывки, собранные одним из друзей, и появившееся в последнее время две публикации. Тексты отличаются сильными разночтениями, многие строки не восстановлены, некоторые неудобочитаемы из-за опечаток - типичный пример для неопубликованной поэзии. И автора уже не спросишь…»
Алик Ривин
-*-
Вот придет война большая,
Заберемся мы в подвал.
Тишину с душой мешая
Ляжем на пол, наповал.
Мне, безрукому, остаться
С пацанами суждено,
И под бомбами шататься
Мне на хронику в кино.
Как чаинки вьются годы,
Смерть поднимется со дна,
Ты, как я, - дитя природы
И прекрасен как она,
Рослый тополь в чистом поле,
Что ты знаешь о войне?
Нашей общей кровью полит
Я порубан на земле.
И меня во чистом поле
Поцелует пуля в лоб,
Ветер грех ее замолит,
Отпоет воздушный поп.
Сева, Сева, милый Сева,
Сиволапая свинья…
Трупы справа, трупы слева
Сверху ворон, сбоку - я.
-*-
От тревоги к тревоге мечась,
Тихо заживо в яме сиди.
Помни: Гитлер - рыцарь на час.
Но весь этот час впереди.
Рыбки вечные /другой вариант названия - Поэма горящих рыб/
Я языка просил у плена:
будь рыбой - жизнь коротка!
Вот безъязыкая мурена
живет свободна и гладка
без плавников и без зацепок
без чешуи и без жилеток
без связей сверху на земле
они гуляют в глубине
Ты царь. И если Пушкин снова
тебе подсунет этот стиль
и если рыба это слово
и если совесть это штиль,
и если время - пароход,
и если люди - круг спасенья
и если якорь - идиот
и если в будущем - крушенье!
Утюг на шее был фальшив
А круг спасения горяч
Поэт обжегшись стал спесив
Танцует по воде как мяч.
И только рыбку соблазняет
будь обезьянка и гуляй
кто лжет себе тот это знает
утюг на шею и жихляй!
Жихляй с фальшивкою в зубах
с дешевой рыбкой на губах
но с рыбаками не играйся
как по-еврейски говорят
/Раз изменив, не извиняйся,
Раз извинив, не изменяй./
И если время пароход
он рыбу тщетно оглушает
хоть рыба с мертвым языком
эпохе плавать не мешает
И если племя рыбаков
из всех критических редакций
лишь трусы для большевиков
на нас приходится бодаться
А я чужой в любой стране
мычу по-рыбьи презираю
таких марксистов.
В тишине
они стихи мои вбирают
а помести я их в печать
они бы начали рычать.
Живу, жихляю, умираю,
И не желаю замолчать!
Все стихи написаны где-то в тридцатые годы 20 века ибо об авторе их достоверно известно только, что «он дожил до начала войны»… В своей антологии «У Голубой Лагуны» Константин Кузьминский пишет, предваряя подборку стихов Ривина, «… рукописи - горят, вопреки Булгакову. Все, что осталось от Ривина - 32 стихотворения, включая отрывки, собранные одним из друзей, и появившееся в последнее время две публикации. Тексты отличаются сильными разночтениями, многие строки не восстановлены, некоторые неудобочитаемы из-за опечаток - типичный пример для неопубликованной поэзии. И автора уже не спросишь…»