Писатели
Моему дорогому другу Алексею (Елисею Милашко) к прошедшему вчера его Дню Рождения посвящается
В небольшой комнате «малосемейки» с выцветшими и местами отслоившимися обоями, а также ветхой мебелью, которая уже давно отпраздновала несколько круглых юбилеев, назревал жаркий спор. Спор обещал быть тем более жарким, принимая во внимание, что на улице нещадно палило солнце, и температура воздуха в душной, нагретой за день квартирке превышала все мыслимые комфортные пределы.
В ободранном красном кресле с подвернутой ножкой сидел и нервно грыз ногти Павел - молодой человек, еще вчерашний студент, но уже с брюшком.
Напротив него у стола стоял Андрей - его давний друг, стройный, с аккуратной стрижкой и маникюром. По лицу видно, что потомственный интеллигент.
На столе веером лежало несколько листов бумаги с напечатанным на них текстом, который в свою очередь был щедро и от души исчеркан красной ручкой. Пару таких же листов держал в руках и Андрей.
- Ну, что? Все хреново? - спросил Павел, отрывая зубами кусочек ногтя и сплевывая на грязный палас.
Андрей проследил взглядом за полетом кусочка плоти своего друга, поправил очки и сказал:
- Не то, что бы совсем все плохо. Но есть много мест, которые следовало бы поправить. Понимаешь, в чем проблема: у тебя есть идеи, действительно классные идеи, но ты не знаешь меры, и не хватает тебе какого-то комплексного видения, какой должна быть современная литература, и как писать прозу.
Андрей был на несколько лет старше Павла, у него был опыт работы в редакции местной газеты, и, несмотря на то, что из всех двухсот его рассказов, спрятанных где-то на жестком диске ноутбука, не был до сих пор опубликован ни один, но в глазах Павла он был несомненным авторитетом в области литературы. К тому же два года назад Андрей занял почетное третье место в одном, пусть незначительном, но конкурсе писателей-любителей, проводившемся в интернете, а один известный журнал даже напечатал два раза на своих страницах две его шутки. В общем и целом, Андрей был самым подходящим критиком, к кому можно было обратиться за советом по поводу первого полноценного опуса Павла.
Павел взял со стола пару листиков и с нескрываемым удивлением смотрел, как много там исправлено текста. Некоторые абзацы были попросту зачеркнуты, а рядом красовались злые и едкие ремарки, как то: «Чушь!», «Хренотень», «Аффтар выпей йаду».
- Да ну, куда уж нам уж с вами чай пить, прохфессор? - уныло протянул Павел.
Андрей вытащил из-под стола табурет и уселся на него.
- Ну, вот давай разберем, в чем вообще твои ошибки, - предложил он.
- Валяй, - согласился Павел и сплюнул еще один кусочек ногтя на пол.
- Какова сверхзадача твоего главного героя? - озадачил Андрей друга вопросом.
- Чооооо? - не понял Павел.
- Сверхзадача. Зачем он делает то, что он делает? К чему вообще все это с ним происходит? Какова его конечная цель?
- Чооооооооооооооооооо?
- Через плечо. Я говорю, каков смысл жизни твоего главного персонажа? - уточнил Андрей.
- Ну, он это, типа всех спасает и все такое. А в конце вообще всех спасает. Всю планету. Ты не дочитал что ли?
- Дочитал. Я все дочитал. Но непонятно. У тебя герой брошен в некие обстоятельства, но он как-то вообще не реагирует внутренне на них. Он у тебя как пассажир в автобусе - сел на одной остановке, встал на десятой. А зачем ехал - никто не знает.
- Как это не знает? Все знают. Он попадает в волшебный мир, а там колдуны разные, которые угнетают всяких сирых и убогих. И вот он, Архип Старостин - главный герой, как ты, я надеюсь, понял, убивает главного злого колдуна. Все счастливы, аминь, аллилуйя. Фигли тут непонятного? - развел руками Павел.
- Не, Пашка, ты не понимаешь, о чем я говорю.
- Растолкуй тогда.
Андрей пожевал губы, думая, как бы корректно и тактично объяснить другу, что он ничего не смыслит в таком сложном деле, как литература.
- Ну, вот, живешь ты - Павел Волков. Ты живешь, живешь, живешь, выучился, женился, живешь, живешь, живешь. И вот ты эти свои выучился и женился пытаешься втюхать в своем произведении как сверхзадачу, но на самом деле твоя сверхзадача - написать рассказ про волшебный мир, издать ее миллионным тиражом, стать богатым, известным и остаться в памяти потомков. Понимаешь?
- Конечно, понимаю. Я же не дебил. У меня там все так и есть.
- Нихрена у тебя тут нет. У тебя персонаж просто преодолел один из этапов жизни, но в чем заключается его жизнь и ее смысл - непонятно.
- Да, ну нафиг. Я потом подумаю об этом. Давай конкретное что-то. Что ты там начеркал? - Павел начинал нервничать сильнее.
Андрей продолжил.
- Еще у тебя нет развития персонажа. Он у тебя, как был в начале удодом каким-то, так удодом и остался. Не изменились его взгляды на жизнь, ни убеждения, ни даже чувства. Он у тебя как поезд, который проследовал из точки А в точку Б, но этого никто даже не заметил.
- Где ты этой зауми нахватался?
- Книги надо читать, специальную литературу. - Андрей достал из шкафа какую-то огромную книгу и потряс ею над головой. - Это я тебе сейчас азы объясняю. Если не усвоишь, то читателю начхать будет на твой рассказ и на твоего… как его?... Архипа Старостина. И что за ФИО? Не мог нормальные ФИО придумать?
- Нормальные ФИО.
- Да дурацкие ФИО. Сейчас никого так не зовут. Дедов каких-нибудь древних разве что. Но твоему же главному герою всего двенадцать лет.
- Это какие-то твои личные придирки, а не объективная профессиональная критика. Если тебе не нравится, и, если ты не встречал людей с такими именами, это еще ничего не значит. Давай, правда, по делу говори.
Павел плотно сжал губы и сложил на груди руки. Оно и понятно - «художника каждый обидеть может».
- Окей, по делу. Еще вот по делу - зачем у тебя главный герой сирота? - продолжил Андрей.
- Как зачем? Разжалобить читателя, расположить его к герою, - пояснил Павел.
- Главный герой-сирота - это жутчайший, просто адски жутчайший штамп. Гарри Поттеров тебе мало?
- Не нужно бояться штампов. Они на то и существуют, так как они работают. Джордж Лукас так однажды сказал.
- Ага, и за всю жизнь выдумал всего одну, да и ту нуднейшую сагу.
- Зато бабла заработал столько, сколько тебе за сто жизней не заработать на твоей писанине.
Данное замечание больно кольнуло Андрея, но он переборол себя и сделал вид, что не заметил поддевки.
- Если пипл схавает, то зачем мне избегать штампов? - добавил Павел.
Андрей не нашелся, что сказать. Хотя нет, он мог бы развить сейчас часовую лекцию про «истинные цели литературы» и про «высокий писательский стиль», но понимал, что его друг пока не готов к подобным откровениям. Попросту - не дорос.
- Давай дальше, - предложил Павел, довольный победой в этом мини-споре.
Андрей сидел и раздумывал, с чем продолжить, тем более что претензий хватало.
- Просто, если ты считаешь, что ты знаешь больше меня, то можем не продолжать, - сухо заметил он.
- Отнюдь! Давай руби дальше, - с готовностью отозвался Павел.
- Ну, хорошо. Не будем далеко ходить. Вот эти твои словечки: «отнюдь», «расстрига», «подкузьмить»… Что у тебя тут еще было?.. «Ажно»… «Ажно», разъедрить тебя налево! - Андрей закатил глаза. - Потом еще «загодя», «перечить», «сусеки», «яства»… Да, я их все выписал.
- А что не так с этими словами? Хорошие слова.
- Да, хорошие. Отличные, я бы даже сказал. Но не скажу! Потому что я так не говорю. И никто так сегодня не говорит!
- Да ладно, - удивился Павел.
- Да, я тебя поздравляю с таким открытием, - наседал Андрей. - Подобные слова действительно не входят в лексикон современных людей, к коим относится и твой главный герой. А вот это у тебя тут было… вот нашел… «цыц, приехали». Как-то не вяжется оно в контекст. Что это вообще такое?
- Как что такое? Ну, это у меня гном говорит там - «Цыц, приехали».
- И что это значит?
- Ну, значит, что «вот, копец, незадача какая, до чего мы докатились».
- Ты знаешь вообще значение слова «цыц», словарь Даля тебе в ректальное отверстие?
- Знаю.
- Расскажи.
- Ну, я уже сказал, что это типа «тю, вот облом». Но оно у меня идет в неразрывной связке со словом «приехали». Тогда оно означает то, что должно означать.
Андрей не скрывал своего удивления такой филологической глупости.
- Словарь Ожегова тебе туда же, где уже находится словарь Даля! Я специально вчера проверил, слово «цыц» имеет только значение «тихо», «молчать». И никаких других стилистических отклонений.
- Да так люди говорят! - воскликнул Павел.
- Да никакие люди так не говорят! - воскликнул в ответ Андрей.
- Позор тебе. Ты не знаешь, как разговаривает простой народ, из которого ты вышел.
- Позор тебе, так как ты вообще, как будто не из этого народа, да еще и из каких-то былинных времен. Паша, я серьезно, не надо употреблять этих древних словечек, если ты не пишешь про богатырей каких-нибудь.
- Короче, давай дальше.
Павел снова принялся за ногти, засовывая палец куда-то себе под щеку, чтобы было удобнее кусать.
- Давай дальше. Вот смотри, снова ты понятия не имеешь, что означают употребляемые тобой слова, и как их использовать.
- Где?
- Везде! Ты использовал слово «одиозный». Ты знаешь вообще, какой это?
- Да. Такой прям… такой прям… Ого-го какой прям. Как тебе объяснить. Вот у меня персонаж там - он одиозный.
- Но это же положительный персонаж?
- Конечно!
- Так вот нихрена он не может быть одиозным.
Андрей открыл большую книгу, которой он потрясал несколько минут назад, и зачитал:
- Одиозный - неприятный, вызывающий крайне отрицательное отношение к себе, нежелательный.
- Иди ты! - искренне удивился Павел.
- Уже пришел, - громко захлопнул книгу Андрей и легонько стукнул ей друга по голове. - И везде ты тут мочишь по-черному. «Тапочек» - нет такого слова. Есть «тапочка». «Коллега по работе» - нет такого. Есть просто «коллега». «Коллега по работе» - это все равно что «одноклассник по учебе», «сокамерник по тюрьме», «сосед по дому», «больной по больнице» или «пожарный по пожару». Все это несусветнейшая и нелепейшая белиберда, дорогой мой творческий, но совершенно безграмотный друг! Далее: надеть и одеть - это же вообще нужно знать как «Отче наш», как его знали сто лет назад. На второй странице у тебя тут в одном предложении идут слова «желтый», «жалобно», «желудь», «жажда», «жижа» и, мать его «жужелица». Такое впечатление, что у тебя тут жуки, эти самые жужелицы, в предложении, пардон, трахаются и жужжжжжжжжжжжжжат. Далее, наугад, открываю страницу. О, вот! В этом месте я просто рыдал: «Старик широко улыбнулся и взмахнул членом…».
Павел поднял палец и хотел возразить, но Андрей вошел в кураж и не собирался останавливаться.
- Подожди-подожди. Дальше у тебя тут же: «…затем, расправив другие члены, он коснулся ими Архипа…». У тебя прямо какой-то педофил дед-многочлен вышел.
- Члены - части тела. Что тут непонятно? - обиженно спросил Павел и сплюнул еще один ноготь.
- Все понятно. Все отлично понятно. Но, прости, звучит как какое-то бесстыдство и непотребство. Пашка, ой, Пашка… С подобным бороться надо яростно и беспощадно! И везде, абсолютно везде, по всему тексту у тебя подобная ересь. Но идеи и задумки у тебя в целом хорошие - этого не отнять.
- Ладно, я тебя понял. Не надо дальше. - Павел встал с кресла и забрал у Андрея рукопись. - Я дома сам посмотрю, что ты начеркал и наисправлял. И все равно же в любом издательстве или журнале есть корректор, это его работа править. Я у тебя хотел просто так мнение спросить. В общем и целом.
- Как хочешь, - пожал плечами Андрей, - только, если редактор или корректор взглянет на твою писанину в том виде, в каком ты мне ее принес, то радуйся, если на три буквы не пошлют. А идеи и задумки, да… хорошие. Но сам понимаешь…
- Понимаю… - вздохнул Павел.
* * *
Через две недели Павел снова зашел к Андрею.
- Жалуйся, - съехидничал сразу Андрей.
Павел стоял, скалясь во все тридцать два, и даже не думал жаловаться. Вместо этого он огорошил Андрея:
- Взяли мой рассказ. В два журнала. В «Мир волшебства» и этот… как его… в «Наковальню».
- Сразу в два журнала взяли? И сколько заплатили?
- В одном полторашка, три дня назад получил. А во втором - две, через пару дней должны на карточку перевести.
- Ну, ты же учел все мои правки, да? - осторожно спросил Андрей.
- В том то и дело, что нет. Мне лень было, я им отослал, как было. Они сказали, что у меня отличные идеи, а остальное их корректоры и редакторы доделают. Ну что, Андрюх, я теперь писатель, итить-калатить!
Павел стоял и широко улыбался, а Андрей хотел было выругаться, разрыдаться, удариться головой о стену, или попросту спрыгнуть с балкона - сделать хоть что-нибудь, лишь бы снять внутреннее напряжение и негодование по поводу вселенской несправедливости. Последние пять лет он рассылал свои кристально идеальные с точки зрения орфографии, пунктуации, стилистики, композиции и сюжета рассказы куда только мог, но ни один… ни один так и не удостоился места ни на одной полосе хоть какой-нибудь провинциальной газетенки или журнальчика.
Но Андрей был интеллигентом. Он мужественно стерпел эту пощечину судьбы, просто протянул Павлу руку и сказал:
- Поздравляю. Молодец.
Немного помолчав, он добавил:
- Слушай, а, может, ты почитаешь мои рассказы? Скажешь, что с ними не так, идейки подкинешь, как их можно улучшить? У тебя же отличные идеи и задумки! И контактную информацию этих журналов своих дашь мне? А то я про них как-то ничего не слышал даже. Или даже порекомендуешь меня им, а?