Как я был волонтером.
Не знаю, как у вас, а у нас в Гомеле есть волонтерская организация по защите животных, в которой состоят многие мои знакомые. Ну там, кто консервов принесет, кто деньги переведет. Кто картинками со щенками и котятами поумиляется. Некоторые и на передержки берут.
В ту злополучную февральскую ночь я сидел "Вконтакте" и увидел объявление, в котором просили дать временный приют шести щенкам, которые замерзают на улице. "Ай-яй-яй", - подумал я, так как только что вернулся с балкона и тоже замерз. И написал, что заберу щенков. Всех шестерых. Ну а чего размениваться на мелочи.
К счастью, на следующий день ко мне доехало только четыре щенка. Нет, остальные два не замерзли, их успели забрать. Зато приехали с бонусом в виде собакомамы.
Я разместил всю компанию на кухне и удрал на остальную часть жилплощади. Надо сказать, что в мыслях я себе уже представлял постоянные вопли и обглоданные ножки стола. Но все оказалось куда менее страшно. Щенки периодически пищали, дрались и донимали мать, но в основном спали. Вообще единственная серьезная проблема - это запах псины, стоявший на кухне.
Ближе к вечеру ко мне пришли друзья и принесли бутылку белого вина. Я взял бокалы, мы разлили вино и уютно устроились в зале на имеющихся горизонтальных поверхностях. И тут из кухни раздался стук. Собакомама требовала помощи, защиты и политического убежища от доставших ее детей. Выпустив несчастное животное погулять по квартире, я вернулся на свой пуфик и взял вино. Собака пришла в зал, обвела всех грустными глазами, и ее стошнило на пол раз десять.
На следующий день ко мне начали ходить люди. Приносили еду для собак, смотрели щенков. Всех четверых разобрали за один день. На кухне стало непривычно пусто, зато я смог наконец-то поесть. Собакомама со вздохом облегчения развалилась на коврике и смотрела на меня умными глазами.
Шли дни. Собака вела себя как образцовое домашнее животное. Гуляла два раза в день, не дергала поводок, ела все, что дают и изредка тыкалась лбом в руку, чтобы ее погладили. Спала в коридоре на коврике под дверью. На том коврике для ног нарисован силуэт собаки и следы лап, наверное, животное поняло это по-своему.
И вот наконец-то пришли журналисты писать статью про несчастного пса. Два веселых мужика зашли в мой дом и напугали собаку, которая попыталась спрятаться на полочке для обуви. Вместе мы перетащили ее на коврик и сфотографировали. Фотографии перепуганной собаки получились очень жалостливые.
Буквально через пару дней мне позвонила девушка, которая увидела в газете фотографию. Встав рано утром и собрав собачьи вещи, которые я успела ей купить, мы отправились на другой конец города. Я отдала девушке поводок, и собака просто пошла за ней.
В тот же день вечером я звонил девушке. Ничего, говорит, собака, правда, пока боится. Скучает, наверное. Но скоро привыкнет.
В ту злополучную февральскую ночь я сидел "Вконтакте" и увидел объявление, в котором просили дать временный приют шести щенкам, которые замерзают на улице. "Ай-яй-яй", - подумал я, так как только что вернулся с балкона и тоже замерз. И написал, что заберу щенков. Всех шестерых. Ну а чего размениваться на мелочи.
К счастью, на следующий день ко мне доехало только четыре щенка. Нет, остальные два не замерзли, их успели забрать. Зато приехали с бонусом в виде собакомамы.
Я разместил всю компанию на кухне и удрал на остальную часть жилплощади. Надо сказать, что в мыслях я себе уже представлял постоянные вопли и обглоданные ножки стола. Но все оказалось куда менее страшно. Щенки периодически пищали, дрались и донимали мать, но в основном спали. Вообще единственная серьезная проблема - это запах псины, стоявший на кухне.
Ближе к вечеру ко мне пришли друзья и принесли бутылку белого вина. Я взял бокалы, мы разлили вино и уютно устроились в зале на имеющихся горизонтальных поверхностях. И тут из кухни раздался стук. Собакомама требовала помощи, защиты и политического убежища от доставших ее детей. Выпустив несчастное животное погулять по квартире, я вернулся на свой пуфик и взял вино. Собака пришла в зал, обвела всех грустными глазами, и ее стошнило на пол раз десять.
На следующий день ко мне начали ходить люди. Приносили еду для собак, смотрели щенков. Всех четверых разобрали за один день. На кухне стало непривычно пусто, зато я смог наконец-то поесть. Собакомама со вздохом облегчения развалилась на коврике и смотрела на меня умными глазами.
Шли дни. Собака вела себя как образцовое домашнее животное. Гуляла два раза в день, не дергала поводок, ела все, что дают и изредка тыкалась лбом в руку, чтобы ее погладили. Спала в коридоре на коврике под дверью. На том коврике для ног нарисован силуэт собаки и следы лап, наверное, животное поняло это по-своему.
И вот наконец-то пришли журналисты писать статью про несчастного пса. Два веселых мужика зашли в мой дом и напугали собаку, которая попыталась спрятаться на полочке для обуви. Вместе мы перетащили ее на коврик и сфотографировали. Фотографии перепуганной собаки получились очень жалостливые.
Буквально через пару дней мне позвонила девушка, которая увидела в газете фотографию. Встав рано утром и собрав собачьи вещи, которые я успела ей купить, мы отправились на другой конец города. Я отдала девушке поводок, и собака просто пошла за ней.
В тот же день вечером я звонил девушке. Ничего, говорит, собака, правда, пока боится. Скучает, наверное. Но скоро привыкнет.