Карательные функции советско-американской "психиатрии"
После смерти «красного императора», при котором все было шито-крыто, обнаружилось, что в глухом, советском аквариуме далеко не все превратились в безмозглых рыбок. Сопротивление глубинного народа возрастало. К началу 1960-х глухое недовольство вылилось в сопротивление, самое известное - восстание в Новочеркасске 1962 г., задавленное танками.
Проводя неуклонную политику подавления неверующих в коммунизм, Партия говорила о том, что только душевнобольные могут быть несогласны со светлыми перспективами строительства коммунизма. «Не любить социализм могут только сумасшедшие"- Никита Сергеевич Хрущев, Генеральный секретарь КПСС.
Поэтому у советских судебных психиатров всегда был спецзаказ от органов: наблюдать за верностью единственно верному учению. На первый взгляд казалось, что пыточные камеры жидобольшевиков ушли в прошлое. Но в действительности методы войны с русским народом стали более изощренными.
В совместной записке руководителей КГБ, МВД, Генеральной прокуратуры и Минздрава СССР, направленной в ЦК КПСС 31 августа 1967 года, упоминалось: «Особую опасность вызывают приезжие в большом числе в Москву лица, страдающие манией посещения в большом числе государственных учреждений, встреч с руководителями партии и правительства, бредящие антисоветскими идеями. <...> Всего из приемных центральных учреждений и ведомств в 1966-1967 г.г. были доставлены в больницы свыше 1800 психически больных, склонных к общественно опасным действиям.»
О как. Если ты не видишь разумности в происходящем и желаешь поговорить с руководителями страны лично - ты по умолчанию «сумасшедший». Не разучившиеся думать и требующие объяснений от вышестоящего руководства принудительно отправлялись в психиатрические стационары не по медицинским показаниям, а по указаниям чиновников.
Свидетельства пострадавших (не самые страшные из тогда бывших):
- Ветохин Юрий Александрович
-- Анатолий Кульгавов
- Александр Шатравка
- Очень много больных принимали лекарства , как говорили здесь, лошадиными дозами- до ста двадцати таблеток и больше, куда более сильных нейролептиков, чем мой тизерцин. Мне казалось, что сгонять этих людей с постели и заставлять работать- это самый настоящий неприкрытый садизм . Я мог понять санитаров не знавших ничего о психических болезнях, нейролептиках. Они ожидали от больных, заторможенных от приёма лекарств ,такой же реакции ,как от здоровых людей, поэтому орали, давали им тумаки , уча уму - разуму . В отличие от санитаров, медперсонал все это знал и продолжал так к этому всему относиться. Похоже, безнаказанная власть над дураками давала им возможность получить большое удовольствие от всего происходящего здесь.
(...) -А вот видишь этого? -брат показал на худого и седого мужчину.- Я думал, что его Степой зовут, а оказывается у него фамилия Стёба. Он из Австралии. В семнадцать лет туда уехал, когда еще Западная Украина Советам не принадлежала. У него там жена и дети остались. В 1961 году он решил на Украину в гости съездить. Приехал, и ему понравилось. Деньги есть, горилка рекой течет и всё село его любит. Он принял даже советское гражданство и начал работать шофером. Привезенные деньги закончились и начались советские будни. Он решил вернуться домой, но вместо Австралии оказался здесь . Его может и выписали бы отсюда, но он на каждой профессорской комиссии говорит:
- Отпустите меня обратно домой . Ненавижу вас, жидов и коммунистов.
- Он что, дурак такое говорить на комиссии?- удивился я, -Да и при чем здесь евреи?
- Вроде не дурак. Ему и медсестры уже говорят: «Молчи ! Говори, что понял свою болезнь и ни в какую там Австралию больше не хочешь, а до жидов и коммунистов тебе дела нет».
- Колят его? Ведь так много здесь врачей- евреев.
- Нет, они смеются, что его костлявый зад только шприцы ломает и никакой пользы, получает лишь жменями лекарства.
Я стал внимательно рассматривать Стёбу. У него было приятное, но как будто, уставшее лицо. Он тихо разговаривал с незнакомым нам человеком и действительно был похож на австралийского фермера, если бы только одеть ему вместо зэковской кепки ковбойскую шляпу. «Какая судьба у этого человека, думал я. Приехать навестить Родину, превращённую за время его отсутствия в рабоче-крестьянский рай и не иметь права навсегда подальше от нее уехать».
- Выпишут его отсюда через «баню»,-сказал Миша с сожалением
(...) А вон тот , тоже политический,- Миша показал на человека , внешне мало отличавшегося от Стёбы, может только был чуть выше ростом.
-Это учитель истории, Рафальский.
Об украинском националисте Викторе Рафальском я узнал много от Андрея Заболотного. Сам Рафальский, вспоминая начальные годы арестов, писал:
«После следствия в начале шестидесятых я попал первый раз в казанскую психушку. Кололи меня там беспощадно. Быть все время под нейролептиками - вещь страшная. Это состояние описать невозможно. Нет покоя ни днем, ни ночью. Человек перестает быть человеком. Становится просто особью, существом жалким, низведенным до животного состояния. Какого-либо медицинского подхода к лечению здесь нет, назначение лекарств действует автоматически -месяц за месяцем, год за годом. Никому нет дела, что таким вот образом человека делают инвалидом, ибо никакой человеческий организм не в состоянии выдержать систематических атак нейролептиков...
В Ленинградской спецбольнице, где мне пришлось тоже побывать, применялась довольно часто метод усмирения: раздевают донага, укутывают мокрой простыней, привязывают к кровати и в таком состоянии держат, пока человек не завопит. Ибо, высыхая, плотно обернутая простыня причиняет невыносимую боль. Это так называемая «укутка» в ленинградской психушке применялась довольно часто...
Достойно ли это самой сущности цивилизованного государства? Отнята жизнь. Оплевана, загажена душа. Двадцать лет погублено, считая со дня последнего ареста - год 1966-й. Двадцать лет. Вдумайтесь только в это. Не знаю, ей-богу, не знаю, как я все это перенес» («Журнал «Власть» № 5 (709) от 12.02.2007 )
В Днепропетровской больнице В.Рафальский был уже несколько лет.
(...) Перед самым отбоем в палату вместе с Адамом , оживленно с ним беседуя, вошла немолодая, маленького роста , похожая на серую мышь медсестра.
-Что это вас за границу понесло?- поймав мой взгляд , спросила она с ехидным сожалением.
-По дурости, попутешествовать захотели,- ответил я ,надеясь, что теперь она от меня отстанет.
-Хорошо, что вы по дороге никого не убили. Это только потому, что вы никого не встретили, а иначе точно бы убили.
-Даже при желании убить кого-то мы б не смогли это сделать. В моей компании если б надо было курице голову отрубить, так ни у кого бы смелости на это не хватило.
- Нет, нет! Убили бы, это точно!- воскликнула она категорично - Вон в фильмах- шпионы всегда людей на границе убивают, и вы б убили.
- Так это в фильмах, где режиссер специально это делает для острых ощущений. Да и мы вовсе не шпионы, - я чувствовал , что разговор заходит слишком далеко, и как она потом всё это опишет в своём журнале наблюдений, я тоже не знал .
- Вот она! Вот она, твоя болезнь! Ты - самый настоящий больной раз ни во что не веришь. Лечить тебя надо. Ничего, подлечат тебя здесь,- и медсестра повернулась к больным, сидевшим молча на кроватях.
- Вот мы скоро построим коммунизм, только для этого нужно лучше трудиться,-сказала она, словно выступая с трибуны. Как мы сейчас хорошо живём! Хлеб есть и всего вдоволь, не то ,что раньше! А вот построим коммунизм,- ещё лучше будет.
«Боже! - подумал я, - и живут на земле таких дуры!»
Олигофреник Адам в нашей палате был самым большим мыслителем и знатоком политики, и хотя он не знал значения многих слов, похоже, он был намного ступеней выше в своём умственном развитии, чем это двуногое существо в белом халате.
- Какой там коммунизм! Сколько его не строй, все равно не построим, и можно ли его вообще построить? - почесывая затылок,сказал Адам.
- Построим, Адам, построим коммунизм! Дай бог, что б войны только не было! -казалась, что говоря это, она сейчас расплачется, - Империалисты, Америка вооружаются, не они б, - мы бы давно уже жили при коммунизме.
- Что нам Америка! Вот Китай сейчас угрожает ! Но мы их разобьём,как немцев. -Адам, сидя на кровати, жестами давил немцев.
Медсестра забыла обо мне и теперь с Адамом ещё долго обсуждала международную обстановку и планы нашей дорогой КПСС. Я старался не слушать этот бред, пытаясь заснуть. Завтра будет тяжёлый день, седьмое ноября, день рождения эпохи социалистического мракобесия.
(...) Седьмое Ноября или Дьявольская Пятница.
Утро. Санитары будили на оправку, кричали на больных, но не забывали при этом поздравить с праздником . Больные волокли свои исколотые задницы и поздравляли медперсонал, а те -больных.
У советских людей сегодня праздник. В динамике гремят марши, выступают дикторы с речами, написанными как будто специально для них вчерашней медсестрой в паре с Адамом.
- Трудиться, товарищи! Да здравствует коммунизм! Долой американских агрессоров!
(...) Бедный Славик. Он с раннего детства пытался удрать на Запад, но тогда всё обходилось детским приёмником . На этот раз он решил выбраться через Финляндию. В Ленинграде в кассе на вокзале у него спросили пропуск, чтобы оформить билет в приграничный город Выборг. Ничего у Славика не было и он был задержан, наговорив от обиды, сгоряча очень много плохих слов в адрес страны Советов и... страна отправила его лечиться.
Рядом со Славиком причмокивая ел старый беззубый колхозник, дед Кулиш. Врач прошла мимо, не замечая его, она прекрасно понимала, какой он антисоветчик с двумя классами церковно-приходской школы, ляпнувший в своём сельсовете, что при панах лучше жилось, чем при коммунистах. Уже в течение трёх лет она хотела выписать его ,но это было не в её силах. Главные психиатры, решавшие судьбу деда, сидели в других кабинетах с табличками на дверях: КГБ.
https://proza.ru/2012/07/15/6
Одним из первых «перебежчиков», поднявших жесткую волну в западных СМИ, был узник советской психиатрической больницы В. Я. Тарсис, опубликовавший за рубежом в 1963 году свою книгу “Палата № 7”. Затем посыпались другие свидетельства сбежавших из СССР. Америка смаковала эти подробности на разные лады, надо было унизить политического противника.
А между тем в 1962 г., в самой Америке была издана книга Кена Кизи «Пролетая над гнездом кукушки», и уже в 1963 году Кирк Дуглас поставил роман в театре «Корт» на Бродвее. Конечно, «демократические» СМИ разнесли постановку в пух и прах. Более того, через год Кирк Дуглас отправился в Чехословакию. Там он познакомился с молодым Милошем Форманом и пригласил Формана в Америку для того, чтобы там снимать «Кукушку».
Ишь чего задумал! Социалистическая Чехословакия была вассалом сателлитом красной Ымперии, поэтому высланный Форману по почте роман даже не дошел до адресата, на таможне книга была конфискована.
Наши доморощенные хиппи, удирая из советского концлагеря, даже подумать не могли, что американские «свободы» - это такой же симулякр, как советский «рай на земле», что это другая сторона той же самой медали.
В 1975-м Милош Форман, снимая «Полет над гнездом кукушки», показал странную одинаковость советской и американской «демократий». Фильма, кстати, могло и не быть: цензура «самой свободной страны» не спала, продюсеры сомневались, книгу конфисковывали, а актеров никак не могли подобрать.
Милошу Форману слово:
- …Мы создали институты, правительства и школы чтобы они помогали нам жить. Но каждый институт имеет тенденцию, спустя какое-то время, начинать вести себя так, словно мы должны служить им, а не они нам. Здесь и возникает конфликт с индивидуальностью. Наши налоги идут различным учреждениям для того, чтобы они служили и помогали нам, а не для того, чтобы они указывали как нам жить и подчиняли нас.
- В Америке вы имеете комфорт и деньги, но чувствуете себя, как зверь в зоопарке: там и не пахнет свободой. В Европе у вас есть свобода, но нет ни комфорта, ни денег. Выбирайте.
- С моей точки зрения, порнография абсолютно неинтересна, а порой бывает отвратительна. Лично я ни разу в жизни не покупал порножурналов. Но поскольку мне повезло пожить при двух тоталитарных режимах (оккупационном немецком и просоветском), я еще не забыл, что репрессии против инакомыслия очень часто обосновываются чрезвычайно близкой народным массам борьбой «за здоровую мораль с извращенцами и выродками». Так что порнография - это неизбежная плата (кто-то предпочитает выразиться резче: расплата) за демократию и свободу слова.
- Чем более дорогостоящее искусство, тем менее оно свободно. Это можно сравнить с многотиражной прессой. Разница в том, что при тоталитаризме нет свободы слова в принципе - ни в массовых, ни в элитарных, ни в маргинальных средствах коммуникации. Свобода слова - гораздо более важный залог демократии, чем даже свободные выборы, которыми можно манипулировать, или свободный рынок, который можно регулировать.
- Когда Горбачев пришел к власти, он организовал в Москве что-то вроде симпозиума. И они пригласили меня. Там было много людей. Люди со всего мира. Советский режиссер Кулиджанов решил сделать со мной интервью. Он знал, что я давно уже гражданин США и все такое. И он спросил меня: «Что вам, товарищ Форман, кажется наиболее значимым событием в XX веке?» И я сказал - взрыв атомной бомбы. Он заблеял: «Почему? Почему, товарищ Форман?» Я сказал: «Помните, в первой половине века было две мировых вoйны. Много миллионов людей погибло. А потом, в 1945, взорвалась бомба. Сейчас век уже подходит к концу, а третья мировая так и не началась. Она не началась только потому, что и американские и ваши генералы вдруг осознали, что в случае атомной вoйны они будут в такой же опасности, как и рядовой в траншее. Раньше все было очень просто: генералы сидели в теплых комнатах и посылали миллионы людей на смерть. Им ничего не угрожало. Но сейчас любой, кто может нажать кнопку, понимает, что и с той стороны найдутся люди, которым есть на что нажать. И все они находятся в одинаковой опасности». Думаете, они показали это по телевизору? Нет!
- Так как я пережил много разных систем: нацизм, коммунизм, демократию, то понял как глубок конфликт человеческой индивидуальности и системы. Возможно я сумел показать это и в своих фильмах.
В бывшем СССР прокат этого фильма получил путевку только в 1988г., через пару лет после заявленной «перестройки».
К началу 21 века совсем уже стало не до смеха. Диссидент 70-х Александр Шатравка пишет в 2012 году:
- Во время террористической атаки на Нью-Йорк 11 сентября 2001г., когда прогремели взрывы в торговом центре, я был в трех блоках в 1993г. Посаженый в тюрьму слепой шейх в открытую заявлял,что это только подготовка. Наш любитель минета и любимый президент либералов Клинтон в ответ запретил под угрозой уголовной ответственности сотруднечество внешней разведки ЦРУ с внутренними ФБР. Если бы вы жили в США, вы б еще многому чему удивились. Из за политкоректности запрещается употреблять термин Война с терроризмом, но можно говорить Воина республиканцев против женщин, война против профсоюзов.
Теперь о России.
Я читаю на прозе.ру некоторые статьи в адрес Путина,что немыслимо написать у нас. За подобное высказывание через пол-часа все силовые структуры США уже вломятся в дом и упекут на пожизнено в кутузку. При всем негативе у вас, вы можете высказывать любые мысли и участвовать в демонстрациях. Вы или ваши дети могут беспрепятствено выехать из страны. Вы имеете право не работать и вам не угражает статья за тунеятство или нарушение паспортного режима https://proza.ru/2012/07/15/6
Добавим, однако, к сказанному Шатравкой кое-что весьма существенное.
Сегодня «прогресс» идет самимильными шагами. И только попробуйте вякнуть! дроны следят за европейцами даже в квартирах.
https://t.me/russnasledie/15192
https://t.me/vzpinfo/359
https://t.me/thelastrussianwarrior/4489
А у советского электората до сих пор остается любимый ответ оппоненту: «в психушку гада!»
Click to view
