Почему разведка и контрразведка не справились с революцией в 1917-м?
Фактические материалы розыска представляют собой данные перлюстрации, наблюдательной и секретной агентуры. Наибольшее значение среди фактических материалов представляют впервые вводимые в научный оборот донесения сотрудников заграничной агентуры "Вебера" и "Пьера", являющиеся прямыми документальными доказательствами существования антиправительственного сговора в руководстве императорской армии >
(...) После манифеста 1905 г. жандармов не готовили к борьбе с легальной политической оппозицией. Причина этого заключалась в духе самого правового строя, в понимании гражданского общества и связанной с ним политической борьбы как естественного явления общественной жизни. В курсе лекций государственного права полковник В.А. Беклемишев объяснял будущим жандармам, что человек по своей природе есть существо общественное, разумное и свободное, а государство есть сообщество граждан, объединенных надклассовой, внесословной и наднациональной природой верховной власти и правопорядка.
Полковник Спиридович на первое место среди необходимых для жандарма личных и служебных качеств ставил моральное и идейнополитическое превосходство над революционерами, чувство долга и образованность, а потом только технические приемы и розыскное мастерство. Основа морального превосходства зиждилась на этическом неприятии террора и революции, на преданности престолу, а также на уважении к верховенству закона. При ведении розыска жандарм должен был действовать в рамках закона, следя за нравственной чистотой принимаемых мер. >
(...) Была предпринята попытка создания межполицейского Международного бюро идентификации в Монако в 1914 г., в которой российский ДП МВД сыграл одну из ключевых ролей. Это являлось, по сути, первой попыткой создания Интерпола. >
(...) Проведенные Джунковским реформы 1913-1914 гг.. фактически привели к ослаблению безопасности режима: (...) ...в рамках обсуждения в комиссии Государственной думы реформы полиции Джунковский поддержал идею снятия с жандармерии права дознания по государственным преступлениям и передачу функций политического сыска общей полиции или юристам. Реализация этой меры могла привести вообще к ликвидации системы органов государственной безопасности!
И это накануне войны!! Преобразования были срочно приостановлены в связи с провалом проекта реформы полиции в Думе. Но было поздно.
В 1910-е гг. изменилась тактика революционной работы в армии. Если ранее она состояла в организации выступлений в воинских частях, то теперь эсеры и социал-демократы полагали необходимым создавать постоянные мощные ячейки, которые должны были концентрировать силы, но не проводить единичных акций, а ориентироваться на всеобщее восстание в стране. Расчет состоял в том, чтобы начать военный мятеж в тот самый момент, когда войска понадобятся властям для подавления спланированных, революционных демонстраций. Система военной агентуры к 1913 г. была еще слаба и мало развита, за исключением отдельных жандармских управлений, она только создавалась, и ее запрет ослабил обороноспособность режима перед угрозой надвигавшейся революции.
Реформа была проведена вопреки воле военного руководства и Департамента полиции.
В 1912-1913 гг. помимо воли Джунковского руководство полиции и жандармерии приходит к двум важным выводам: революция в виде массового вооруженного восстания неизбежна и состоится в ближайшие годы; она может произойти при активном участии и поддержке войск, не только нижних чинов, но и офицерского состава - по типу революций в Турции в 1909 г. и Португалии в 1910 г. Наибольшие опасения вызывала т. н. "младотурецкая" группа генералов, находящаяся в тесном контакте с Государственной думой и лично А.И. Гучковым.
Опереться на общество становилось сложно в силу оппозиционности самодержавному режиму значительной части образованного (!) населения империи. В связи с этими угрозами отдельные аналитики сыска, прежде всего, С.П. Белецкий и М.Ф. фон Котен, приходят к выводу о необходимости введения подобия превентивной юстиции. В 1912-1913 гг. Петербургское охранное отделение арестовывает сотни лиц не за совершение противоправных действий, а лишь по подозрению в том, то они могут совершить таковые. (...) ... по одному лишь доносу, без дополнительных проверок и дознаний. Таким образом, нарушался не только законный порядок ведения дел, но и впервые в истории жандармерии создавался прецедент превалирования доноса над дознанием. Основанием для привлечения к ответственности стало не совершение или намерение совершить преступление, а сама теоретическая возможность того, что оно будет совершено. Но эта практика не укоренилась в сыске в связи с отставкой ее идеологов.>
Глава III. Жандармерия в Первой мировой войне (1914-1917 гг.)
Тремя основными направлениями работы жандармерии в годы войны были контрразведывательная деятельность; предотвращение революции, как ее представляли себе руководители МВД, в том числе обеспечение политической безопасности войск и подавление революционных выступлений в городах; содействие армии в организационных вопросах: доставка новобранцев, усиление офицерского состава штабов фронтов, конвоирование и слежка за военнопленными, работа на оккупированных территория Турции и АвстроВенгрии и более мелкие нужды.
Работа отдельных жандармских управлений была почти парализована из-за кадрового голода. (...) >
(...) Накануне и в годы Первой мировой войны происходит функциональное срастание органов военного розыска с жандармской полицией. Летом-осенью 1914 г. в работе фронтовых контрразведок творился организационный хаос, который в ситуации наступившей войны приводил к вынужденному разворачиванию настоящих репрессий. (...) ... помимо ежедневных работ по борьбе с политическими преступлениями было возложено ведение борьбы со шпионажем, что порождало столкновения между жандармерией и контрразведкой. Руководство МВД и ОКЖ желало подчинить военные контрразведки жандармским управлениям с двоякой целью: остановить волну бессудных репрессий и получить эффективное средство политического контроля над войсками.
Одной из приоритетных задач, стоявших перед ОКЖ в годы мировой войны было создание системы административно-полицейского надзора на занятых русской армией бывших австрийских землях Галиции, Буковины и турецкой Восточной Армении. (...) .. Особое внимание уделялось польскому, украинскому и еврейскому вопросам, а также деятельности иезуитских организаций; проводились многочисленные аресты и обыски.
Глава IV. Борьба за контроль над армией и попытки предотвратить революцию (осень 1915 - 1917 гг.).
Осенью-зимой 1915 г. были получены донесения агентуры об антиправительственных настроениях в офицерстве и наличии нескольких групп заговорщиков в командном составе армии. (...). Руководство политического сыска придавало этим данным самое серьезное значение и последовательно проводило политику по восстановлению секретной агентуры в воинских частях, реформе военной контрразведки с полным ее подчинением жандармским властям и расследованию агентурных данных о политизации и революционизации армии в целом. Идеологами этой политики были товарищ министра внутренних дел С.П. Белецкий и директор Департамента полиции Е.К. Климович.
В 1916 г. произошло слияние военно-морской контрразведки с жандармскими властями на местах, а также в результате вынужденной уступки со стороны командования армии была возрождена секретная агентура в войсках, расквартированных в тыловых районах. Однако обе эти победы жандармско-полицейских властей не играли большого значения. Фронтовые КРО так и остались в подчинении военных властей, а агентура не распространялась на Петроградский гарнизон, который формально относился к театру военных действий, и политический сыск был не в состоянии контролировать настроения войск в столице.
Климович на случай революционных выступлений требовал в каждом городе разработать план применения полицейских и военных нарядов и составить инструкцию о порядке действия чинов полиции отдельно и совместно с войсками. Планы были разработаны лишь в нескольких городах, в том числе Москве и Тифлисе. >
(...) Летом 1916 г. Климович начинает концентрировать в центральном промышленном районе разбросанные эвакуированные жандармские управления (...) Т.о. силы жандармерии были сконцентрированы в Московской и ближайших к ней губерниях, а не в Петрограде. Причина этого может заключаться в том, что столица относилась к театру военных действий и находилась в подчинении оппозиционно настроенного командующего Северным фронтом генерала Н.В. Рузского...
(...) Не полагаясь на надежность армейских подразделений и понимая объективную малочисленность сил полиции и жандармерии, в 1916 г. руководство МВД предпринимает робкие шаги по усилению штата полиции и восстановлению в стране внутренней стражи. В недрах Штаба Корпуса жандармов был разработан проект образования во внутренних губерниях России пяти отрядов по 1000 человек, снабженных конными пулеметами для подавления волнений. Однако, план не был реализован, также как и планы Климовича по проведению массовых арестов в руководстве Прогрессивного блока и иных центров политической оппозиции.
ВЫВОДЫ
В 1913-1914 гг. произошло ослабление Департамента полиции МВД, благодаря чему Отдельный корпус жандармов получил большую свободу действий, что отчасти было результатом реформ Джунковского, а отчасти несменяемости начальника Штаба Корпуса Никольского. Многообразие поставленных перед жандармерией задач вступало в противоречие с незначительной численностью личного состава ОКЖ, который являлся одновременно и политическим сыском, и контрразведкой, и военной полицией, и полицией нравов, железнодорожной полицией, в ряде случаев выполняя функции внутренних войск.
Законодательно несовершенная система подчиненности органов политического сыска осложнялась нежеланием многих жандармских офицеров подчиняться каким-либо другим инстанциям, кроме Штаба Корпуса и ДП МВД. Это было напрямую связано с неопределенностью статуса жандармской службы, а также отсутствием у верховной власти и лично Николая II единообразного понимания целей, задач и методов работы политического сыска. Если до 1913 г. имелось некое единство во мнениях руководства МВД и политического сыска, что проявилось в создании межведомственного проекта реформы полиции, то преобразования 1913-1914 гг. разрушили это единство. На практике после П.А. Столыпина и А.А. Макарова большинство министров внутренних дел или мало интересовались работой политического сыска, или просто ничего в ней не понимали (Н.А. Маклаков, Б.В. Штюрмер, А.Д. Протопопов). В этих условиях всё, как правило, зависело от товарища министра внутренних дел, заведующего полицией, а не от непосредственного руководства сыска.
Политический сыск к началу Первой мировой войны не имел единообразия в своей внутренней организации. Вся жандармско-полицейская система нуждалась в унифицикации территориальных подразделений, четком определении круга обязанностей чинов розыска, снятии с них не свойственных политической полиции функций, увеличении самостоятельности и повышении статуса органов безопасности в бюрократической системе империи.
Джунковский сломал сложившуюся в 1902 - 1912 гг. систему политического розыска, но не ввел, или не успел ввести, ничего ей в замену. Основной целью его было ослабление ДП МВД и вообще сыскных структур. >
(...) Джунковский на посту товарища министра внутренних дел и командира Корпуса жандармов руководствовался, прежде всего, принципом бюрократического лавирования, идя на уступки различным силам: губернаторам, парламентской оппозиции и военным. Его реформы вели к беспрецедентному ослаблению безопасности политического режима. Однако это было не следствием злой воли Джунковского, а результатом его политических просчетов и некомпетентности в вопросах полиции и жандармерии. (...) нет бесспорных доказательств, что Джунковский действовал под влиянием октябристов и лично Гучкова, но то, что именно в их интересах и с их поддержкой шли наиболее важные его преобразования, такие как отмена военной агентуры, снятие наблюдения с Гучкова и его коллег, реформа полиции, увольнение Романа Малиновского - является фактом. >
(...) Начало мировой войны многократно усилило нагрузку на ОКЖ. (...) Если в 1914 г. она была связана скорее с неразберихой, некомпетентностью сотрудников и отсутствием необходимого штата агентуры, то в 1915-1916 гг. представляла собой целенаправленную деятельность военного руководства. (...). В 1914-1915 гг. коллективные дела составляли (по материалам Польши) 70-80% всех обвиняемых в шпионаже. (...) Коррупция, примат доноса, некомпетентность агентуры и нежелание большинства жандармов, назначенных в руководство КРО, конфликтовать с непосредственным военным начальством, - вот основные причины того, почему контрразведка проводила массовые репрессии. При этом местные ГЖУ оказывали сопротивление противозаконным действиям КРО.
В конце 1915 - начале 1916 гг. руководство Департамента полиции получило данные от секретной агентуры о наличии антиправительственного заговора в руководящем и старшем офицерском составе армии, о единении части офицерства с парламентской оппозицией и революционными партиями. Однако расследование этих сведений зашло в тупик. Полиция рассчитывала на то, что либеральный генералитет, группирующийся вокруг Гучкова, Родзянки и прочих прогрессистов, не сможет договориться с социалистамиреволюционерами и социал-демократами. Следует заметить, что со времен Цюрихской межпартийной конференции 1910 г., организованной эсерами, шло объединение работы всех социалистических партий в воинской среде, а во время войны с ними сблизились кадеты. После того, как был образован ЦВПК и сеть военно-промышленных комитетов по городам империи, появилась легальная площадка для проведения негласных переговоров.
Руководство МВД и политического сыска в лице С.П. Белецкого, А.Н. Хвостова, Е.К. Климовича, П.Г. Курлова видело решение проблемы политической ненадежности армии в виде комплекса мер: установление военной агентуры из нижних чинов как в тылу, так и на театре военных действий; подчинение контрразведывательных отделений жандармским управлениям и вывод их из-под контроля военного ведомства; усиленное наблюдение за руководством армии и перлюстрация переписки. Описанные Сергеем Палеологом планы Климовича по массовым арестам оппозиции, крупных предпринимателей, ее финансировавших, говорят об осознании руководством политической полиции отчаянного положения режима летом 1916 года. Вкупе с репрессивными действиями контрразведок и планами Белецкого по введению подобия превентивной юстиции, можно констатировать, что как российская политическая полиция, так и контрразведка совершенно независимо друг от друга двигались по пути к введению репрессивной политики в стране. Представляется, однако, что в условиях катастрофических не боевых кадровых потерь жандармского Корпуса (20-30% офицеров жандармерии командировано на обеспечение нужд армии, проходит забастовка полиции, нижние чины жандармских дивизионов массово увольняются из Корпуса), в условиях полной дезорганизации управления на местах, а также в силу специфики жандармского образования, репрессии были бы неосуществимы на практике. Однако сама тенденция говорит об определенной направленности образа мыслей защитников государства: смуту в умах и проблемы, вязанные с разбродом и шатаниями, казалось легче не распутывать политикам, а разрубить при помощи аппарата органов государственной безопасности.
Особо следует отметить влияние полученного образования на неспособность политической полиции жестко подавлять оппозицию. Эта дилемма: борьба в жандармских умах и сердцах идеалов законности, порядка, гражданственности с суровой реальностью, необходимостью жестких мер противостояния не только революционерам, но, прежде всего, легальной политической оппозиции - не смогла найти своего решения. Отношение к произволу контрразведок на фронтах мировой войны показало мировоззренческий раскол в рядах сыска: в то время как одни (например, подполковник С.В. Леонтович) активно способствовали репрессивной политике, другие (полковник И.А. Леонтьев, штабс-ротмистр В.В. Ган) пытались ей противостоять.
Анализируя контрразведывательную деятельность жандармерии, нужно отметить, что несмотря на введение КРО в 1911 г. и запрет ДП МВД для территориальных органов сыска вести собственную контрразведку, начиная с 1912 г. политический сыск (в основном ГЖУ) возобновляет работу по контрразведке. В 1913 г. накануне войны около 20% всех арестов по подозрению в шпионаже было проведено именно ГЖУ, а КРО - остальные 80%. В годы мировой войны наметилось слияние органов контрразведки и жандармерии в прифронтовой линии: имели место то конфликты, то сотрудничество. Особенно глубоко это слияние шло в области военно-морской контрразведки. Таким образом, сама практика розыска, как по вопросу наблюдения за армией, так и с точки зрения организации контршпионажа требовала слияния этих двух ведомств, возглавлявшихся жандармскими же офицерами, в единую структуру. Именно эту меру осуществили большевики в конце 1918 г., и белые правительства в 1920-1922 гг. То есть в данном направлении царские жандармы шли в ногу со временем, но неспособность руководства армии и МВД оперативно решать вопросы на межведомственном уровне не давало сформироваться объединенной спецслужбе в империи.
В историографии и публицистике часто ставится вопрос, могла ли жандармерия в частности, и политический сыск в целом предотвратить Февральскую революцию? В итоге проведенного исследования можно сделать вывод, что несмотря на высокий уровень подготовки жандармских офицеров, в сложившейся исторической ситуации политическая полиция была бессильна по следующим причинам:
1. оппозиция имела куда большее влияние в стране и авторитет в войсках, чем защитники самодержавия;
2. МВД не обладало собственными внутренними войсками, жандармские дивизионы и команды были малочисленны и не приспособлены для подавления массовых беспорядков, тем более беспорядков в тыловых частях войск;
3. структура органов сыска и коммуникация между руководством МВД и территориальными управлениями находилась на низком уровне;
4. информированность о приготовлениях революционеров снизилась по сравнению с довоенными годами - практически сеть секретной агентуры развалилась (значительное количество агентуры было призвано в армию и потеряло связь с офицерами сыска; военная агентура была восстановлена слишком поздно и в совершенно незначительном объеме);
5. кадровый голод как низших, так и особенно офицерских чинов жандармерии парализовал работу целых управлений;
6. планы совместных действий армии и полиции для подавления беспорядков существовали лишь на бумаге.
hist.msu.ru
