Мысли от Филолога. 21.03.24.
Известный окопный филолог Святослав Голиков рассуждает(1,2,3):
Согласно данным февральского исследования ВЦИОМ, решение о проведении СВО поддерживают сейчас 68% граждан России, что на 3% больше, чем в 2022 году.
Указанный уровень поддержки представляется достаточно высоким, однако имеет смысл соотнести эти 68% и озвученное Президентом в середине декабря количество добровольцев, подписавших контракты с Минобороны в течение прошлого года (около 490 тысяч), которое составляет лишь около 2% от заявленной Сергеем Шойгу в сентябре 2022 года численности мобилизационного ресурса страны порядка 25 миллионов человек.
На первый взгляд, мы имеем просто фактическую данность неготовности подавляющей части целевой аудитории государственной агитации добровольно принимать участие в боевых действиях, в основе которой лежит вполне объяснимое нежелание обычного человека покидать привычную среду и уходить в зону тягот, лишений и рисков для жизни, что отражает состояние, характерное для преобладающей части общества.
Однако ситуация сложнее.
Транслируемые официальной пропагандой победительные нарративы элементарно не способствуют стимулированию целевой аудитории к активным действиям и фактически диссонируют с государственной же агитацией, выполняя роль своего рода диванного успокоительного.
Государство уже отметилось внезапным ушатом ледяной воды осенью 2022 года, поэтому рискну предположить, что в огромной части общества, исповедующей дистанционный патриотизм, превалирует не столько наивная уверенность в безпроблемном ходе процесса, сколько внутреннее самооправдание вот этой диванной успокоительностью, влекущее за собой личное отчуждение от СВО.
Государственная агитация и предлагаемые меры материального стимулирования потенциальных добровольцев, конечно, играют свою роль, иначе с количественным наполнением армии всё было бы совсем невесело.
Однако общее число контрактников, доведённое за счёт добровольцев до более чем 640 тысяч по состоянию на конец декабря (согласно официальной информации от Минобороны), хотя и представляет собой уже неплохую величину, не обеспечивает должной численности действующей армии, ведь государство сих пор не настроено рассматривать вариант замены мобилизованных (порядка 240 тысяч на декабрь прошлого года).
Кроме того, распространённый фактор преобладания материальной заинтересованности ведёт к прогрессирующему ухудшению качества добровольцев.
Плюс к этому, немалая часть добровольцев не утруждается изучением проблематики, ориентируясь на официальный пропагандистский фон в федеральных новостях и токшоу. Откровенно шапкозакидательские настроения и посылы изначально расхолаживают таких добровольцев, которые поначалу игнорируют важность боевой подготовки, что закономерно сказывается на их уровне боеготовности, а затем в полной мере ощущают разительный контраст между пропагандой и фактическими реалиями.
Потенциальные добровольцы, погружённые в проблематику, включая участников СВО, отслуживших ранее по срочным контрактам в различных добровольческих формированиях, в существенной своей массе вообще не горят желанием идти на службу по контракту с Минобороны.
При всём этом государство умудрилось отличиться столь специфическими мерами, как введение автоматического продления формально годовых контрактов на неопределённый срок и повышение предельного возраста контрактников до 65 лет, что никак не способствуют мотивированию потенциальных добровольцев.
Что характерно, представленные ВЦИОМ данные показывают ещё и отсутствие положительной корреляции между количеством поддерживающих СВО и желающих принять в ней личное участие, что косвенно свидетельствует о снижении потенциала комплектования армейских частей за счёт привлечения добровольцев, т.е. актуальные проблемы количественного и качественного наполнения армии имеют неиллюзорную тенденцию к усугублению.
Таким образом, приходится констатировать явно невысокую эффективность предпринимаемых государством усилий по стимулированию добровольцев, включая официальную пропаганду, что является следствием неспособности государства вести прямой и честный диалог с обществом, признавать допущенные просчёты и оперативно решать имеющиеся проблемы.
Проблемы количественного и качественного наполнения действующей армии определённо имеют место, независимо от того, насколько хорошую мину старается делать государство при своей откровенно странной игре.
С одной стороны, это проблемы с набором добровольцев, которые я обозначил в предыдущем посте.
Об этих проблемах говорит фактическое обезсрочивание нахождения мобилизованных и контрактников на службе в зоне СВО, имеющее очевидной целью удержания личного состава.
Кроме того, повышение в июне прошлого года предельного возраста военнослужащих по контракту (от рядовых до старших офицеров включительно) до 65 лет на период частичной мобилизации не только сыграло на легитимизацию удержания на службе уже действующих военнослужащих, но также значительно расширило целевую аудиторию агитации и мобилизационный ресурс в целом.
С другой стороны, это проблемы с рациональным использованием человеческого ресурса непосредственно в зоне боевых действий. (Я сейчас сознательно отодвигаю в сторону эмоции и говорю о личном составе не как о людях, но именно как о ресурсе.)
Так вот, как показывает практика, оставляет желать много лучшего общая организация боевых действий, что закономерно влечёт за собой неоправданные потери.
Плюс к этому, несмотря на недвусмысленные публичные установки высшего руководства страны о необходимости беречь жизни бойцов, значительная часть армейского командования на разных уровнях данные установки самым прямым образом игнорирует.
Соответственно, наши войска регулярно несут избыточные потери, т.е. мы имеем бездарную растрату человеческого ресурса, которого, как мы видим, и без того не хватает.
Речь, разумеется, не о том, чтобы разом нагнать непосредственно в зону боевых действий и наши ближайшие тылы, т.е. в пределы эффективной досягаемости вражеских средств высокоточного и массового поражения, какой-нибудь условный миллион человек, его там просто негде будет разместить без опасного и хорошо наблюдаемого противником скучивания.
Речь о другом.
Проблемы с количественным наполнением действующей армии выливаются в неналаженность обезпечения регулярных ротаций подразделений на передовой и плановых отпусков, отсутствие системной практики отвода частей в тыл на отдых и доукомплектование (части зачастую принимают маршевые пополнения прямо в зоне боевых действий), широкое распространение практики досрочного возврата в строй недолеченных раненых и больных.
Данные обстоятельства сопряжены с прогрессирующим физическим и психологическим износом личного состава действующих частей, плюс дополняются проблемами оснащённости и общего уровня качества поступающих пополнений, что самым непосредственным образом влияет на боеспособность подразделений и крайне негативно сказывается на выполнении боевых задач и уровне потерь, переходящих в категорию избыточных.
При этом избыточные потери закономерно снижают эффект насыщения действующей армии поступающими пополнениями.
Действующие части при активных боевых действиях достаточно быстро стачиваются и требуют всё новых и новых пополнений, что в свою очередь имеет прямым следствием крайне сжатые сроки подготовки личного состава пополнений (вплоть до эксцессов в виде отсутствия предварительной подготовки). Слабая подготовка личного состава опять же влечёт за собой избыточные потери.
В реалиях технологий 21 века информация имеет внезапную тенденцию распространяться достаточно быстро и широко, и заинтересованная аудитория имеет представление о происходящем (не говоря уже об имеющих личный опыт), а отсюда государство закономерно сталкивается с проблемой сокращения добровольческого потенциала.
Такое вот наслоение взаимозамкнутых кругов.
А можно было бы обеспечить адекватную обратную связь с землёй; уделить особое внимание налаживанию системного взаимодействия между родами войск и организации общевойскового боя; обеспечить должное функционирование органов военной прокуратуры и военной контрразведки в части реагирования на заявления личного состава; скорректировать официальную пропаганду, которая радикально диссонирует с фактическими реалиями на земле. Результат бы сильно огорчил противника.
Опыт возвращения отколовшихся территорий Малороссии и Новороссии в состав единого государства большевиками (говорю сейчас о самом факте, безотносительно доктринально мотивированной ошибки создания УССР и политики украинизации) и освобождения территории УССР в ходе Великой Отечественной войны в нынешних реалиях представляется в значительной степени неактуальным ввиду специфики текущей ипостаси нашего государства, включая его организационные и ресурсные возможности, и самого общества.
Однако можно провести некоторые параллели с русско-польской войной 1654-1667 годов, результатом которой стало возвращение территорий Смоленщины, Северских земель, левобережной Гетманщины и города Киева в лоно Русского государства. Проецирование данного исторического опыта на СВО, которая продолжается уже третий год, красноречиво намекает на затяжной характер процесса.
В этой связи, как мне наивно представляется, особого внимания требуют вопросы максимально возможного сбережения и профессиональной прокачки человеческих ресурсов, необходимых для успешной реализации задачи ликвидации целенаправленно враждебного государственного образования на территории бывшей УССР и возвращения под свой контроль критически важных территорий (особенно учитывая то обстоятельство, что по итогу развала СССР нами оказались утрачены территории Новороссии и части исторической Слобожанщины).
При этом смею заметить, что принципы комплектования войск, порядок и условия прохождения службы, в том числе в военное время, характер войны и устройство общества во времена Алексея Михайловича всё же несколько отличаются от нынешних. Можно разве что соотнести предоставление военной ипотеки для кадровых военных с выделением поместий для дворянской поместной конницы. Однако в целом хотелось бы не скатываться в наиболее дремучие проявления семнадцатого века.
Принятый государством подход возлагания львиной доли тяжести непрерывного ведения боевых действий на плечи достаточно ограниченного контингента мобилизованных и контрактников, фактически закабалённых на службе в зоне СВО на неопределённую перспективу, представляется весьма спорным ввиду его откровенно сомнительной эффективности.
Кроме того, весьма негативный эффект такого подхода самым существенным образом усугубляется широко распространёнными специфическими практиками организации и ведения боевых действий, ярчайшим проявлением которых стали мясные штурмы.
На фоне неопределённости, и без того естественным образом присущей участию в боевых действиях, навязанная государством временная неопределённость является в принципе серьёзным демотивирующим фактором для личного состава боевых частей.
Накопление различного рода житейских проблем в семьях, которые не получается разрешить во время кратких и нерегулярных отпусков, является дополнительным фактором демотивации. В первую очередь это касается мобилизованных, внезапно вырванных из обычной жизни.
Продолжительное пребывание в зоне боевых действий без нормальных перерывов на отдых и восстановление ведёт к нарастанию физического и психологического перенапряжения, что сказывается на выполнении боевых задач и ведёт к избыточным потерям ввиду хронически прогрессирующей усталости и апатии к процессу.
В этих обстоятельствах имеется чётко прослеживаемый тренд на отказы личного состава от выполнения приказов на самоубийственные атаки.
При этом имеется распространённая практика отправки на штурм вновь прибывших пополнений, не только не имеющих практического опыта, но и не получивших должной подготовки, что выливается в бездарную растрату ресурса вообще без реализации его потенциала.
Наконец, планомерное стачивание получивших практический опыт кадров выливается в утрату этого опыта, ущерб для боевой подготовки пополнений и отсутствие формирования на перспективу массового мобилизационного резерва, имеющего ценный опыт современной масштабной войны в целом и общевойского боя с применением технических новинок. Игнорирование государством столь очевидной опции представляется тем более удивительным, что официальная пропаганда не забывает подсвечивать растущие риски глобальной дестабилизации.
Такие вот дела...