В тихой и старинной комнате жил диван. Это был диван с достоинством... С витыми ножками, с обивкой пурпурного цвета и золотым королевским рисунком. Дивану было одиноко... Он стоял тут давно. Пурпур почти выцвел, ножки подгибались. Диванные мечты покрывались все новым и новыми пыльными днями... Королевское его происхождение хоть и было несомненно, но никто не мог восхититься его величавой поступью и гордым стоянием.
Главным для дивана было - занимать почетное место. То, что в нем только пружины и синтетическая труха было почти незаметно... И потому он занимал достойное место... лучшее даже. Но пыльные дни этого не замечали, как и намерений дивана быть значимым. Они ложились глухо, неслышно и неотвратимо. Дивану становилось все скучнее и скучнее и, в скорости, он стал смотреть в окно. Там цвели деревья, пел сад. Звуки, мысли, шёпоты сверкали и отблесками просачивались в комнату... О нет, деревья не пытались занять подобающее место. Они просто зеленели... Дивану хотелось сказать им что-нибудь значимое… красивое, завораживающее. Но в нем были только труха и пружины, и он не мог.
Однажды в комнату пришли, и диван выбросили в сад... Наконец он мог видеть все - зелень и буйную, сбивающую с ног голубизну неба. Смешные девушки с затянутыми в хвост светлыми волосами и тонкими пальцами прыгали по нему... Цветы и краски, тонкий, отдыхающий аромат и влажность сада проникали в его сердце под пурпурным облезлым брюхом.
Пошли дожди, потом похолодало... и наконец, морозное утро открыло саду печальное зрелище распавшегося дивана,. Он уже почти ничего не слышал, его ножки вросли глубоко в землю... от обивки ничего не осталось. Тихо засыпал он под чуть стаивающим снегом. Ему слышался смех девушек, вспоминались их тайны и краски. А мечты занять достойное место казались ему смешными и маленькими, как малыш, гуляющий по белеющим дорожкам.