Дневник Кузьмы.
Час Ч. Час ночи.
Кузя приоткрыл один глаз, горизонт был чист
Полумрак сбивал, тишина в доме казалась, обманчива, будильник хозяйки предательски молчал. В животе урчало совсем не по-детски.
Глаз явно просился закрыться, и лапы молчали, хвост не реагировал. Полумрак полпервого ночи располагал еще к безмятежному лежанию на главном своем большом диване. Однако, что то было не так.
Кузьма нервно повел усами, дернул левым ухом, и все же открыл шире глаз, это оказалось мало. В воздухе витала неясность.
Сделав новое усилие, Кузьма открыл шире свои глаза и уставился перед собой, фиксируя неподвижность всего своего государства первого этажа. Быстро отметил все основные неподвижные формы странных конструкций, которые БОЛЬШОЙ И БОЛЬШАЯ, почему то называли мебелью, все было в прежней расстановке. Отметил для себя - тени не шевелились. Запахи однозначно были всеми теми, что и вечером, но... Но это НО, било в затылок между ушами и давило на уши, причем так явно, что лапы начали браться легкой нервозностью. НЕЯСНОСТЬ не уходила. Все. Дальше терпеть не было смысла, и Кузьма неторопливо возвысился над своей подушкой, медленно перетекая из спящего положения в позу сгорбленного верблюда, затем сменив эту асану на позу вздыбившегося пустынного суслика, к слову, Кузьма и сам не понял, откуда ему принесло сие название, однако поза ему явно шла. Слегка замерев на какие то надцать мигов в этом состоянии, Кузьма двинул вперед.
Открывшаяся картина ввела его в ступор…
Его любимый и самый дражайший холодильник, сейф всех его мечтаний и желаний по совместительству, нагло грабили. Причем грабили в его время, в час ночи.
Дверь сейфа была открыта настежь, матово светился сигнальный плафон холодильника, застывшим сигналом алярма, и, конечно же, на родном котовском языке Кузьмы, взывал к вернувшемуся из гибернации желудку. МЕНЯ ГРАБЯТ.
Все телесное и душевное оздоровление Кузьмы было грубо попрано и нарушено. Картину дорисовывал большой зад БОЛЬШОЙ, перекрывающий весь доступ к сейфу желаний. Большая присела на корточки, встав на одно колено и с упоением рылась в холодильнике. Розовая пижама отдавала теплом, спального континуума и походу , оный был покинут в тайне. Кузьма четко знал, что БОЛЬШАЯ без БОЛЬШОГО по одному не появляются, но тут был особый случай. ЧАС НОЧИ, время грабежа его главного сокровища в его государстве первого этажа. Кузьма обычно выше на Небеса заглядывал нехотя, лень было топтать ступени вверх, назад то еще более менее можно было скатиться, но вверх, толкаться себя силком было не в его манере. По сему Небеса, были милостиво им подарены в пользования Большой и Большому.
Кузьма шагнул ближе, НЕЯСНОСТЬ снесло напрочь, и в башку между ушей уже не било. В башке буйствовал колокол. Нервно дрожа кончиком хвоста, вставшего дыбом, словно карандаш Кохинор, Кузьма двинул свое тельце дальше.
И тут Большая повернулась. В одной руке была сарделька, во второй кусок семги. Кузя сглотнул…
А.Х.