50 лет теории зависимости
50 years of dependency theory
В нескольких следующих постах я намерен сделать обзор ряда книг, вышедших за последний год и посвященных ключевым аспектам марксистской экономической теории. Начну с теории зависимости.
Теория зависимости возникла в 1960-1970-х гг. как критика теории «модернизации», утверждавшей, что бедные страны могут развиваться, следуя тем же путем, что и богатые страны. Теоретики зависимости утверждали, что это невозможно, поскольку бедные страны систематически эксплуатируются богатыми странами. Эта теория получила развитие в основном в Латинской Америке, когда закончился так называемый "золотой век" бурного капиталистического развития после Второй мировой войны в ведущих странах с развитой капиталистической экономикой.
Складывалось впечатление, что экономическое развитие, как на «Западе», не распространяется на экономики стран Южной Америки, Ближнего Востока и Африки. В 1945 г. доходы на душу населения в таких латиноамериканских странах, как Аргентина и Бразилия, не сильно отставали от доходов более слабых капиталистических стран Южной Европы, и ожидалось, что при правительствах, стремящихся следовать за индустриальными экономиками Севера, Латинская Америка будет процветать. Эта надежда испарилась в результате падения доходности и инвестиций, последовавшего в конце 1960-х годов и в течение всего остального XX века.
В своей книге, вышедшей теперь на английском языке, Клаудио Кац, профессор Университета Буэнос-Айреса и автор многих книг по экономике и латиноамериканскому обществу, дает нам исчерпывающее описание теории зависимости, развивавшейся в основном в Латинской Америке на протяжении последних 50 лет. В 2018 году она была удостоена «Премии Libertador за критическую мысль».
Я думаю, что мы можем начать рассмотрение теории зависимости с краткого утверждения, которое Маркс сделал в 1867 году в предисловии к первому тому «Капитала». Он написал: «Более развитая в промышленном отношении страна лишь показывает менее развитой образ ее собственного будущего». Маркс писал это, когда Великобритания находилась на вершине своего экономического могущества и промышленной мощи. «Капитал» представлял собой анализ такой капиталистической экономики. И Маркс считал, что капитализм будет распространяться по всему миру, и появятся другие конкурирующие капиталистические державы, и он оказался прав. Германия, Франция и, прежде всего, США к концу XIX века догнали Британию (по ее собственному «образу и подобию»).
Но сейчас мы знаем, что предсказанное Марксом сбылось лишь в небольшой группе промышленно-торговых капиталистических стран. Эти державы были способны благодаря военному, финансовому и технологическому превосходству блокировать прогресс капиталистов и их рабочих в большинстве стран остального мира. Ленин писал в 1915 году, что существует лишь горстка стран, контролирующих мировые технологии, финансы и ресурсы. Сто лет спустя эти «империалистические» экономики во многом остались прежними и в целом продолжают доминировать. Таким образом, мы можем говорить о доминирующем империалистическом блоке и «зависимом» остальном мире.
Однако понятие «зависимость» может принимать различные значения, и Кац показывает нам это, обсуждая варианты внутри школы зависимости. Теоретики зависимости выделяют две основные группы стран в мировой экономической системе: ядро и периферию. Ядро - это богатые страны, которые контролируют мировую экономику. Периферия - это бедные страны, которые зависят от стран ядра в плане торговли, инвестиций и технологий. Действительно, слово «периферия» мне кажется более удачным, чем «зависимая». Последнее может означать, что капиталистический класс на периферии не играет никакой самостоятельной роли в эксплуатации собственного рабочего класса, а эксплуатация является полностью результатом империалистического господства и деятельности иностранных компаний.
Положительная роль теории зависимости заключается в том, что ресурсы перетекают от «периферии» бедных и слаборазвитых государств к «ядру» богатых государств, обогащая последних за счет первых. Теория отвергает основную теорию «экономики развития», на которой базируются международные институты ООН (ЮНКТАД - «торговля и развитие»), Всемирный банк и МВФ, согласно которой все общества проходят сходные стадии развития и, следовательно, современные слаборазвитые регионы находятся в такой же ситуации, как и современные развитые регионы в определенное время в прошлом. Поэтому задача помощи слаборазвитым регионам «выбраться из бедности» состоит в том, чтобы ускорить их продвижение по этому предполагаемому общему пути капиталистического развития с помощью различных средств, таких как инвестиции, передача технологий и более тесная интеграция в мировой рынок. Периферия, таким образом, описывается как «формирующиеся» или «развивающиеся» экономики.
Было бы неверно думать, что Маркс принимал «экономику развития» именно в таком смысле, как в приведенной цитате из «Капитала». Тогда он подразумевал непосредственно индустриальную капиталистическую экономику своего времени. В своих более поздних работах он подчеркивал, что наиболее населенные страны, такие как Индия, Россия и Китай, эксплуатировались и в конечном итоге были подавлены в своей способности присоединиться к ведущим индустриальным странам.
Кац сосредоточил свое изложение теории зависимости на ее марксистском варианте, а не на мейнстриме, который утверждает, что зависимость может быть преодолена с помощью национальной политики государственных расходов кейнсианского типа, импортозамещения иностранных товаров и финансового регулирования. Этот вариант, как показала практика, не смог вывести такие страны, как Аргентина или Бразилия, в высший эшелон капиталистических экономик. Вместо этого марксистская теория зависимости утверждает, что эти страны останутся «зависимыми» из-за огромного извлечения стоимости из труда в их экономике в пользу империалистического блока через торговлю, финансы и технологии.
«Неравноценный обмен» в международной торговле является фундаментальным компонентом теории стоимости Маркса. Однако в рамках теории зависимости возникают разногласия по поводу природы этого неравного обмена: обусловлен ли он разницей в заработной плате или технологически обусловленной производительностью труда? Получают ли империалистические страны через свои транснациональные корпорации прибавочную прибыль за счет дешевого труда периферийных стран или за счет превосходства их технологий и более низких удельных издержек в международной торговле?
По мнению Каца, наиболее видный из латиноамериканских марксистских теоретиков зависимости Руй Мауру Марини «был ближе к тем, кто приписывал неравенство обмена различиям в производительности труда, а не в заработной плате». Это означало, что разрыв в заработной плате объясняется различиями в развитии производительных сил, а не наоборот. «Заработная плата является скорее результатом, чем детерминантой накопления, утверждая, что уровень заработной платы в каждой стране зависит от производительности труда, циклов, запаса капитала и интенсивности классовой борьбы».
Если такова позиция Марини, то я с ней согласен. Мое собственное эмпирическое исследование современного империализма, проведенное совместно с Гульельмо Карчеди, показывает, что перенос стоимости с периферии в ядро экономики через неравный обмен в торговле обусловлен главным образом различиями в производительности и технологическим превосходством (OCC на графике ниже) и лишь в меньшей степени - более высоким уровнем эксплуатации на периферии (RSV). И это не связано с более низкой заработной платой как таковой.
Однако Марини предложил концепцию сверхэксплуатации, т. е. когда заработная плата на периферии опускается ниже стоимости рабочей силы или ниже средней международной заработной платы. По словам Каца, «это был центральный тезис теории зависимости, вдохновленный Марини». Однако Кац утверждает, что «сверхэксплуатация» не может быть основным фактором, определяющим перенос стоимости между богатыми и бедными странами. Она «размывает логику прибавочной стоимости» и предполагает скорее прудоновскую концепцию кражи, чем «объективную логику накопления». Как отмечает Кац, сверхэксплуатация существует и в неолиберальных империалистических экономиках с «нестабильной занятостью», контрактами с нулевым рабочим днем и т. д.
На мой взгляд, дело в том, что перенос стоимости на империалистический Север происходит из-за превосходства технологий и производительности труда. Это позволяет империалистическому Северу продавать свои товары на мировых рынках по ценам ниже среднемировых. Капиталисты периферии пытаются компенсировать свой более низкий технический уровень и производительность труда за счет снижения заработной платы своих рабочих. Таким образом, более высокий уровень эксплуатации на Юге, будь то сверхэксплуатация или нет, является реакцией на неспособность конкурировать с Севером.
Является ли монополистическая мощь основной причиной господства империалистических компаний? Некоторые теоретики зависимости утверждают, что это так. Однако Кац считает, что это не так в случае с Марини. «Марини всегда был ближе к марксистским мыслителям, таким как Мандель, которые подчеркивали эту динамику дифференцированной конкуренции между монополиями. Он держался на большем расстоянии от таких теоретиков, как Суизи, которые подчеркивали неограниченную способность крупных фирм управлять ценами». Однако Марини не заходил так далеко, как Шейх, который, как утверждает Кац, отрицает «очевидное существование гигантских корпораций, получающих на определенных рынках экстраординарные прибыли за счет более мелких компаний».
Кац считает, что Марини обладал тем, что я бы назвал эклектичным пониманием теории стоимости Маркса. «Он принадлежал к той традиции в марксистской экономике, которая не соглашалась с подходами, сосредоточенными исключительно на анализе стоимости в сфере производства. Этот подход количественно оценивает стоимость только на начальном этапе создания прибавочной стоимости, настойчиво указывая на то, что Маркс придавал большое значение логике эксплуатации и выводил все противоречия капитализма из этой сферы». Марини хотел включить «дисбалансы, расположенные в сфере спроса». Кац резюмировал взгляд Марини на экономические кризисы как «мультикаузальный подход к кризису, объединяющий дисбалансы реализации с тенденцией падения нормы прибыли». Читатели этого блога знают, что я, как сторонник «монокаузального» анализа кризисов, считаю, что взгляды Марини не дают нам вообще никакой теории кризиса.
"Это не единственное слабое место в версии теории зависимости Марини. Он активно продвигал идею «субимпериализма» - категории стран, промежуточных между доминирующей периферией и империалистическим ядром. Кац посвящает несколько глав обсуждению актуальности этой категории. В итоге он говорит, что «она помогает понять иерархическую структуру современного капитализма» с «вершиной центральных держав и базой доминирующих стран... между ними находятся субимперские державы, пытающиеся добиться региональной гегемонии».
Я сомневаюсь, что субимпериализм поможет нам понять современный капитализм. Он ослабляет разграничение между ядром империалистического блока и периферией доминирующих стран. Если каждая страна является «немного империалистической», если она вступает в войну с соседом за рынки, ресурсы и территорию, то империализм начинает терять свою обоснованность как полезное понятие. Так называемые субимпериалистические страны не имеют устойчивых и огромных трансфертов стоимости и ресурсов в них из более слабых экономик. В наших собственных работах по империализму и в эмпирических работах других авторов эта иерархическая структура передачи стоимости не обнаруживается. Индия, Китай и Россия на самом деле передают империалистическому блоку гораздо большие объемы стоимости, чем Южная Америка. См. результаты Андреа Риччи по трансфертам США ниже.
Возьмем БРИКС - лучших кандидатов на роль «субимпериалистов». Нет никаких свидетельств значительно больших и длительных трансфертов стоимости в эти страны из более слабых и/или соседних экономик. У них просто нет финансового, технологического и военного превосходства для получения таких трансфертов. Можно ли вообще считать войны между периферийными странами (например, Иран против Ирака, Азербайджан против Армении) империалистическими? Не лучше ли рассматривать их как войны между слабыми капиталистическими странами за экономическую и политическую выгоду?
Действительно, Кац указывает на то, что Бразилия не является субимпериалистической страной в понимании Марини. Она не стала восходящей индустриальной державой, доминирующей на субконтиненте. Большие надежды 1990-х годов, проповедуемые мейнстримом экономики развития, на то, что Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка (БРИКС) вскоре войдут в лигу богатых стран к XXI веку, оказались миражом. Эти страны по-прежнему занимают второстепенные позиции и находятся в подчинении и эксплуатации со стороны империалистического ядра. И разрыв между империалистическими экономиками и остальными не сокращается - наоборот. В том числе и с Китаем, который также не собирается вступать в империалистический клуб.
И все же Кац хочет сохранить концепцию Марини: «В этом контексте промежуточные образования занимают важное место, которое нарушает строгую параллель между субимперскими державами и экономическими полуперифериями, поскольку геополитический вес одних стран отличается от интеграции в глобализованное производство, достигнутой другими. Теория зависимости очень полезна для понимания этого многообразия ситуаций. Она объясняет логику отсталости и маргинализации периферии, не ограничиваясь глобальными полярностями, а также анализирует бифуркации и различия между отдельными промежуточными образованиями». Я не уверен, что это так.
Всесторонний обзор 50-летней теории зависимости, проведенный Кацем, показывает, что Марксова теория стоимости «глобализация производства, основанная на эксплуатации рабочих, перестраивает расколы между центром и периферией через перенос прибавочной стоимости». И именно «упущение этого механизма мешает критикам зависимости понять логику отсталости».
Поэтому «реинтеграция теории стоимости в объяснение зависимости также крайне важна для раскрытия скрытого скелета современного капитализма. Не существует ни "невидимой руки", управляющей рынками, ни мудрого государственного института, руководящего экономикой. Основа системы - конкуренция за прибыль, возникающая в результате эксплуатации, умножения богатства меньшинства и страданий большинства. То же самое возмущение и бунтарство, которое двигало исследованиями отсталости в прошлом, направляет эти исследования в настоящем».
Майкл Робертс
В нескольких следующих постах я намерен сделать обзор ряда книг, вышедших за последний год и посвященных ключевым аспектам марксистской экономической теории. Начну с теории зависимости.
Теория зависимости возникла в 1960-1970-х гг. как критика теории «модернизации», утверждавшей, что бедные страны могут развиваться, следуя тем же путем, что и богатые страны. Теоретики зависимости утверждали, что это невозможно, поскольку бедные страны систематически эксплуатируются богатыми странами. Эта теория получила развитие в основном в Латинской Америке, когда закончился так называемый "золотой век" бурного капиталистического развития после Второй мировой войны в ведущих странах с развитой капиталистической экономикой.
Складывалось впечатление, что экономическое развитие, как на «Западе», не распространяется на экономики стран Южной Америки, Ближнего Востока и Африки. В 1945 г. доходы на душу населения в таких латиноамериканских странах, как Аргентина и Бразилия, не сильно отставали от доходов более слабых капиталистических стран Южной Европы, и ожидалось, что при правительствах, стремящихся следовать за индустриальными экономиками Севера, Латинская Америка будет процветать. Эта надежда испарилась в результате падения доходности и инвестиций, последовавшего в конце 1960-х годов и в течение всего остального XX века.
В своей книге, вышедшей теперь на английском языке, Клаудио Кац, профессор Университета Буэнос-Айреса и автор многих книг по экономике и латиноамериканскому обществу, дает нам исчерпывающее описание теории зависимости, развивавшейся в основном в Латинской Америке на протяжении последних 50 лет. В 2018 году она была удостоена «Премии Libertador за критическую мысль».
Я думаю, что мы можем начать рассмотрение теории зависимости с краткого утверждения, которое Маркс сделал в 1867 году в предисловии к первому тому «Капитала». Он написал: «Более развитая в промышленном отношении страна лишь показывает менее развитой образ ее собственного будущего». Маркс писал это, когда Великобритания находилась на вершине своего экономического могущества и промышленной мощи. «Капитал» представлял собой анализ такой капиталистической экономики. И Маркс считал, что капитализм будет распространяться по всему миру, и появятся другие конкурирующие капиталистические державы, и он оказался прав. Германия, Франция и, прежде всего, США к концу XIX века догнали Британию (по ее собственному «образу и подобию»).
Но сейчас мы знаем, что предсказанное Марксом сбылось лишь в небольшой группе промышленно-торговых капиталистических стран. Эти державы были способны благодаря военному, финансовому и технологическому превосходству блокировать прогресс капиталистов и их рабочих в большинстве стран остального мира. Ленин писал в 1915 году, что существует лишь горстка стран, контролирующих мировые технологии, финансы и ресурсы. Сто лет спустя эти «империалистические» экономики во многом остались прежними и в целом продолжают доминировать. Таким образом, мы можем говорить о доминирующем империалистическом блоке и «зависимом» остальном мире.
Однако понятие «зависимость» может принимать различные значения, и Кац показывает нам это, обсуждая варианты внутри школы зависимости. Теоретики зависимости выделяют две основные группы стран в мировой экономической системе: ядро и периферию. Ядро - это богатые страны, которые контролируют мировую экономику. Периферия - это бедные страны, которые зависят от стран ядра в плане торговли, инвестиций и технологий. Действительно, слово «периферия» мне кажется более удачным, чем «зависимая». Последнее может означать, что капиталистический класс на периферии не играет никакой самостоятельной роли в эксплуатации собственного рабочего класса, а эксплуатация является полностью результатом империалистического господства и деятельности иностранных компаний.
Положительная роль теории зависимости заключается в том, что ресурсы перетекают от «периферии» бедных и слаборазвитых государств к «ядру» богатых государств, обогащая последних за счет первых. Теория отвергает основную теорию «экономики развития», на которой базируются международные институты ООН (ЮНКТАД - «торговля и развитие»), Всемирный банк и МВФ, согласно которой все общества проходят сходные стадии развития и, следовательно, современные слаборазвитые регионы находятся в такой же ситуации, как и современные развитые регионы в определенное время в прошлом. Поэтому задача помощи слаборазвитым регионам «выбраться из бедности» состоит в том, чтобы ускорить их продвижение по этому предполагаемому общему пути капиталистического развития с помощью различных средств, таких как инвестиции, передача технологий и более тесная интеграция в мировой рынок. Периферия, таким образом, описывается как «формирующиеся» или «развивающиеся» экономики.
Было бы неверно думать, что Маркс принимал «экономику развития» именно в таком смысле, как в приведенной цитате из «Капитала». Тогда он подразумевал непосредственно индустриальную капиталистическую экономику своего времени. В своих более поздних работах он подчеркивал, что наиболее населенные страны, такие как Индия, Россия и Китай, эксплуатировались и в конечном итоге были подавлены в своей способности присоединиться к ведущим индустриальным странам.
Кац сосредоточил свое изложение теории зависимости на ее марксистском варианте, а не на мейнстриме, который утверждает, что зависимость может быть преодолена с помощью национальной политики государственных расходов кейнсианского типа, импортозамещения иностранных товаров и финансового регулирования. Этот вариант, как показала практика, не смог вывести такие страны, как Аргентина или Бразилия, в высший эшелон капиталистических экономик. Вместо этого марксистская теория зависимости утверждает, что эти страны останутся «зависимыми» из-за огромного извлечения стоимости из труда в их экономике в пользу империалистического блока через торговлю, финансы и технологии.
«Неравноценный обмен» в международной торговле является фундаментальным компонентом теории стоимости Маркса. Однако в рамках теории зависимости возникают разногласия по поводу природы этого неравного обмена: обусловлен ли он разницей в заработной плате или технологически обусловленной производительностью труда? Получают ли империалистические страны через свои транснациональные корпорации прибавочную прибыль за счет дешевого труда периферийных стран или за счет превосходства их технологий и более низких удельных издержек в международной торговле?
По мнению Каца, наиболее видный из латиноамериканских марксистских теоретиков зависимости Руй Мауру Марини «был ближе к тем, кто приписывал неравенство обмена различиям в производительности труда, а не в заработной плате». Это означало, что разрыв в заработной плате объясняется различиями в развитии производительных сил, а не наоборот. «Заработная плата является скорее результатом, чем детерминантой накопления, утверждая, что уровень заработной платы в каждой стране зависит от производительности труда, циклов, запаса капитала и интенсивности классовой борьбы».
Если такова позиция Марини, то я с ней согласен. Мое собственное эмпирическое исследование современного империализма, проведенное совместно с Гульельмо Карчеди, показывает, что перенос стоимости с периферии в ядро экономики через неравный обмен в торговле обусловлен главным образом различиями в производительности и технологическим превосходством (OCC на графике ниже) и лишь в меньшей степени - более высоким уровнем эксплуатации на периферии (RSV). И это не связано с более низкой заработной платой как таковой.
Однако Марини предложил концепцию сверхэксплуатации, т. е. когда заработная плата на периферии опускается ниже стоимости рабочей силы или ниже средней международной заработной платы. По словам Каца, «это был центральный тезис теории зависимости, вдохновленный Марини». Однако Кац утверждает, что «сверхэксплуатация» не может быть основным фактором, определяющим перенос стоимости между богатыми и бедными странами. Она «размывает логику прибавочной стоимости» и предполагает скорее прудоновскую концепцию кражи, чем «объективную логику накопления». Как отмечает Кац, сверхэксплуатация существует и в неолиберальных империалистических экономиках с «нестабильной занятостью», контрактами с нулевым рабочим днем и т. д.
На мой взгляд, дело в том, что перенос стоимости на империалистический Север происходит из-за превосходства технологий и производительности труда. Это позволяет империалистическому Северу продавать свои товары на мировых рынках по ценам ниже среднемировых. Капиталисты периферии пытаются компенсировать свой более низкий технический уровень и производительность труда за счет снижения заработной платы своих рабочих. Таким образом, более высокий уровень эксплуатации на Юге, будь то сверхэксплуатация или нет, является реакцией на неспособность конкурировать с Севером.
Является ли монополистическая мощь основной причиной господства империалистических компаний? Некоторые теоретики зависимости утверждают, что это так. Однако Кац считает, что это не так в случае с Марини. «Марини всегда был ближе к марксистским мыслителям, таким как Мандель, которые подчеркивали эту динамику дифференцированной конкуренции между монополиями. Он держался на большем расстоянии от таких теоретиков, как Суизи, которые подчеркивали неограниченную способность крупных фирм управлять ценами». Однако Марини не заходил так далеко, как Шейх, который, как утверждает Кац, отрицает «очевидное существование гигантских корпораций, получающих на определенных рынках экстраординарные прибыли за счет более мелких компаний».
Кац считает, что Марини обладал тем, что я бы назвал эклектичным пониманием теории стоимости Маркса. «Он принадлежал к той традиции в марксистской экономике, которая не соглашалась с подходами, сосредоточенными исключительно на анализе стоимости в сфере производства. Этот подход количественно оценивает стоимость только на начальном этапе создания прибавочной стоимости, настойчиво указывая на то, что Маркс придавал большое значение логике эксплуатации и выводил все противоречия капитализма из этой сферы». Марини хотел включить «дисбалансы, расположенные в сфере спроса». Кац резюмировал взгляд Марини на экономические кризисы как «мультикаузальный подход к кризису, объединяющий дисбалансы реализации с тенденцией падения нормы прибыли». Читатели этого блога знают, что я, как сторонник «монокаузального» анализа кризисов, считаю, что взгляды Марини не дают нам вообще никакой теории кризиса.
"Это не единственное слабое место в версии теории зависимости Марини. Он активно продвигал идею «субимпериализма» - категории стран, промежуточных между доминирующей периферией и империалистическим ядром. Кац посвящает несколько глав обсуждению актуальности этой категории. В итоге он говорит, что «она помогает понять иерархическую структуру современного капитализма» с «вершиной центральных держав и базой доминирующих стран... между ними находятся субимперские державы, пытающиеся добиться региональной гегемонии».
Я сомневаюсь, что субимпериализм поможет нам понять современный капитализм. Он ослабляет разграничение между ядром империалистического блока и периферией доминирующих стран. Если каждая страна является «немного империалистической», если она вступает в войну с соседом за рынки, ресурсы и территорию, то империализм начинает терять свою обоснованность как полезное понятие. Так называемые субимпериалистические страны не имеют устойчивых и огромных трансфертов стоимости и ресурсов в них из более слабых экономик. В наших собственных работах по империализму и в эмпирических работах других авторов эта иерархическая структура передачи стоимости не обнаруживается. Индия, Китай и Россия на самом деле передают империалистическому блоку гораздо большие объемы стоимости, чем Южная Америка. См. результаты Андреа Риччи по трансфертам США ниже.
Возьмем БРИКС - лучших кандидатов на роль «субимпериалистов». Нет никаких свидетельств значительно больших и длительных трансфертов стоимости в эти страны из более слабых и/или соседних экономик. У них просто нет финансового, технологического и военного превосходства для получения таких трансфертов. Можно ли вообще считать войны между периферийными странами (например, Иран против Ирака, Азербайджан против Армении) империалистическими? Не лучше ли рассматривать их как войны между слабыми капиталистическими странами за экономическую и политическую выгоду?
Действительно, Кац указывает на то, что Бразилия не является субимпериалистической страной в понимании Марини. Она не стала восходящей индустриальной державой, доминирующей на субконтиненте. Большие надежды 1990-х годов, проповедуемые мейнстримом экономики развития, на то, что Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка (БРИКС) вскоре войдут в лигу богатых стран к XXI веку, оказались миражом. Эти страны по-прежнему занимают второстепенные позиции и находятся в подчинении и эксплуатации со стороны империалистического ядра. И разрыв между империалистическими экономиками и остальными не сокращается - наоборот. В том числе и с Китаем, который также не собирается вступать в империалистический клуб.
И все же Кац хочет сохранить концепцию Марини: «В этом контексте промежуточные образования занимают важное место, которое нарушает строгую параллель между субимперскими державами и экономическими полуперифериями, поскольку геополитический вес одних стран отличается от интеграции в глобализованное производство, достигнутой другими. Теория зависимости очень полезна для понимания этого многообразия ситуаций. Она объясняет логику отсталости и маргинализации периферии, не ограничиваясь глобальными полярностями, а также анализирует бифуркации и различия между отдельными промежуточными образованиями». Я не уверен, что это так.
Всесторонний обзор 50-летней теории зависимости, проведенный Кацем, показывает, что Марксова теория стоимости «глобализация производства, основанная на эксплуатации рабочих, перестраивает расколы между центром и периферией через перенос прибавочной стоимости». И именно «упущение этого механизма мешает критикам зависимости понять логику отсталости».
Поэтому «реинтеграция теории стоимости в объяснение зависимости также крайне важна для раскрытия скрытого скелета современного капитализма. Не существует ни "невидимой руки", управляющей рынками, ни мудрого государственного института, руководящего экономикой. Основа системы - конкуренция за прибыль, возникающая в результате эксплуатации, умножения богатства меньшинства и страданий большинства. То же самое возмущение и бунтарство, которое двигало исследованиями отсталости в прошлом, направляет эти исследования в настоящем».
Майкл Робертс