Кризис демократического капитализма
The crisis of democratic capitalism
В своей последней книге обозреватель FT и гуру кейнсианства Мартин Вулф начинает с предпосылки, что капитализм и демократия действовали совместно, как рука в перчатке. Но он обеспокоен. "Мы живем в эпоху, когда экономические неудачи пошатнули веру в глобальный капитализм. Некоторые сейчас утверждают, что капитализм лучше без демократии, другие - что демократия лучше без капитализма".
Тем не менее, в своей книге Вулф утверждает, что хотя "брак между капитализмом и демократией стал непрочным", любой "развод был бы почти невообразимым бедствием". Несмотря на неуверенные шаги капитализма в XXI веке: замедление роста, увеличение неравенства, широко распространенное разочарование населения, "демократический капитализм", как он его называет, "хотя и хрупкий по своей природе, остается лучшей системой, которую мы знаем для процветания человечества".
Вулф определяет "демократию" как "всеобщее избирательное право, представительную демократию, свободные и честные выборы; активное участие людей, как граждан, в гражданской жизни; защиту гражданских прав и прав человека всех граждан в равной степени; верховенство закона, которое одинаково обязывает всех граждан". Под капитализмом "я подразумеваю экономику, в которой рынки, конкуренция, частная экономическая инициатива и частная собственность играют центральную роль".
Вулф считает, что "капитализм и демократия - это взаимодополняющие противоположности: они нуждаются друг в друге, чтобы процветать". И, возможно, он прав в том, что фашистская автократия для поддержания капитализма и владельцев капитала - реальная возможность в ближайшее десятилетие или около того - будет последним броском костей для капитализма, поскольку он будет окончательно разоблачен как не "дополнение" к демократии, не как "мать демократии", а ее противоположность и разрушитель.
Неудивительно, что он обеспокоен, ведь в своих предыдущих книгах он восхвалял успехи капиталистического прогресса во всем мире. Теперь он говорит: "Последующие события показали, что эта уверенность была построена на хрупком фундаменте. Либерализованные финансы оказались нестабильными. Я понял это во время азиатского финансового кризиса, как я объяснил в своей книге "Почему глобализация работает". Но эта озабоченность стала еще более убедительной после мирового финансового кризиса и Великой рецессии 2007-09 годов, которые стали темой последующей книги "Сдвиги и потрясения". Более того, мировая экономика порождала дестабилизирующие макроэкономические дисбалансы".
Нужно что-то делать, потому что, по мнению Вулфа, идет обратный отсчет времени до конца "демократического капитализма": "Когда мы внимательно смотрим на то, что происходит в наших экономиках и наших государствах, мы должны признать необходимость существенных перемен, если мы хотим, чтобы основные западные ценности свободы, демократии и Просвещения выжили". Но, похоже, люди не хотят его демократического капитализма. "Карл Поланьи утверждал, что человеческие существа не смогут долго терпеть жизнь в условиях действительно свободной рыночной системы. Опыт последних четырех десятилетий подтвердил эту точку зрения".
Больше всего его беспокоит возможность революции. Подобно тому, как реакционер Эдмунд Берк в XIX веке осудил Французскую революцию, сейчас цель должна заключаться в том, чтобы избежать революции, потому что она ведет к "разрушению и деспотизму. Только необузданная власть может обеспечить революционное свержение существующего порядка. Но необузданная власть по своей природе разрушительна: она разрушает безопасность, на которой могут быть основаны продуктивные человеческие отношения и достойная жизнь".
Вулф приверженец благотворного развития демократического капитализма, когда просвещенные лидеры преобразовывали экономику от крепостного права к капитализму и от автократии к демократии. Но демократия никогда не была добрым даром капиталистов. За ту демократию, которую мы имеем сейчас, пришлось бороться с ожесточенным сопротивлением сильных мира сего на протяжении веков, бороться многим с немногими. Людям пришлось бороться за прекращение рабства и работорговли; им пришлось бороться за право голоса (чартисты, право на собрание; и за организацию профсоюзов (мученики Толпуддла); и за верховенство закона (против монархий и диктаторов). Капитализм не даровал этих вещей - их нужно было вырвать из рук капитала. Именно классовая борьба ("вся предыдущая история - это история классовой борьбы") позволила добиться даже тех ограниченных форм демократии, которыми некоторые из нас сейчас "наслаждаются". Демократия и капитализм не сочетаются. Действительно, когда капитализм стал империализмом в конце XIX века, в колониальном мире не было демократии для миллиардов людей (только жестокие репрессии - Ирландия, Индия, Вьетнам и т.д.).
Вольф не хочет революций, но только благодаря революциям люди получили права от мертвой хватки капитала. Американская война за независимость освободила колонистов от автократического контроля британского государства. Французская революция, возможно, была кровавой и в конечном итоге перешла в диктатуру (Наполеон), но она также покончила с абсолютной монархией, феодальными правами и установила некую форму национального собрания и верховенства закона. Могло ли это произойти в результате какого-то процесса постепенных изменений, проводимых добросердечными купцами и капиталистами?
Такие же контрфактические модели можно применить к русской и китайской революциям. Если бы они не произошли, была бы в России в конечном итоге демократия или продолжение абсолютистского царизма или коррумпированной олигархической автократии (что Россия имеет сейчас)? Без революции Китай мирно вышел бы из-под японской оккупации, иностранного империалистического контроля и эры милитаристов к демократическому правительству, основанному на капитализме, которое вывело бы китайцев из нищеты? Или для этого нужно было китайское государство, которое отменило капитализм и планировало экономику?
Считается, что американский капитализм является олицетворением демократического капитализма; конечно, Вульф мог бы утверждать это для XX века. И все же американский капитал боролся против гражданских прав, профсоюзов, налогообложения богатых, равенства перед законом - и все это в золотой век "демократического капитализма". Сейчас Вулф обеспокоен тем, что рост трампизма и популизма угрожает демократии. Но ему нечего сказать о "бушизме" до этого. Разве американский капитализм достиг демократии во время своего вторжения в Ирак и Афганистан? А когда в Чили в 1970-х годах появилось демократически избранное социалистическое правительство, спокойно ли капитализм принял там демократию или организовал и поддержал жестокий военный переворот, отменивший все демократические критерии Вольфа? Поддерживал ли мировой капитал продолжавшуюся десятилетиями борьбу против режима апартеида в Южной Африке; или же, наоборот, пошел навстречу тюрьмам и казням черных лидеров, боровшихся за демократию? Осуждает ли демократический капитализм кошмарный абсолютистский саудовский режим невыборных шейхов, ведущих ужасную войну в Йемене, или поддерживает этот режим, убивающий СМИ, оружием?
По мнению Вулфа, распространение капитализма и рыночной экономики в мире шло рука об руку с ростом демократий во всем мире.
И здесь он цитирует Маркса и Энгельса из "Коммунистического манифеста", которые предсказывали успех капитализма еще в середине XIX века. "Карл Маркс и Фридрих Энгельс понимали это. В "Коммунистическом манифесте", одном из самых важных документов девятнадцатого века, они блестяще описали зарождающуюся капиталистическую экономику". Я думаю, именно поэтому на презентации своей книги в LSE Вульф, очевидно, сказал следующее: "Вы не можете быть умным обществоведом, если вы не марксист".
Конечно, он намеренно игнорировал реверс капиталистической монеты, которую объяснил "Манифест". С накоплением и ростом капитализма пришла интенсивная эксплуатация человеческого труда. Капитализм возник на основе предыдущих способов производства, не в результате благотворного распространения демократии, а в результате уничтожения общих земель и огораживаний, заставлявших людей заниматься наемным трудом на капитал, и подавления коренных народов, загонявших их в рабство и порабощение. Капитализм возник не как "дополнительная противоположность" демократии, а был построен на накоплении капитала, чему способствовало рабство: "Вообще для скрытого рабства наёмных рабочих в Европе нужно было в качестве фундамента рабство sans phrase [без оговорок] в Новом свете ...новорождённый капитал источает кровь и грязь из всех своих пор, с головы до пят.. (Маркс, Капитал, том I).
Позиция Вольфа либо наивна, либо просто лицемерие. Он игнорирует противоречия в своих "взаимодополняющих противоположностях" либерально-демократического капитализма. Вместо этого он подчеркивает, что настоящим врагом демократии является не только трампизм, но и "рост автократии во всем мире и, прежде всего, очевидный успех деспотического капитализма Китая."
И здесь начинается почти отчаянная мольба Вулфа. Если в 1990-е годы он был убежден, что будущее за либерально-демократическим капитализмом, и поддерживал [печально] знаменитое заявление Фрэнсиса Фукуямы о том, что с распадом Советского Союза наступил "конец истории", "то есть конечная точка идеологической эволюции человечества и универсализация западной либеральной демократии как окончательной формы человеческого правления". Но теперь все пошло "не так".
Почему все пошло не так? Это экономика, дурачок! Похоже, что капиталистическая экономика не так уж и успешна: "экономическое разочарование - одно из главных объяснений роста левого и правого популизма в демократических странах с высоким уровнем дохода". Теперь "многие люди в странах с высоким уровнем дохода осуждают глобальный капитализм последних трех-четырех десятилетий за эти разочаровывающие результаты. Вместо процветания и стабильного прогресса он породил стремительно растущее неравенство, тупиковые рабочие места и макроэкономическую нестабильность".
Почему капитализм терпит крах? Прежде всего, Вульф признает, что золотой век так называемой кейнсианской "смешанной экономики", когда рынком можно было "управлять" с помощью мудрой государственной политики, чтобы избежать экономических кризисов и рыночных эксцессов, не продлился долго. Он был дискредитирован "сочетанием высокой инфляции с высокой безработицей", а вмешательство государства только ухудшило ситуацию, снизив прибыльность компаний и замедлив производительность.
Затем в неолиберальный период, начиная с 1980-х годов, резко возросло неравенство доходов и богатства, и финансовый сектор начал брать верх, что привело к падению производственных инвестиций и, следовательно, роста производительности и росту того, что Вулф называет "капитализмом рантье". Итак, всему виной переход от прогрессивного производительного промышленного капитала к хрупкому, непроизводительному финансовому капиталу: "макроэкономическая нестабильность, поразившая страны с высоким уровнем дохода, была в значительной степени обусловлена зависимостью от финансовой системы в формировании спроса".
Этот капитализм рантье имеет множество аспектов: "финансиализация, корпоративное (недобросовестное) управление, рынки, на которых все выигрывают, рента от агломерации, слабость конкуренции, уход от налогов и уклонение от них, поиск ренты и эрозия этических норм". Вульф приводит главы и стихи с рядом показательных графиков о растущем неравенстве, падении роста производительности, подъеме финансового сектора, прекращении расширения мировой торговли и т.д. - то, что МВФ называет "слоубализацией".
Это недомогание особенно ярко проявилось после Великой рецессии 2008-9 годов и в течение десяти лет после нее до пандемического спада - периода, который я называю Долгой депрессией. "Экономики западного мира беднее, чем они могли себе представить десять лет назад. Они должны ожидать длительного периода реструктуризации". О боже.
Но это симптомы, а не объяснение. Почему капитализм "золотого века" 1960-х годов уступил место сначала "стагфляции" в 1970-х годах, а затем падению роста производительности и экономике рантье в последние два десятилетия XX века? Вульф лишь намекает, что это "недомогание отчасти является результатом действия глубоких и неизбежных сил, особенно замедления роста производительности, несбалансированного воздействия новых технологий, демографических изменений и подъема развивающихся стран, особенно Китая". Вольф не предлагает должного объяснения: рентабельность производственного капитала не рассматривается.
Капитализм терпит крах. Так что же делать? Ну, мы должны спасти капитализм с помощью целого ряда реформ. В конце концов, как утверждает Бранко Миланович, бывший сотрудник Всемирного банка, капитализм "одинок": он победил. "Никакой другой надежной системы организации производства и обмена в сложной современной экономике сейчас не существует".
Альтернатива демократического социализма с плановой экономикой, управляемой организациями трудящихся, является одновременно и бессмыслицей, и невозможной, и откровенно опасной. "Почти никто до сих пор не приводит аргументов в пользу централизованной плановой экономики без хотя бы некоторой опоры на рыночные силы и частную собственность на производственные активы." Демократический социализм не является альтернативой: это либо "демократический либеральный капитализм" Запада, либо "автократический политический капитализм" Востока. Это единственный выбор в меню для человечества.
У тех, кто "стремится ни к чему иному, как к антикапиталистической революции", нет шансов прийти к власти. И слава Богу. Потому что такая трансформация "может быть осуществлена только диктатурой, причем глобальной диктатурой. Такого режима (к счастью) в перспективе нет. В лучшем случае это нереальный утопизм. В худшем случае, это еще один в длинной череде "прогрессивных" призывов к тирании". Для Вулфа идея социалистической демократии - это "химера, фантом". Такая комбинация экономической и политической власти рано или поздно закончится тем же, чем Венесуэла Уго Чавеса и Николаса Мадуро или советское государство. Даже в Китае "произвол государственной власти делает всю частную собственность незащищенной и тем самым угрожает рыночной экономике". Видите ли, "полный социализм по своей сути антидемократичен и антиконкурентен. Это потому, что, по сути, это еще одна система, в которой политическая власть и контроль над ценными ресурсами слиты воедино" - в отличие, конечно, от капитализма.
Исключив революцию и социализм как ответ на провал либерально-демократического капитализма, Вульф неудивительно возвращается к "Новому курсу" в кейнсианском стиле. В этом "новом" Новом курсе "нам нужны общества, которые служат всем, предоставляя возможности, безопасность и процветание. Это не то, что сейчас есть во многих демократических странах с высоким уровнем дохода". В самом деле! "Но главное требование - быть готовым к радикальным действиям (! MR), при этом мыслить систематически, строго и реалистично. На практике это - фрагментарная социальная инженерия". Вот так: радикальная... но реалистичная... частичная... социальная инженерия. (Недореволюция на полшишечки - exshvonder)
Что это включает в себя? "Мы должны сделать наши демократии сильнее, укрепляя гражданский патриотизм, улучшая управление, децентрализуя правительство и уменьшая роль денег в политике. Мы должны сделать правительство более подотчетным. Мы должны иметь средства массовой информации, которые поддерживают демократию, а не разрушают ее. Только при таких реформах есть надежда вернуть жизнь этому нежному цветку - демократическому капитализму". Все это кажется мне столь же утопичным, как и утверждения Вулфа о демократическом социализме; и явно недостаточным для повышения роста производительности, сокращения неравенства и повышения доходов населения мира.
Хотя либеральная демократия находится под угрозой со стороны ряда автократических государств (очевидно, наоборот: именно "демократический капитализм" США и их союзников угрожает устойчивым "автократическим государствам"), нам следует избегать войны с такими странами, как Китай и Россия (извините за последнюю). "Отношения с Китаем должны быть отношениями сотрудничества, конкуренции, сосуществования, конфронтации, но не открытого конфликта, тем более вооруженного. Это было бы катастрофой". Скажите это стратегам демократического капитализма в Америке и Европе.
Вольф заканчивает свое длинное эссе пессимизмом в отношении перспектив своего "Нового курса". "Увы, когда я пишу эти последние абзацы зимой 2022 года, я сомневаюсь в том, что к концу десятилетия США все еще будут функционирующей демократией. Если демократия в США рухнет, какое будущее может быть у великой идеи "правительства народа, для народа, от народа"?". Эта великая идея в США уже давно умерла. И у нее нет будущего при капитализме в XXI веке.
Майкл Робертс
В своей последней книге обозреватель FT и гуру кейнсианства Мартин Вулф начинает с предпосылки, что капитализм и демократия действовали совместно, как рука в перчатке. Но он обеспокоен. "Мы живем в эпоху, когда экономические неудачи пошатнули веру в глобальный капитализм. Некоторые сейчас утверждают, что капитализм лучше без демократии, другие - что демократия лучше без капитализма".
Тем не менее, в своей книге Вулф утверждает, что хотя "брак между капитализмом и демократией стал непрочным", любой "развод был бы почти невообразимым бедствием". Несмотря на неуверенные шаги капитализма в XXI веке: замедление роста, увеличение неравенства, широко распространенное разочарование населения, "демократический капитализм", как он его называет, "хотя и хрупкий по своей природе, остается лучшей системой, которую мы знаем для процветания человечества".
Вулф определяет "демократию" как "всеобщее избирательное право, представительную демократию, свободные и честные выборы; активное участие людей, как граждан, в гражданской жизни; защиту гражданских прав и прав человека всех граждан в равной степени; верховенство закона, которое одинаково обязывает всех граждан". Под капитализмом "я подразумеваю экономику, в которой рынки, конкуренция, частная экономическая инициатива и частная собственность играют центральную роль".
Вулф считает, что "капитализм и демократия - это взаимодополняющие противоположности: они нуждаются друг в друге, чтобы процветать". И, возможно, он прав в том, что фашистская автократия для поддержания капитализма и владельцев капитала - реальная возможность в ближайшее десятилетие или около того - будет последним броском костей для капитализма, поскольку он будет окончательно разоблачен как не "дополнение" к демократии, не как "мать демократии", а ее противоположность и разрушитель.
Неудивительно, что он обеспокоен, ведь в своих предыдущих книгах он восхвалял успехи капиталистического прогресса во всем мире. Теперь он говорит: "Последующие события показали, что эта уверенность была построена на хрупком фундаменте. Либерализованные финансы оказались нестабильными. Я понял это во время азиатского финансового кризиса, как я объяснил в своей книге "Почему глобализация работает". Но эта озабоченность стала еще более убедительной после мирового финансового кризиса и Великой рецессии 2007-09 годов, которые стали темой последующей книги "Сдвиги и потрясения". Более того, мировая экономика порождала дестабилизирующие макроэкономические дисбалансы".
Нужно что-то делать, потому что, по мнению Вулфа, идет обратный отсчет времени до конца "демократического капитализма": "Когда мы внимательно смотрим на то, что происходит в наших экономиках и наших государствах, мы должны признать необходимость существенных перемен, если мы хотим, чтобы основные западные ценности свободы, демократии и Просвещения выжили". Но, похоже, люди не хотят его демократического капитализма. "Карл Поланьи утверждал, что человеческие существа не смогут долго терпеть жизнь в условиях действительно свободной рыночной системы. Опыт последних четырех десятилетий подтвердил эту точку зрения".
Больше всего его беспокоит возможность революции. Подобно тому, как реакционер Эдмунд Берк в XIX веке осудил Французскую революцию, сейчас цель должна заключаться в том, чтобы избежать революции, потому что она ведет к "разрушению и деспотизму. Только необузданная власть может обеспечить революционное свержение существующего порядка. Но необузданная власть по своей природе разрушительна: она разрушает безопасность, на которой могут быть основаны продуктивные человеческие отношения и достойная жизнь".
Вулф приверженец благотворного развития демократического капитализма, когда просвещенные лидеры преобразовывали экономику от крепостного права к капитализму и от автократии к демократии. Но демократия никогда не была добрым даром капиталистов. За ту демократию, которую мы имеем сейчас, пришлось бороться с ожесточенным сопротивлением сильных мира сего на протяжении веков, бороться многим с немногими. Людям пришлось бороться за прекращение рабства и работорговли; им пришлось бороться за право голоса (чартисты, право на собрание; и за организацию профсоюзов (мученики Толпуддла); и за верховенство закона (против монархий и диктаторов). Капитализм не даровал этих вещей - их нужно было вырвать из рук капитала. Именно классовая борьба ("вся предыдущая история - это история классовой борьбы") позволила добиться даже тех ограниченных форм демократии, которыми некоторые из нас сейчас "наслаждаются". Демократия и капитализм не сочетаются. Действительно, когда капитализм стал империализмом в конце XIX века, в колониальном мире не было демократии для миллиардов людей (только жестокие репрессии - Ирландия, Индия, Вьетнам и т.д.).
Вольф не хочет революций, но только благодаря революциям люди получили права от мертвой хватки капитала. Американская война за независимость освободила колонистов от автократического контроля британского государства. Французская революция, возможно, была кровавой и в конечном итоге перешла в диктатуру (Наполеон), но она также покончила с абсолютной монархией, феодальными правами и установила некую форму национального собрания и верховенства закона. Могло ли это произойти в результате какого-то процесса постепенных изменений, проводимых добросердечными купцами и капиталистами?
Такие же контрфактические модели можно применить к русской и китайской революциям. Если бы они не произошли, была бы в России в конечном итоге демократия или продолжение абсолютистского царизма или коррумпированной олигархической автократии (что Россия имеет сейчас)? Без революции Китай мирно вышел бы из-под японской оккупации, иностранного империалистического контроля и эры милитаристов к демократическому правительству, основанному на капитализме, которое вывело бы китайцев из нищеты? Или для этого нужно было китайское государство, которое отменило капитализм и планировало экономику?
Считается, что американский капитализм является олицетворением демократического капитализма; конечно, Вульф мог бы утверждать это для XX века. И все же американский капитал боролся против гражданских прав, профсоюзов, налогообложения богатых, равенства перед законом - и все это в золотой век "демократического капитализма". Сейчас Вулф обеспокоен тем, что рост трампизма и популизма угрожает демократии. Но ему нечего сказать о "бушизме" до этого. Разве американский капитализм достиг демократии во время своего вторжения в Ирак и Афганистан? А когда в Чили в 1970-х годах появилось демократически избранное социалистическое правительство, спокойно ли капитализм принял там демократию или организовал и поддержал жестокий военный переворот, отменивший все демократические критерии Вольфа? Поддерживал ли мировой капитал продолжавшуюся десятилетиями борьбу против режима апартеида в Южной Африке; или же, наоборот, пошел навстречу тюрьмам и казням черных лидеров, боровшихся за демократию? Осуждает ли демократический капитализм кошмарный абсолютистский саудовский режим невыборных шейхов, ведущих ужасную войну в Йемене, или поддерживает этот режим, убивающий СМИ, оружием?
По мнению Вулфа, распространение капитализма и рыночной экономики в мире шло рука об руку с ростом демократий во всем мире.
И здесь он цитирует Маркса и Энгельса из "Коммунистического манифеста", которые предсказывали успех капитализма еще в середине XIX века. "Карл Маркс и Фридрих Энгельс понимали это. В "Коммунистическом манифесте", одном из самых важных документов девятнадцатого века, они блестяще описали зарождающуюся капиталистическую экономику". Я думаю, именно поэтому на презентации своей книги в LSE Вульф, очевидно, сказал следующее: "Вы не можете быть умным обществоведом, если вы не марксист".
Конечно, он намеренно игнорировал реверс капиталистической монеты, которую объяснил "Манифест". С накоплением и ростом капитализма пришла интенсивная эксплуатация человеческого труда. Капитализм возник на основе предыдущих способов производства, не в результате благотворного распространения демократии, а в результате уничтожения общих земель и огораживаний, заставлявших людей заниматься наемным трудом на капитал, и подавления коренных народов, загонявших их в рабство и порабощение. Капитализм возник не как "дополнительная противоположность" демократии, а был построен на накоплении капитала, чему способствовало рабство: "Вообще для скрытого рабства наёмных рабочих в Европе нужно было в качестве фундамента рабство sans phrase [без оговорок] в Новом свете ...новорождённый капитал источает кровь и грязь из всех своих пор, с головы до пят.. (Маркс, Капитал, том I).
Позиция Вольфа либо наивна, либо просто лицемерие. Он игнорирует противоречия в своих "взаимодополняющих противоположностях" либерально-демократического капитализма. Вместо этого он подчеркивает, что настоящим врагом демократии является не только трампизм, но и "рост автократии во всем мире и, прежде всего, очевидный успех деспотического капитализма Китая."
И здесь начинается почти отчаянная мольба Вулфа. Если в 1990-е годы он был убежден, что будущее за либерально-демократическим капитализмом, и поддерживал [печально] знаменитое заявление Фрэнсиса Фукуямы о том, что с распадом Советского Союза наступил "конец истории", "то есть конечная точка идеологической эволюции человечества и универсализация западной либеральной демократии как окончательной формы человеческого правления". Но теперь все пошло "не так".
Почему все пошло не так? Это экономика, дурачок! Похоже, что капиталистическая экономика не так уж и успешна: "экономическое разочарование - одно из главных объяснений роста левого и правого популизма в демократических странах с высоким уровнем дохода". Теперь "многие люди в странах с высоким уровнем дохода осуждают глобальный капитализм последних трех-четырех десятилетий за эти разочаровывающие результаты. Вместо процветания и стабильного прогресса он породил стремительно растущее неравенство, тупиковые рабочие места и макроэкономическую нестабильность".
Почему капитализм терпит крах? Прежде всего, Вульф признает, что золотой век так называемой кейнсианской "смешанной экономики", когда рынком можно было "управлять" с помощью мудрой государственной политики, чтобы избежать экономических кризисов и рыночных эксцессов, не продлился долго. Он был дискредитирован "сочетанием высокой инфляции с высокой безработицей", а вмешательство государства только ухудшило ситуацию, снизив прибыльность компаний и замедлив производительность.
Затем в неолиберальный период, начиная с 1980-х годов, резко возросло неравенство доходов и богатства, и финансовый сектор начал брать верх, что привело к падению производственных инвестиций и, следовательно, роста производительности и росту того, что Вулф называет "капитализмом рантье". Итак, всему виной переход от прогрессивного производительного промышленного капитала к хрупкому, непроизводительному финансовому капиталу: "макроэкономическая нестабильность, поразившая страны с высоким уровнем дохода, была в значительной степени обусловлена зависимостью от финансовой системы в формировании спроса".
Этот капитализм рантье имеет множество аспектов: "финансиализация, корпоративное (недобросовестное) управление, рынки, на которых все выигрывают, рента от агломерации, слабость конкуренции, уход от налогов и уклонение от них, поиск ренты и эрозия этических норм". Вульф приводит главы и стихи с рядом показательных графиков о растущем неравенстве, падении роста производительности, подъеме финансового сектора, прекращении расширения мировой торговли и т.д. - то, что МВФ называет "слоубализацией".
Это недомогание особенно ярко проявилось после Великой рецессии 2008-9 годов и в течение десяти лет после нее до пандемического спада - периода, который я называю Долгой депрессией. "Экономики западного мира беднее, чем они могли себе представить десять лет назад. Они должны ожидать длительного периода реструктуризации". О боже.
Но это симптомы, а не объяснение. Почему капитализм "золотого века" 1960-х годов уступил место сначала "стагфляции" в 1970-х годах, а затем падению роста производительности и экономике рантье в последние два десятилетия XX века? Вульф лишь намекает, что это "недомогание отчасти является результатом действия глубоких и неизбежных сил, особенно замедления роста производительности, несбалансированного воздействия новых технологий, демографических изменений и подъема развивающихся стран, особенно Китая". Вольф не предлагает должного объяснения: рентабельность производственного капитала не рассматривается.
Капитализм терпит крах. Так что же делать? Ну, мы должны спасти капитализм с помощью целого ряда реформ. В конце концов, как утверждает Бранко Миланович, бывший сотрудник Всемирного банка, капитализм "одинок": он победил. "Никакой другой надежной системы организации производства и обмена в сложной современной экономике сейчас не существует".
Альтернатива демократического социализма с плановой экономикой, управляемой организациями трудящихся, является одновременно и бессмыслицей, и невозможной, и откровенно опасной. "Почти никто до сих пор не приводит аргументов в пользу централизованной плановой экономики без хотя бы некоторой опоры на рыночные силы и частную собственность на производственные активы." Демократический социализм не является альтернативой: это либо "демократический либеральный капитализм" Запада, либо "автократический политический капитализм" Востока. Это единственный выбор в меню для человечества.
У тех, кто "стремится ни к чему иному, как к антикапиталистической революции", нет шансов прийти к власти. И слава Богу. Потому что такая трансформация "может быть осуществлена только диктатурой, причем глобальной диктатурой. Такого режима (к счастью) в перспективе нет. В лучшем случае это нереальный утопизм. В худшем случае, это еще один в длинной череде "прогрессивных" призывов к тирании". Для Вулфа идея социалистической демократии - это "химера, фантом". Такая комбинация экономической и политической власти рано или поздно закончится тем же, чем Венесуэла Уго Чавеса и Николаса Мадуро или советское государство. Даже в Китае "произвол государственной власти делает всю частную собственность незащищенной и тем самым угрожает рыночной экономике". Видите ли, "полный социализм по своей сути антидемократичен и антиконкурентен. Это потому, что, по сути, это еще одна система, в которой политическая власть и контроль над ценными ресурсами слиты воедино" - в отличие, конечно, от капитализма.
Исключив революцию и социализм как ответ на провал либерально-демократического капитализма, Вульф неудивительно возвращается к "Новому курсу" в кейнсианском стиле. В этом "новом" Новом курсе "нам нужны общества, которые служат всем, предоставляя возможности, безопасность и процветание. Это не то, что сейчас есть во многих демократических странах с высоким уровнем дохода". В самом деле! "Но главное требование - быть готовым к радикальным действиям (! MR), при этом мыслить систематически, строго и реалистично. На практике это - фрагментарная социальная инженерия". Вот так: радикальная... но реалистичная... частичная... социальная инженерия. (Недореволюция на полшишечки - exshvonder)
Что это включает в себя? "Мы должны сделать наши демократии сильнее, укрепляя гражданский патриотизм, улучшая управление, децентрализуя правительство и уменьшая роль денег в политике. Мы должны сделать правительство более подотчетным. Мы должны иметь средства массовой информации, которые поддерживают демократию, а не разрушают ее. Только при таких реформах есть надежда вернуть жизнь этому нежному цветку - демократическому капитализму". Все это кажется мне столь же утопичным, как и утверждения Вулфа о демократическом социализме; и явно недостаточным для повышения роста производительности, сокращения неравенства и повышения доходов населения мира.
Хотя либеральная демократия находится под угрозой со стороны ряда автократических государств (очевидно, наоборот: именно "демократический капитализм" США и их союзников угрожает устойчивым "автократическим государствам"), нам следует избегать войны с такими странами, как Китай и Россия (извините за последнюю). "Отношения с Китаем должны быть отношениями сотрудничества, конкуренции, сосуществования, конфронтации, но не открытого конфликта, тем более вооруженного. Это было бы катастрофой". Скажите это стратегам демократического капитализма в Америке и Европе.
Вольф заканчивает свое длинное эссе пессимизмом в отношении перспектив своего "Нового курса". "Увы, когда я пишу эти последние абзацы зимой 2022 года, я сомневаюсь в том, что к концу десятилетия США все еще будут функционирующей демократией. Если демократия в США рухнет, какое будущее может быть у великой идеи "правительства народа, для народа, от народа"?". Эта великая идея в США уже давно умерла. И у нее нет будущего при капитализме в XXI веке.
Майкл Робертс