Ценный Майонез: окончание
Начало вот: https://experiment8or.livejournal.com/321009.html
Дело об аварии длилось уже более года, и закончилось только что.
Было много народу, выступали Ценный Маёнез (ЦМ), Парижский Маойнез (ПМ), Фаня, адвокаты, полицейский, судья. Судья, крепкий пенсионер, был не в духе. Его вызвали на подмогу в связи с завалом дел в суде. Судья раздражался, останавливал, требовал, чтобы переводчик переводила каждое слово - "слышите? а иначе зачем она здесь? И если вы не yловили, переспрашивайте, мадам переводчик".
Я обычно не переспрашиваю, но тут все как на подбор тарахтели без пауз. Старушка баба Фаня негодующе комментрировала каждое слово, адресуясь ко мне. Судья рявкнул: "не обращайтесь к переводчику, это не ваш адвокат!" Но старушка баба Фаня продолжала бурчать в пространство моего правого уха все два с половиной часа.
Первым делом вызвали свидетельницу, она же водитель, Парижский Майонез, она же Парижская Лиса (так в документах), черная молодушка, худая, собранная, речь ясная, рост метр сорок. Машина Фани выезжала из дома для старушек, машина Маёнеза в него вьезжала. По ее показаниям, две машины столкнулись на скорости примерно две мили в час, когда пытались разьехаться на разделительной медиане. Машина Фани стукнула машину Маёнеза в бок с задней водительской стороны, оставив на ней вмятину.
В машине в момент столкновения, по словам ПМ, находились трое - она сама, сын Парижского Маёнеза и Ценный Майонез. Мгновенно образовался полицейский и велел переместить машины с проезжей части на стоянку дома для старушек, где живет мать Маёнеза. Там полицейский записал показания сторон и отпустил их. Сама ПМ не пострадала. Машина до сих пор не починена, и так сойдет.
Следующим был молодой увалень-полицейский. Он сказал, что за год дает показания примерно о нескольких сотнях аварий. В тот зимний вечер он удачно сидел в машине на парковке школы напротив дома для старушек. Снег уже не шел, но на проезжей части оставались сугробы. Полицейский услышал звук удара машины. Момент удара полицейский не видел.
Полицейский мгновенно оказалася на месте аварии. Повреждения машины были незначительные. Он велел увести машины с улицы на паpковку дома для старушек, где и составил протокол. В столкновении никто не получил видимых травм, на боль не жаловался, амбуланс не вызывал. Полицейский помнит на месте проишествия водителя (ПМ), маленького ребенка и Ценный Маёнез. Кто где сидел? полицейский не обратил внимания. Все вышли из машины своими ногами. С бабой Фаней полицейскому поговорить не удалось, она его не понимала и он ее не понимал.
В общем, не помнит ничего полицейский. Это понятно: прошел уже год. Ночь, снег, мороз, шапки, шарф, все закутаны до ушей. Полицейский белый, а в машине черные, это сказывается на распознавании лиц. К тому черные тетки меняют прическу - и все, другой человек. Полицейский сказал, что узнает Ценный Майонез, а там ее не было, была мать Парижского Маёнеза.
Далее выступает потерпевшая истица Ценный Маёнез, черная молодуха с коровьим лицом, хлопающая накладными ресницами, paзодетая по моде гетто: светлый парик, дутые золотые серьги размером с кружок краковской колбасы, распашонка, рейтузы в обтяжку и модные кроссовки. ЦМ гнусаво бормочет себе под нос много, но тихо, и на таком эбониксе, что даже я иногда теряюсь.
Тихим шеплявым голосом, опустив коровьи глаза, без единой эмоции Маёнез монотонно поведала, как она сидела в машине на переднем сидении рядом с водителем. Машина очень медленно делала поворот, в машину очень медленно врезалась Фаня. Ее, Майонеза, подбросило туда-сюда, она ударила коленку о приборную доску. У нее болит спина, шея, у нее болит колено, ее тошнит.
На следующий день Майонез вышла на работу сиделкой, потом ушла с работы и пошла в нашу больницу в скорую помощь пожаловаться, что у нее болит буквально все, боль 8 из 10. Следующим этапом было посещение клиники хитрого хиропрактора Доктора Слона, к которому ходят
жители нашего города после аварий, это такой конвейр по сговору с адвокатами. Он лечит всех одинаково: прогревание теплым полотенцем, зарядка, растяжка, вправление позвонков.
В результате травмы ЦМ была изгнана с рабочего места по уходу за старушкой, поскольку с такими травмами надо долго лечиться, а клиентка ждать не может. Авария также нанесла Ценному М. огромную моральную травму, потому что случилась за два дня до дня рождения Ценного М. Она отменила заплaнированные торжества, парти не состоялось, и вместо праздника она сидела дома, обливаясь слезами от боли. ЦМ (словами адвоката) просит взыскать денег.
В дело вступает адвокат старушки бабы Фани и задает вопросы Ценному М. Работает ЦМ сиделкой в нашем доме для старушек, и по ее словам, от жуткой боли она пропустила месяц работы. Однако она почему-то не просит суд взыскивать за потерянный доход.
Отвечая адвокату, ЦМ описывает, как она сильно пострадала в аварии, у нее все болит, и ее тошнит и кружится голова. Адвокат заметил, что Ценный М. посещала госпиталь тоже после автоаварии за несколько месяцев до этой, и с такими же точно жалобами. Ценный М., бурча, прошелестела, что от предыдущей аварии она излечена полностью, а болит у нее от удара в этой аварии.
Тогда адвокат спросил, есть ли у Ценного М. фейсбук. ЦМ сказала, что есть, но что уже год она туда не вешает новых постов. Адвокат выкладывает пачку распечаток с интернета, передает ЦМ и спрашивает: "это ваша страница"? "Моя", - отвечает ЦМ (судья встрепенулся на своем насесте). "Это ваше фото?" "Мое", - отвечает Ц.М.
Адвокат разворачивает страничку. "Вот ваше фото, которое вы запостили через два дня после аварии, после посещения эмeрдженси, но до посещения доктора Слона, где вы жаловались на боль 8/10 и невозможность двигаться". На фото из мордокниги неузнаваемая ЦМ, уже в другом парике и обтягивающем трико на немалой заднице, извивается в призывных позах, которые вогнали бы в краску голое африканское племя во время ритуальных плясок плодородия. Там же, ЦМ на высоких каблуках и уже в другой прическе, оголив живот, отклячивает задницу .
Это ваш фотографии? - cпрашивает адвокат. Мои - спокойно шепелявит ЦМ.
Так как же, - вкрадчиво спрашивает адвокат, - вы утверждаете, что не могли двигаться, а на фото вы двигаетесь очень неплохо?
Ни один мускул не дрогнул на коровьем лице прожженой мошенницы. Опустив накладные ресницы и смотря в пол, ЦМ безмятежно сообщила, что это ее фотографии из телефона (снятые когда? - уточнят адвокат?) - снятые не помню когда, я себя фотографирую, а потом ставлю в фейсбук, у меня восемьсот фотографий на телефоне.
Протестую! - вмешивается женщина-адвокат Маёнеза. Этот докумет надо аутентифицировать, неизвестно, что это за фотографии с интернета!
Разрешаю - рявкает судья. Она же сказала - фотографии ее.
Зачем вы поставили эти фотографии на фейсбук? - спрашивает адвокат бабы Фани. "Я хотела дать себе шаут-аут ко дню рождения ( это значит саму себя похвалю и поздравлю)".
Тогда - пристает адокат, - вы запостили под этой фоткой в день рождения через три дня после аварии: " Мне жутко понравился мой день рождения, и народ, который гулял у меня. Я так дико отрывалась, что танцевала и не могла остановиться, у меня был хороший день рождения" (перевод с нецензуроного эбоникса). Вы же дали показания, что вы отменили празднование дня рождения из-за болей и невозможности двигаться?
ЦМ нисколько не смущается, не краснеет и не горячится. С коровьим безразличием ЦМ отвечает на диком эбониксе, что она отменила торжества вне дома, а домой ее пришли поздравить, у них было парти дома, гости и танцевали.
Ваша честь, настоятельно обращается к судье адвокат Фани, - тут ясно написано "я (!) танцевала, что не могла остановится". Я, а не они.
Далее идет допрос старушки бабы Фани, энергичной подтянутой дамы семидесяти пяти лет, в модном шейном платке, с маникюром и кольцами. "Каждое слово", - рявкает судья, проснувшись от спячки, - "мадам переводчик, это очень важно, чтобы каждое слово, думайте, что переводите".
Баба Фаня твердо показывает свое. Машина Маёнеза стояла-стояла и вдруг начала двигаться, когда поехала машина Фани. Столкновение произошло на скорости две мили в час. Сперeди сидела водитель, а на заднем сиденьи - мать Маёнеза и ребенок. Фаня насчет матери Майонеза не могла ошибиться, она живет в том же старушачьем доме. Больше никого в машине не было.
"Узнаете ли вы потерпевшую ?" - "Нет, не узнаю, так как вижу ее впервые в жизни. Нет, в машине ее не было. Удар пришелся по задней двери с водительской стороны. На пассажирской стороне никто не сидел".
Нет, машина Фани не пострадала вообще. Там нет ни царапины. Нет, и Фаня не пострадала, и за помощью не обращалсь, и пассажирка Фани, баба Нина, тоже не пострадала, а ей 87 лет.
Затем адвокат представил показания бабы Нины, полученные у нее на дому в доме для старушек, поскольку ей 87 лет и она в суд прийти не может. (Судья уже не спит и смотрит в оба глаза).
Старушка баба Нина сообщила, что они ехали в магазин, было темно, лежал снег. Удар был незначительный, она его даже не почувствовала. Из машины баба Нина не выходила. Из машины Маёнезов вышли черные женщины - водитель спереди, сзади - пожилая женщина с ребенком. Пожилая женщина имела солидную комплекцию и ушла, ведя за ручку ребенка. Эта женщина визуально знакома бабе Нине, она живет в их доме. Баба Нина травм и повреждений не получила, к врачу не обращалась.
В заключительном слове женщина-адвокат призывает судью назначить ЦМ компенсацию: авария бесспорно была, полицейский и свидетельница (ПМ) показали, что ЦМ была в машине, а увесистые медицинские заключения описывают историю болезни ЦМ, что есть обьективная реальность, задокументированная доктором Слоном.
Адвокат Фани суммирует, что есть сомения, что ЦМ находилась в машине во время аварии, и даже если допустить, что она там находилась, то сидела она не с той стороны, удар был очень слабый, и даже 87 -летняя свидетельница баба Нина ничего не почувствовала. В аварии виновата водитель Парижский Маёнез, а рассказы Ценного Маёнеза о ее травмах явно перувеличены.
Судья, собрав бумаги в стопку, лаконично обьявляет, что он это дело закрывает и решение принимает в пользу ответчицы бабы Фани - по нескольким причинам. Есть сомения в халатности водителя (ПМ), есть большие сомнения по обстоятельствам дела и сомнения в телесных повреждениях.
Не моргнув глазом, Ценный Мянезик удаляется без тени сожаления. Не выгорело здесь - выгорит еще где-нибудь. В следующий раз примажется к чей-то аварии, и там может и повезет. Чем она рискует? Лечением на халяву?
Мы тоже выходим из зала суда. Баба Фаня ликует.
А что же будет со счетами от доктора Слона? Она там на пять тысяч налечилась. Они ее простят? Адвокат говорит, что вряд ли, они пошлют на нее коллекторов. Угу, попробуйте с Маянезика что нибудь собрать, у нее зарплата сиделки на неполный день как ее левая нога захочет, апартамент в черном тараканнике с мамой - и все. Даже машины нет, и права отобрали.
Из зала суда выбегает судебная стенографистка, печатавшая весь пpоцесс, и возбужденно машет руками - ну это вообще! ну вообще! я за вас очень рада, ну и люди бывают! - крутит пальцем у виска и убегает со своим стенографическим чемоданом в цветочек.
Баба Фаня рада, что победила, но ее гложет обида: "дело-то мы выиграли, а страховку мне на десять долларов в месяц уже подняли!"
"Фаня", - говорю я, - "да за такой спектакль разве жалко заплатить десять долларов!"
Фаня смеется и ухoдит вынимать свой телефон из камеры хранения. Вечером мы идем к маме и сталкиваемся в домe для старушек с Парижским Майонезом, которая очень мило со мной здоровается.
Дело об аварии длилось уже более года, и закончилось только что.
Было много народу, выступали Ценный Маёнез (ЦМ), Парижский Маойнез (ПМ), Фаня, адвокаты, полицейский, судья. Судья, крепкий пенсионер, был не в духе. Его вызвали на подмогу в связи с завалом дел в суде. Судья раздражался, останавливал, требовал, чтобы переводчик переводила каждое слово - "слышите? а иначе зачем она здесь? И если вы не yловили, переспрашивайте, мадам переводчик".
Я обычно не переспрашиваю, но тут все как на подбор тарахтели без пауз. Старушка баба Фаня негодующе комментрировала каждое слово, адресуясь ко мне. Судья рявкнул: "не обращайтесь к переводчику, это не ваш адвокат!" Но старушка баба Фаня продолжала бурчать в пространство моего правого уха все два с половиной часа.
Первым делом вызвали свидетельницу, она же водитель, Парижский Майонез, она же Парижская Лиса (так в документах), черная молодушка, худая, собранная, речь ясная, рост метр сорок. Машина Фани выезжала из дома для старушек, машина Маёнеза в него вьезжала. По ее показаниям, две машины столкнулись на скорости примерно две мили в час, когда пытались разьехаться на разделительной медиане. Машина Фани стукнула машину Маёнеза в бок с задней водительской стороны, оставив на ней вмятину.
В машине в момент столкновения, по словам ПМ, находились трое - она сама, сын Парижского Маёнеза и Ценный Майонез. Мгновенно образовался полицейский и велел переместить машины с проезжей части на стоянку дома для старушек, где живет мать Маёнеза. Там полицейский записал показания сторон и отпустил их. Сама ПМ не пострадала. Машина до сих пор не починена, и так сойдет.
Следующим был молодой увалень-полицейский. Он сказал, что за год дает показания примерно о нескольких сотнях аварий. В тот зимний вечер он удачно сидел в машине на парковке школы напротив дома для старушек. Снег уже не шел, но на проезжей части оставались сугробы. Полицейский услышал звук удара машины. Момент удара полицейский не видел.
Полицейский мгновенно оказалася на месте аварии. Повреждения машины были незначительные. Он велел увести машины с улицы на паpковку дома для старушек, где и составил протокол. В столкновении никто не получил видимых травм, на боль не жаловался, амбуланс не вызывал. Полицейский помнит на месте проишествия водителя (ПМ), маленького ребенка и Ценный Маёнез. Кто где сидел? полицейский не обратил внимания. Все вышли из машины своими ногами. С бабой Фаней полицейскому поговорить не удалось, она его не понимала и он ее не понимал.
В общем, не помнит ничего полицейский. Это понятно: прошел уже год. Ночь, снег, мороз, шапки, шарф, все закутаны до ушей. Полицейский белый, а в машине черные, это сказывается на распознавании лиц. К тому черные тетки меняют прическу - и все, другой человек. Полицейский сказал, что узнает Ценный Майонез, а там ее не было, была мать Парижского Маёнеза.
Далее выступает потерпевшая истица Ценный Маёнез, черная молодуха с коровьим лицом, хлопающая накладными ресницами, paзодетая по моде гетто: светлый парик, дутые золотые серьги размером с кружок краковской колбасы, распашонка, рейтузы в обтяжку и модные кроссовки. ЦМ гнусаво бормочет себе под нос много, но тихо, и на таком эбониксе, что даже я иногда теряюсь.
Тихим шеплявым голосом, опустив коровьи глаза, без единой эмоции Маёнез монотонно поведала, как она сидела в машине на переднем сидении рядом с водителем. Машина очень медленно делала поворот, в машину очень медленно врезалась Фаня. Ее, Майонеза, подбросило туда-сюда, она ударила коленку о приборную доску. У нее болит спина, шея, у нее болит колено, ее тошнит.
На следующий день Майонез вышла на работу сиделкой, потом ушла с работы и пошла в нашу больницу в скорую помощь пожаловаться, что у нее болит буквально все, боль 8 из 10. Следующим этапом было посещение клиники хитрого хиропрактора Доктора Слона, к которому ходят
жители нашего города после аварий, это такой конвейр по сговору с адвокатами. Он лечит всех одинаково: прогревание теплым полотенцем, зарядка, растяжка, вправление позвонков.
В результате травмы ЦМ была изгнана с рабочего места по уходу за старушкой, поскольку с такими травмами надо долго лечиться, а клиентка ждать не может. Авария также нанесла Ценному М. огромную моральную травму, потому что случилась за два дня до дня рождения Ценного М. Она отменила заплaнированные торжества, парти не состоялось, и вместо праздника она сидела дома, обливаясь слезами от боли. ЦМ (словами адвоката) просит взыскать денег.
В дело вступает адвокат старушки бабы Фани и задает вопросы Ценному М. Работает ЦМ сиделкой в нашем доме для старушек, и по ее словам, от жуткой боли она пропустила месяц работы. Однако она почему-то не просит суд взыскивать за потерянный доход.
Отвечая адвокату, ЦМ описывает, как она сильно пострадала в аварии, у нее все болит, и ее тошнит и кружится голова. Адвокат заметил, что Ценный М. посещала госпиталь тоже после автоаварии за несколько месяцев до этой, и с такими же точно жалобами. Ценный М., бурча, прошелестела, что от предыдущей аварии она излечена полностью, а болит у нее от удара в этой аварии.
Тогда адвокат спросил, есть ли у Ценного М. фейсбук. ЦМ сказала, что есть, но что уже год она туда не вешает новых постов. Адвокат выкладывает пачку распечаток с интернета, передает ЦМ и спрашивает: "это ваша страница"? "Моя", - отвечает ЦМ (судья встрепенулся на своем насесте). "Это ваше фото?" "Мое", - отвечает Ц.М.
Адвокат разворачивает страничку. "Вот ваше фото, которое вы запостили через два дня после аварии, после посещения эмeрдженси, но до посещения доктора Слона, где вы жаловались на боль 8/10 и невозможность двигаться". На фото из мордокниги неузнаваемая ЦМ, уже в другом парике и обтягивающем трико на немалой заднице, извивается в призывных позах, которые вогнали бы в краску голое африканское племя во время ритуальных плясок плодородия. Там же, ЦМ на высоких каблуках и уже в другой прическе, оголив живот, отклячивает задницу .
Это ваш фотографии? - cпрашивает адвокат. Мои - спокойно шепелявит ЦМ.
Так как же, - вкрадчиво спрашивает адвокат, - вы утверждаете, что не могли двигаться, а на фото вы двигаетесь очень неплохо?
Ни один мускул не дрогнул на коровьем лице прожженой мошенницы. Опустив накладные ресницы и смотря в пол, ЦМ безмятежно сообщила, что это ее фотографии из телефона (снятые когда? - уточнят адвокат?) - снятые не помню когда, я себя фотографирую, а потом ставлю в фейсбук, у меня восемьсот фотографий на телефоне.
Протестую! - вмешивается женщина-адвокат Маёнеза. Этот докумет надо аутентифицировать, неизвестно, что это за фотографии с интернета!
Разрешаю - рявкает судья. Она же сказала - фотографии ее.
Зачем вы поставили эти фотографии на фейсбук? - спрашивает адвокат бабы Фани. "Я хотела дать себе шаут-аут ко дню рождения ( это значит саму себя похвалю и поздравлю)".
Тогда - пристает адокат, - вы запостили под этой фоткой в день рождения через три дня после аварии: " Мне жутко понравился мой день рождения, и народ, который гулял у меня. Я так дико отрывалась, что танцевала и не могла остановиться, у меня был хороший день рождения" (перевод с нецензуроного эбоникса). Вы же дали показания, что вы отменили празднование дня рождения из-за болей и невозможности двигаться?
ЦМ нисколько не смущается, не краснеет и не горячится. С коровьим безразличием ЦМ отвечает на диком эбониксе, что она отменила торжества вне дома, а домой ее пришли поздравить, у них было парти дома, гости и танцевали.
Ваша честь, настоятельно обращается к судье адвокат Фани, - тут ясно написано "я (!) танцевала, что не могла остановится". Я, а не они.
Далее идет допрос старушки бабы Фани, энергичной подтянутой дамы семидесяти пяти лет, в модном шейном платке, с маникюром и кольцами. "Каждое слово", - рявкает судья, проснувшись от спячки, - "мадам переводчик, это очень важно, чтобы каждое слово, думайте, что переводите".
Баба Фаня твердо показывает свое. Машина Маёнеза стояла-стояла и вдруг начала двигаться, когда поехала машина Фани. Столкновение произошло на скорости две мили в час. Сперeди сидела водитель, а на заднем сиденьи - мать Маёнеза и ребенок. Фаня насчет матери Майонеза не могла ошибиться, она живет в том же старушачьем доме. Больше никого в машине не было.
"Узнаете ли вы потерпевшую ?" - "Нет, не узнаю, так как вижу ее впервые в жизни. Нет, в машине ее не было. Удар пришелся по задней двери с водительской стороны. На пассажирской стороне никто не сидел".
Нет, машина Фани не пострадала вообще. Там нет ни царапины. Нет, и Фаня не пострадала, и за помощью не обращалсь, и пассажирка Фани, баба Нина, тоже не пострадала, а ей 87 лет.
Затем адвокат представил показания бабы Нины, полученные у нее на дому в доме для старушек, поскольку ей 87 лет и она в суд прийти не может. (Судья уже не спит и смотрит в оба глаза).
Старушка баба Нина сообщила, что они ехали в магазин, было темно, лежал снег. Удар был незначительный, она его даже не почувствовала. Из машины баба Нина не выходила. Из машины Маёнезов вышли черные женщины - водитель спереди, сзади - пожилая женщина с ребенком. Пожилая женщина имела солидную комплекцию и ушла, ведя за ручку ребенка. Эта женщина визуально знакома бабе Нине, она живет в их доме. Баба Нина травм и повреждений не получила, к врачу не обращалась.
В заключительном слове женщина-адвокат призывает судью назначить ЦМ компенсацию: авария бесспорно была, полицейский и свидетельница (ПМ) показали, что ЦМ была в машине, а увесистые медицинские заключения описывают историю болезни ЦМ, что есть обьективная реальность, задокументированная доктором Слоном.
Адвокат Фани суммирует, что есть сомения, что ЦМ находилась в машине во время аварии, и даже если допустить, что она там находилась, то сидела она не с той стороны, удар был очень слабый, и даже 87 -летняя свидетельница баба Нина ничего не почувствовала. В аварии виновата водитель Парижский Маёнез, а рассказы Ценного Маёнеза о ее травмах явно перувеличены.
Судья, собрав бумаги в стопку, лаконично обьявляет, что он это дело закрывает и решение принимает в пользу ответчицы бабы Фани - по нескольким причинам. Есть сомения в халатности водителя (ПМ), есть большие сомнения по обстоятельствам дела и сомнения в телесных повреждениях.
Не моргнув глазом, Ценный Мянезик удаляется без тени сожаления. Не выгорело здесь - выгорит еще где-нибудь. В следующий раз примажется к чей-то аварии, и там может и повезет. Чем она рискует? Лечением на халяву?
Мы тоже выходим из зала суда. Баба Фаня ликует.
А что же будет со счетами от доктора Слона? Она там на пять тысяч налечилась. Они ее простят? Адвокат говорит, что вряд ли, они пошлют на нее коллекторов. Угу, попробуйте с Маянезика что нибудь собрать, у нее зарплата сиделки на неполный день как ее левая нога захочет, апартамент в черном тараканнике с мамой - и все. Даже машины нет, и права отобрали.
Из зала суда выбегает судебная стенографистка, печатавшая весь пpоцесс, и возбужденно машет руками - ну это вообще! ну вообще! я за вас очень рада, ну и люди бывают! - крутит пальцем у виска и убегает со своим стенографическим чемоданом в цветочек.
Баба Фаня рада, что победила, но ее гложет обида: "дело-то мы выиграли, а страховку мне на десять долларов в месяц уже подняли!"
"Фаня", - говорю я, - "да за такой спектакль разве жалко заплатить десять долларов!"
Фаня смеется и ухoдит вынимать свой телефон из камеры хранения. Вечером мы идем к маме и сталкиваемся в домe для старушек с Парижским Майонезом, которая очень мило со мной здоровается.