Военно-морская сказочка. Ч.12
Неоспоримое превосходство.
5. Матрос первого года службы Седко Жалич. Южное море. Борт крейсера «Неоспоримое превосходство». (окончание)
Седко Жалич стоял столб столбом и смотрел на дракона. Он был красив, этот питомец знаменитых саларских дракоферм Хейлесси. Драконы-огнеры Хейлесси жгли хассийские форты под Ивердленом и аррашских бронезавров в степях северной Реммы. Драконы-истребители Хейлесси сходились в яростных схватках с противником в небе Остров и Арраштана. Но особую славу Хейлесси принесли дальние тяжелые морские огнеры - выводки «Голубая линия» и «Белая линия». Как в теории, то есть по соотношению огневого запаса, брони, скорости и маневренности, так и на практике, а именно по числу потопленных или поврежденных кораблей, морские драконы-огнеры Хейлесси были вне конкуренции.
По голубой чешуе падающего в пике магозверя были нанесена яркой алой краской надпись на саларском, исполненная в причудливой мягко-округлой манере рунного письма. И, тут же, вся сплошь красная совершенно раздетая девица с рогами, перепончатыми крыльями и хвостом. Вид этот был как-то по особенному гармоничен.
Жалич стоял и смотрел на падающую смерть и только шептал в забытьи побелевшими губами: «Матушка, ой мамулечка…» Из под налобной повязки с единственной, как у всех первогодков, руной «Си» (солнечный цикл, служение, устойчивость, скромность), тек пот.
Так бы матросик и погиб тут же, оказавшись прямо на пути концентрированного копья драконьего жара, если бы не то, что иные называют случайностью, а другие - чудом.
Стреломет злато-лейтенант-мага Сулича заклинило, но другие продолжали действовать. Холодный воздух под резкие аккорды пронизывала железная смерть. Атаковавшие крейсер пикировщики хоть и славились своим поистине бульдожьим упорством и привычкой лезть прямо на острия, чтобы добиться успеха, но они не были богами.
Пилот другого дракона - на его голубой чешуе ярко выделялось кровавое сердце - не выдержал. Бестия слишком рано ушла с линии атаки, пытаясь увернуться от несущихся на встречу стрел. А поскольку атаковал она корабль с левого борта, то после разворота невольно оказалась на пути своего более удачливого собрата, пикирующего с кормы. Чтобы избежать столкновения, «Алой дьяволице», как назывался этот почти добившийся успеха магозверь, пришлось круто взять вверх, подставляя брюхо под огонь. Действуй сейчас стреломет Сулича - тут бы ему и конец.
Но нельзя ждать от судьбы слишком много - она этого не любит.
- Левый поворот! - резко командовал Чедич.
Четвертый стреломет не подавал признаков жизни. Стекла мостика запорошило сажей. Елозящие по ним щетки-очистители не справлялись. Ярко и сильно горели спасательные шлюпки на корме.
Салар уже потеряли четырех магозверей - почти полную эскадрилью. Да и судя по времени, у оставшихся выходил запас крови, вылаканной на базе, и огня. Пилоты должны будут скоро повернуть бестий восвояси, если не хотят бессильно рухнуть вместе с ними в холодную серую воду.
Тем временем, выходящий из пике дракон все-таки выдохнул огонь, но это был скорее жест отчаяния. Основная струя бессильно ушла в серое южное небо, на «Неоспоримое совершенство» упали лишь несколько лепестков. Последним подарком судьбы Седко Жаличу они и стали. Один из язычков огня воспламенил шелк ленты. В музыку и рев боя вклинился такой тихий на общем фоне звук горящей ткани и картона. Но именно они-то и вывели моряка из ступора.
Седко Жалич до своих двадцати лет, честно сказать, не то что драконов - он и города-то настоящего не видел. Происходя из семьи потомственных лесовиков, он родился и вырос в чащобах, которыми так славятся центральные острова Метрополии. Их район давал самый крепкий горный вяз и ясень Империи и самых простодушных простофиль для пополнения историй имперского фольклора. Лесовики не обижались. Стоя где-то между собственно человеком и настоящими дикарскими расами, вроде силки, они проводили свои жизни под кронами выращенных ими же лесов и их простодушие не проявлялось только в одной сфере коммерции - торговле древесиной же. Жаличи торговцами не были, а были простыми лесоводами. Но ясень с их посадок являлся гарантией качества.
Когда же Седко, призванный по новому закону, попал во флот, все для него было странным и удивительным. Полгода учебки, сначала на старой базе Флота Островов в Скау, а затем на вспомогательном крейсере «Долгая удача» - так громко именовался старый пассажирский лайнер, вооруженный ныне четырьмя стомиллиметровыми пушечками - сделать из лесовика моряка, конечно, не могли. Максимум, что называется, «стесать кору». Но кое-что в учебке вбили крепко.
Одним из таких уроков было чуть ли не священное отношение к боеприпасам. Боеприпасов было мало. Их берегли и дрожали над каждым залпом, каждым аккордом стреломета. С соседом Жилича по кубрику, молоденьким весельчаком откуда-то с севера, случилось ЧП. По его недосмотру во время учебных стрельб воспламенилась лента стреломета. За порчу императорского имущества бедняге присудили два года каторжных работ. И вот он, матрос первого года службы Седко Жалич, снова слышит проклятый треск горящего шелка.
Вздрогнув всем тело, Жалич развернулся. Горела коробка с оставшейся лентой. Не думая, что он делает, Седко бросился к ней, накрыл телом, прижимая огонь. На помощь ему бежал один из подносчиков. Сверху все так же надрывно кричал злато-лейтенант Сулич, требуя ленты.
Колдовской огонь не унимался. Поняв бесполезность наивных попыток сбить пламя, Седко ногой разворотил коробку и отбросил ее подальше, за борт. Лента горела. Острия стрел хищно блестели в огне. Жалич, поднатужившись, резко рванул. Лучший кадикийский шелк не выдержал, отбросив горящий кусок, матрос кинулся к стреломету.
Все произошло в какие-то мгновения, от взгляда на голубое чудовище и до прыжка на огонь. Но сейчас бежал, прижимая к груди ленту, уже не лесовик Седко Жалич. Бежал моряк Флота Островов. «Стес коры» закончился. Начиналась тонкая работа.
Чтобы разобраться с заевшим приемником и счистить копоть, у Жалича ушло чуть более четверти минуты. Копоть, наверное, попала в глаза - слезы потекли - когда над головой слова раздалась музыка «его» злато-лейтенант-мага. Бывает.
На руках, побывавших в огне и хватавшихся за чистое железо, красными лоскутами сходила кожа.
Оставшиеся драконы предприняли еще одну попытку массированной атаки, но крейсеру повезло и на этот раз. Серьезно пострадал только механизм вертикальной наводки центральной «дарующей» башни главного калибра. Но там, не обращая внимания на все еще падающие с неба последние «лепестки» драконьего огня, уже работала восстановительная команда.
Уцелевшие салар, построившись в изрядно поредевший порядок, ушли на юг. Поднимался ветер.
Злато-капитан-маг Ладислав Чедич, выслушивал на мостике результаты налета. Он был все также невозмутим и ровен. Разве что руки спрятал за спину, держась в несколько уж слишком официальной сейчас позе. Но он ничего не мог поделать - руки затекли, их кололо миллионами игл. Весь бой злато-капитан провел крепко вцепившись во внутреннее ограждение мостика. Он просто забыл о том, что можно разжать пальцы.
Итоги были более радужны, чем можно было ожидать. Крейсер принял на себя всего три полные струи драконьего пламени и около пяти десятков лепестков. Серьезно пострадала только «дарующая» башня ГК. Ремонт обещал затянуться до утра. Кроме этого пикировщикам удалось сжечь спасшлюпки на корме и еще по мелочи. В сущности, «Неоспоримое совершенство» практически не лишился ни капли своей боевой мощи. Четыре тяжелых огнера упокоились на дне Южного моря совершенно напрасно. С точки зрения командования салар, разумеется.
Убитых не было. Ранения разной степени тяжести получили почти тридцать человек, но тяжелых - всего четверо. После доклада своего первого помощника бронз-капитан-мага Скалича, Чедич обратился по трансляции к экипажу. Его голос из установленных повсюду небольших серебряных тарелочек разнесся по кораблю.
Злато-капитан-маг поблагодарил моряков, исполнивших свой долг перед Флотом Островов и Императором. Затем в сопровождении вестового он спустился в лазарет. Вестовой держал в руках длинную плоскую лаковую шкатулку. Подходя к койке, злато-капитан коротко и церемонно благодарил лежащего на ней раненого и, повернувшись к шкатулке в руках вестового, брал из нее колечко. Золотое, серебряное, узкое или широкое. Это зависело от тяжести ранения.
С Жаличем вышла заминка. Его руки, обоженные не только драконьим огнем, но еще и ядовитым железом, напоминали толстые белые валики, так плотно они были замотаны слоями бинтов. Какие тут пальцы. Злато-капитан, поколебавшись, бережно опустил узкое золотое колечко на бинты и совершенно просто улыбнулся онемевшему матросу.
Жалич заворожено рассматривал кольцо, перекатывая его по белизне повязок.
На мостик злато-капитан-маг, командир крейсера внешнего моря второго класса «Неоспоримое превосходство» вернулся задумчивым. И, обращаясь к Адо Скаличу, озвучил мысль, которая уже витала над офицерскими, да и матросскими тоже, головами.
- Они нас ждали, - сказал он. - Драконы салар ждали нас здесь.
Продолжение следует
5. Матрос первого года службы Седко Жалич. Южное море. Борт крейсера «Неоспоримое превосходство». (окончание)
Седко Жалич стоял столб столбом и смотрел на дракона. Он был красив, этот питомец знаменитых саларских дракоферм Хейлесси. Драконы-огнеры Хейлесси жгли хассийские форты под Ивердленом и аррашских бронезавров в степях северной Реммы. Драконы-истребители Хейлесси сходились в яростных схватках с противником в небе Остров и Арраштана. Но особую славу Хейлесси принесли дальние тяжелые морские огнеры - выводки «Голубая линия» и «Белая линия». Как в теории, то есть по соотношению огневого запаса, брони, скорости и маневренности, так и на практике, а именно по числу потопленных или поврежденных кораблей, морские драконы-огнеры Хейлесси были вне конкуренции.
По голубой чешуе падающего в пике магозверя были нанесена яркой алой краской надпись на саларском, исполненная в причудливой мягко-округлой манере рунного письма. И, тут же, вся сплошь красная совершенно раздетая девица с рогами, перепончатыми крыльями и хвостом. Вид этот был как-то по особенному гармоничен.
Жалич стоял и смотрел на падающую смерть и только шептал в забытьи побелевшими губами: «Матушка, ой мамулечка…» Из под налобной повязки с единственной, как у всех первогодков, руной «Си» (солнечный цикл, служение, устойчивость, скромность), тек пот.
Так бы матросик и погиб тут же, оказавшись прямо на пути концентрированного копья драконьего жара, если бы не то, что иные называют случайностью, а другие - чудом.
Стреломет злато-лейтенант-мага Сулича заклинило, но другие продолжали действовать. Холодный воздух под резкие аккорды пронизывала железная смерть. Атаковавшие крейсер пикировщики хоть и славились своим поистине бульдожьим упорством и привычкой лезть прямо на острия, чтобы добиться успеха, но они не были богами.
Пилот другого дракона - на его голубой чешуе ярко выделялось кровавое сердце - не выдержал. Бестия слишком рано ушла с линии атаки, пытаясь увернуться от несущихся на встречу стрел. А поскольку атаковал она корабль с левого борта, то после разворота невольно оказалась на пути своего более удачливого собрата, пикирующего с кормы. Чтобы избежать столкновения, «Алой дьяволице», как назывался этот почти добившийся успеха магозверь, пришлось круто взять вверх, подставляя брюхо под огонь. Действуй сейчас стреломет Сулича - тут бы ему и конец.
Но нельзя ждать от судьбы слишком много - она этого не любит.
- Левый поворот! - резко командовал Чедич.
Четвертый стреломет не подавал признаков жизни. Стекла мостика запорошило сажей. Елозящие по ним щетки-очистители не справлялись. Ярко и сильно горели спасательные шлюпки на корме.
Салар уже потеряли четырех магозверей - почти полную эскадрилью. Да и судя по времени, у оставшихся выходил запас крови, вылаканной на базе, и огня. Пилоты должны будут скоро повернуть бестий восвояси, если не хотят бессильно рухнуть вместе с ними в холодную серую воду.
Тем временем, выходящий из пике дракон все-таки выдохнул огонь, но это был скорее жест отчаяния. Основная струя бессильно ушла в серое южное небо, на «Неоспоримое совершенство» упали лишь несколько лепестков. Последним подарком судьбы Седко Жаличу они и стали. Один из язычков огня воспламенил шелк ленты. В музыку и рев боя вклинился такой тихий на общем фоне звук горящей ткани и картона. Но именно они-то и вывели моряка из ступора.
Седко Жалич до своих двадцати лет, честно сказать, не то что драконов - он и города-то настоящего не видел. Происходя из семьи потомственных лесовиков, он родился и вырос в чащобах, которыми так славятся центральные острова Метрополии. Их район давал самый крепкий горный вяз и ясень Империи и самых простодушных простофиль для пополнения историй имперского фольклора. Лесовики не обижались. Стоя где-то между собственно человеком и настоящими дикарскими расами, вроде силки, они проводили свои жизни под кронами выращенных ими же лесов и их простодушие не проявлялось только в одной сфере коммерции - торговле древесиной же. Жаличи торговцами не были, а были простыми лесоводами. Но ясень с их посадок являлся гарантией качества.
Когда же Седко, призванный по новому закону, попал во флот, все для него было странным и удивительным. Полгода учебки, сначала на старой базе Флота Островов в Скау, а затем на вспомогательном крейсере «Долгая удача» - так громко именовался старый пассажирский лайнер, вооруженный ныне четырьмя стомиллиметровыми пушечками - сделать из лесовика моряка, конечно, не могли. Максимум, что называется, «стесать кору». Но кое-что в учебке вбили крепко.
Одним из таких уроков было чуть ли не священное отношение к боеприпасам. Боеприпасов было мало. Их берегли и дрожали над каждым залпом, каждым аккордом стреломета. С соседом Жилича по кубрику, молоденьким весельчаком откуда-то с севера, случилось ЧП. По его недосмотру во время учебных стрельб воспламенилась лента стреломета. За порчу императорского имущества бедняге присудили два года каторжных работ. И вот он, матрос первого года службы Седко Жалич, снова слышит проклятый треск горящего шелка.
Вздрогнув всем тело, Жалич развернулся. Горела коробка с оставшейся лентой. Не думая, что он делает, Седко бросился к ней, накрыл телом, прижимая огонь. На помощь ему бежал один из подносчиков. Сверху все так же надрывно кричал злато-лейтенант Сулич, требуя ленты.
Колдовской огонь не унимался. Поняв бесполезность наивных попыток сбить пламя, Седко ногой разворотил коробку и отбросил ее подальше, за борт. Лента горела. Острия стрел хищно блестели в огне. Жалич, поднатужившись, резко рванул. Лучший кадикийский шелк не выдержал, отбросив горящий кусок, матрос кинулся к стреломету.
Все произошло в какие-то мгновения, от взгляда на голубое чудовище и до прыжка на огонь. Но сейчас бежал, прижимая к груди ленту, уже не лесовик Седко Жалич. Бежал моряк Флота Островов. «Стес коры» закончился. Начиналась тонкая работа.
Чтобы разобраться с заевшим приемником и счистить копоть, у Жалича ушло чуть более четверти минуты. Копоть, наверное, попала в глаза - слезы потекли - когда над головой слова раздалась музыка «его» злато-лейтенант-мага. Бывает.
На руках, побывавших в огне и хватавшихся за чистое железо, красными лоскутами сходила кожа.
Оставшиеся драконы предприняли еще одну попытку массированной атаки, но крейсеру повезло и на этот раз. Серьезно пострадал только механизм вертикальной наводки центральной «дарующей» башни главного калибра. Но там, не обращая внимания на все еще падающие с неба последние «лепестки» драконьего огня, уже работала восстановительная команда.
Уцелевшие салар, построившись в изрядно поредевший порядок, ушли на юг. Поднимался ветер.
Злато-капитан-маг Ладислав Чедич, выслушивал на мостике результаты налета. Он был все также невозмутим и ровен. Разве что руки спрятал за спину, держась в несколько уж слишком официальной сейчас позе. Но он ничего не мог поделать - руки затекли, их кололо миллионами игл. Весь бой злато-капитан провел крепко вцепившись во внутреннее ограждение мостика. Он просто забыл о том, что можно разжать пальцы.
Итоги были более радужны, чем можно было ожидать. Крейсер принял на себя всего три полные струи драконьего пламени и около пяти десятков лепестков. Серьезно пострадала только «дарующая» башня ГК. Ремонт обещал затянуться до утра. Кроме этого пикировщикам удалось сжечь спасшлюпки на корме и еще по мелочи. В сущности, «Неоспоримое совершенство» практически не лишился ни капли своей боевой мощи. Четыре тяжелых огнера упокоились на дне Южного моря совершенно напрасно. С точки зрения командования салар, разумеется.
Убитых не было. Ранения разной степени тяжести получили почти тридцать человек, но тяжелых - всего четверо. После доклада своего первого помощника бронз-капитан-мага Скалича, Чедич обратился по трансляции к экипажу. Его голос из установленных повсюду небольших серебряных тарелочек разнесся по кораблю.
Злато-капитан-маг поблагодарил моряков, исполнивших свой долг перед Флотом Островов и Императором. Затем в сопровождении вестового он спустился в лазарет. Вестовой держал в руках длинную плоскую лаковую шкатулку. Подходя к койке, злато-капитан коротко и церемонно благодарил лежащего на ней раненого и, повернувшись к шкатулке в руках вестового, брал из нее колечко. Золотое, серебряное, узкое или широкое. Это зависело от тяжести ранения.
С Жаличем вышла заминка. Его руки, обоженные не только драконьим огнем, но еще и ядовитым железом, напоминали толстые белые валики, так плотно они были замотаны слоями бинтов. Какие тут пальцы. Злато-капитан, поколебавшись, бережно опустил узкое золотое колечко на бинты и совершенно просто улыбнулся онемевшему матросу.
Жалич заворожено рассматривал кольцо, перекатывая его по белизне повязок.
На мостик злато-капитан-маг, командир крейсера внешнего моря второго класса «Неоспоримое превосходство» вернулся задумчивым. И, обращаясь к Адо Скаличу, озвучил мысль, которая уже витала над офицерскими, да и матросскими тоже, головами.
- Они нас ждали, - сказал он. - Драконы салар ждали нас здесь.
Продолжение следует