Несколько выводов относительно демократии
После поста о толерантности остается еще добавить кое-что насчет демократии, изначальным смыслом которой также является равноправное сотрудничество, а потому ряд вещей, сказанных о толерантности могут быть повторены и здесь.
1. Прежде всего, присущее человеку стремление к власти фактически противоположно идеальной ситуации предполагаемого равноправия. Соответственно, демократия являет собой лишь единичную возможность вступить в эту борьбу одновременно со всеми (что само по себе нереально), после чего она приходит к самоуничтожению и происходит формирование естественной иерархии (что социализм, как известно, пытался преодолеть через принудительное уравнивание). Поскольку же для высокой степени социального сотрудничества - хотя бы для обслуживания современной техники - необходима именно сложная иерархия, современная, «представительная» демократия давно выродилась в фарс: это не более, чем предписание для денежных мешков выяснять отношения исключительно раз в четыре года и по определенным правилам (голосование по партийным спискам делает это еще более наглядным).
Во избежание же полного самоуничтожения демократия (даже в тех дозах, в каких она сейчас существует), возможна также только как тоталитарная идеология: если открыто антидемократические движения и имеют формальное право участвовать в демократических выборах, все понимают, что в нормальной, нереволюционной ситуации их шансы - не без посторонней помощи - будут достаточно малы. Пресловутый «парадокс лжеца», в одном перестроечном анекдоте звучавший как «насчет плюрализма, товарищи, не может быть двух мнений», имеет силу и для демократии.
2. Будучи же ориентирована на количественный критерий, на практике демократия оказывается равноценна диктату большинства. Поскольку наиболее общий интерес представляют всё те же животные потребности, при отсутствии иной идеологии, основными ценностями становятся чувственное удовольствие и необходимая для его достижения сила (для большей эффективности - технический интеллект). В этом смысле демократия приводит к высшей форме тоталитаризма - установленной уже не человеком, а самой природой (снятие социальных ограничений есть торжество ограничений природных): не случайно пиарщики, понявшие эти механизмы, получили такую власть, какой не владел ни один деспот. Духовные потребности человека становятся актуальны уже во вторую очередь, но и для их удовлетворения большинству вполне хватает примитивной мифологии - фактическим следствием чего является сильнейший удар по высокой культуре, веками формировавшейся в иерархическом обществе.
3. Однако, это еще не значит, что открытый антидемократизм более справедлив. Те, кто прославляет иерархическое общество, мыслят себя в нем, разумеется, на верхних ступенях, что дает им более широкие возможности, нежели при демократии (наоборот, низы такого общества стремятся к уравниванию возможностей; здесь весьма показательно перерождение «Демократического союза» с достижением им желаемых позиций в «Союз правых сил») - поэтому со стороны такая позиция практически неотличима от банальной воли к власти, хотя для других собственный интерес всегда преподносится как всеобщий. К тому же, любой тоталитаризм есть утопичная попытка подстроить бесконечный мир под конечного человека - именно это придает столь уродливые формы и толерантности.
Наконец, решение духовных проблем путем физического насилия вряд ли является выходом - действительно, с точки зрения банального выживания, «фабрика звезд», при всем ее убожестве, все же предпочтительнее «фабрики смерти». Подлинное же спасение заключено отнюдь не в социальной сфере, а в духовной - в субъективном переживании и творчестве. Хотя изолироваться от общества порой весьма проблематично.
1. Прежде всего, присущее человеку стремление к власти фактически противоположно идеальной ситуации предполагаемого равноправия. Соответственно, демократия являет собой лишь единичную возможность вступить в эту борьбу одновременно со всеми (что само по себе нереально), после чего она приходит к самоуничтожению и происходит формирование естественной иерархии (что социализм, как известно, пытался преодолеть через принудительное уравнивание). Поскольку же для высокой степени социального сотрудничества - хотя бы для обслуживания современной техники - необходима именно сложная иерархия, современная, «представительная» демократия давно выродилась в фарс: это не более, чем предписание для денежных мешков выяснять отношения исключительно раз в четыре года и по определенным правилам (голосование по партийным спискам делает это еще более наглядным).
Во избежание же полного самоуничтожения демократия (даже в тех дозах, в каких она сейчас существует), возможна также только как тоталитарная идеология: если открыто антидемократические движения и имеют формальное право участвовать в демократических выборах, все понимают, что в нормальной, нереволюционной ситуации их шансы - не без посторонней помощи - будут достаточно малы. Пресловутый «парадокс лжеца», в одном перестроечном анекдоте звучавший как «насчет плюрализма, товарищи, не может быть двух мнений», имеет силу и для демократии.
2. Будучи же ориентирована на количественный критерий, на практике демократия оказывается равноценна диктату большинства. Поскольку наиболее общий интерес представляют всё те же животные потребности, при отсутствии иной идеологии, основными ценностями становятся чувственное удовольствие и необходимая для его достижения сила (для большей эффективности - технический интеллект). В этом смысле демократия приводит к высшей форме тоталитаризма - установленной уже не человеком, а самой природой (снятие социальных ограничений есть торжество ограничений природных): не случайно пиарщики, понявшие эти механизмы, получили такую власть, какой не владел ни один деспот. Духовные потребности человека становятся актуальны уже во вторую очередь, но и для их удовлетворения большинству вполне хватает примитивной мифологии - фактическим следствием чего является сильнейший удар по высокой культуре, веками формировавшейся в иерархическом обществе.
3. Однако, это еще не значит, что открытый антидемократизм более справедлив. Те, кто прославляет иерархическое общество, мыслят себя в нем, разумеется, на верхних ступенях, что дает им более широкие возможности, нежели при демократии (наоборот, низы такого общества стремятся к уравниванию возможностей; здесь весьма показательно перерождение «Демократического союза» с достижением им желаемых позиций в «Союз правых сил») - поэтому со стороны такая позиция практически неотличима от банальной воли к власти, хотя для других собственный интерес всегда преподносится как всеобщий. К тому же, любой тоталитаризм есть утопичная попытка подстроить бесконечный мир под конечного человека - именно это придает столь уродливые формы и толерантности.
Наконец, решение духовных проблем путем физического насилия вряд ли является выходом - действительно, с точки зрения банального выживания, «фабрика звезд», при всем ее убожестве, все же предпочтительнее «фабрики смерти». Подлинное же спасение заключено отнюдь не в социальной сфере, а в духовной - в субъективном переживании и творчестве. Хотя изолироваться от общества порой весьма проблематично.