Пути свободы Сергея Курехина
Беседовала Мария Нестеренко
16 июня родился Сергей Курехин. Обозреватель Rara Avis узнала у музыкантов, художников, журналистов и философов, почему Капитан до сих пор для нас важен.
В 1981 году лейбл Leo Records выпустил пластинку Сергея Курехина «The ways of freedom». Кажется, именно название этого альбома задало вектор и всей последующей жизни Капитана тоже. Курехин словно демонстрировал возможные способы достижения той самой свободы. Он был композитором, художником, актером, но прежде всего - трикстером, стремившимся вызвать недоумение, удивить, шокировать, хотя бы на секунду вывести зрителя-слушателя из зоны комфорта шаблонных реакций. Трикстеры важны для культуры. Они оживляют ее, не дают превратиться в гранитный монумент. Расшатывая и разрушая существующие рамки, трикстеры показывают путь к пресловутой свободе. Соратник Курехина по многим проектам, Дмитрий Александрович Пригов сказал: «Миссией художника является свобода, образ свободы, тематизированная свобода не в описаниях и толкованиях, но всякий раз в конкретных исторических обстоятельствах, конкретным образом являть имидж художника, инфицировавшего себя свободой со всеми составляющими ее предельности и опасности...» . Курехин выполнил эту миссию.
Прошло 20 лет с момента смерти Капитана, но «Поп-механика», «Ленин-гриб» и другие провокации Курехина по-прежнему вызывают споры, критику и восхищение.
Если честно, для меня разговоры о Курехине - вчерашний день. Мне с его наследием все ясно. Эта эпоха ушла безвозвратно, как ни пытаются некоторые ретивые последователи «Капитана» ее продлить. Ну да, яркая, разносторонняя личность, везде и во всем мог подняться над уровнем общепризнанного ремесленничества, но это еще не профессия. Конечно, он мог бы зарабатывать и как актер кино или театра, и как литератор и так далее и тому подобное. Но - положа руку на сердце - были бы так же интересны его фильмы и литературные заметки, если бы под ними стояла чья-то еще подпись? Как Арнольд Шенберг писал Малеру, когда просил его порекомендовать богатым людям купить его - Шенберга - картины: «Пусть имеют в виду, что вкладывают деньги не в какого-то ремесленника, а в живопись великого композитора!» Отбросим и внемузыкальные составляющие, поскольку - на брендах «Поп-механика», «Ленин-гриб», «Курехин - нацбол» еще можно заработать. Автор музыки к двум запомнившимся фильмам: поп-мистике «Господин оформитель» (из которого нарезал еще не одно музпроизведение - «Воробьиную ораторию») и арт-хаусной «Спальне Бакстера». А кто помнит монументальное «Оно» Сергея Овчарова? Короче, в творческом наследии Курехина особенно интересно то, что в эти бренды не вписывается. Первое: искусство Курехина - не релевантно по отношению к дихотомиям типа «модернизм-постмодернизм», «национальное-геополитическое», в его отношении, скорее, действует принцип супервентности. Курехин был бы человеком «Флюксуса», не самым главным, но достаточно заметным - если не Йоко Оно, то Витаутасом Ландсбергисом (тоже ведь еще и политик, кроме того, что выдающийся музыковед-социолог). Второе: отбросим ремесленничество - амплуа кинокомпозитора уровня Эннио Морриконе или Говарда Шора. Обе фамилии в этом контексте - не случайны: Морриконе - импровизатор ансамбля Nuova Consonanza. Шор - знаток авангардного джаза. Тогда реальный вклад Курехина в музыку - это очень значительная и исключительно элитарная территория, на которой сходятся две (или даже - три, если считать технотронные опыты самостоятельной областью звукового творчества) линии импровизации - новоджазовой - с одной стороны и той, которая еще не имеет своего названия московских «академических» групп - А. Сысоева - В. Горлинского и секстета «Осьминог»).
P.S. Если не видели Курехина, то сначала посмотрите фильм Николая Обуховича «Диалоги», а уж потом - все остальное.
Фотография с сайта joannastingray.com
В середине 80-х, когда отечественное искусство не стыдилось подражать зарубежному, а зачастую просто копировать новинки, информация о которых просачивалась сквозь легко проницаемый «железный занавес», Сергей Курехин был одним из немногих ярких художников, претендовавших на нечто большее.
Уже запись первой сольной пластинки «The Ways of Freedom» вызвала скандал и непонимание в затхлом, сектантском фри-джазовом мире: Курехин позволил себе манипуляции со скоростью записи/воспроизведения магнитофонной ленты. А в мире «фри»-джаза и «свободной» импровизации негласно принято, что звукозапись является только фиксацией концерта или сессии звукозаписи. Так что «Путями свободы» Курехин свободу фри-джаза и свободной импровизации поставил под вопрос, поместил в своего рода кавычки.
Сергей иронично и снисходительно относился к глубоко вторичному ленинградскому традиционному джазу (см. его меткую и очень емкую характеристику - «инвалиды джаза»), и такое же неприятие встречал со стороны джазовой тусовки. Поэтому исходным материалом для его «Поп-механики» стали музыканты ленинградского рок-клуба, к которым Курехин, впрочем, тоже подходил не без иронии, выводя на сцену одновременно по 5 играющих в унисон гитаристов и 6 бас-гитаристов «Аквариума», «Странных игр», «Кино», «Аукцыона» и так далее, а заодно к ним по мановению его легкой руки примыкали - до кучи - кришнаиты с улицы, ансамбли песни и пляски, пионеры-горнисты, клоуны, укротительницы, эстрадные певцы, балерины, художники-нонконформисты, а также кони, ослы, козлы, куры, удавы, обезьяны из зоопарка, модели в купальниках с конкурса красоты...
Сергей создал удивительный микс (наподобие миксов Джона Кейджа) из множества сценических явлений поздне-советской музыкальной культуры, и рассматривать его поп-арт, оставаясь целиком в рамках поп-эстетики, как это делают современные либеральные музыкальные журналисты, - абсолютно провальное дело.
Переменами, произошедшим в стране в 1991 он был разочарован. Ему было скучно и неинтересно, да и просто противно заниматься развлечением праздной буржуазной публики, так же как было скучно и неинтересно заниматься подражанием западной музыке с любыми ее жанрами в 80-х, не желал он встраиваться в нарождающийся российский шоу-бизнес. Поэтому в середине 90-х вместе с А. Дугиным, Э. Лимоновым, Егором Летовым он основал Национал-Большевистскую Партию (ныне запрещенную в РФ - прим. ред.), ставшую первым в стране опытом художественного активизма.
Фотография Виктора Немтинова
Оказалось, что о Курёхине я знаю крайне мало. Из его музыки я с грехом пополам могу вспомнить саундтрек к «Господину оформителю», альбом «Dear John Cage», записанный совместно с Кешаваном Маслаком, и фортепианные импровизации, послужившие основой музыкального оформления к немецкому фильму, название которого я не помню. Еще видел в записи несколько интервью. Плюс к тому - выступление «Поп-механики» на «Музыкальном ринге» в 1987 году. Это выступление я не так давно пересматривал. Запомнилась не музыка, а другое: на упрёки в противоестественном музыкальном экспериментаторстве Курёхин спокойно отвечал: «Нет, мы ничего нового не делаем, этой музыке уже много лет, это практически традиция». Прошло тридцать лет после этого разговора, а уровень претензий к «авангардистам» остался прежним - равно как и «авангардисты» в ответ вынуждены, так или иначе, снова и снова повторять слова Курёхина. Он ушёл, а проблема осталась.
Я не могу сказать, что испытал влияние Курёхина- музыканта; я - «западник» и в большей степени ориентируюсь на зарубежные тенденции в импровизационной музыке. Единственное, пожалуй, то, что мне близок постмодернистский принцип «соединения несоединимого», главенствовавший в «Поп-механике». Но Курёхин-актёр, Курёхин-нарратор для меня интересен - правда, не как путеводная звезда, а как любопытное явление культуры, до сих пор не исследованное и неоценённое по достоинству. Может быть, в какой-то момент отношение к нему изменится - это знать невозможно. Посмотрим.
Мне кажется, что самое важное в Курехине - это его выход за пределы жанра. У него было достаточно упорства и упрямства, чтобы продолжать делать то, что он делал. Это встраивается в ряды «произведений искусства будущего», начиная с Вагнера - искусства синтетического, в том смысле, что оно выходит за пределы эстетического и затрагивает в том числе векторы материализации магического. Я имею в виду последний манифест с Дугиным: магические практики, которые осуществляет искусство, когда оно берет на себя право трансформации, а не отражения действительности, и не воздействия на чувства зрителя - что, собственно определяет область эстетического. При этом мифологизации не происходит, потому что эта трансформация осуществляется не за счет обращения к силам, стоящим за наблюдаемыми явлениями; искусство само воздействует на действительность и ее трансформирует, не нуждаясь для этого в каких бы то ни было внешних санкциях.
Курехин был абсолютно необходим и как бы растворен в куче важных вещей, которые образовывали воздух поздних восьмидесятых и ранних девяностых. Историческая запись «Пятого колеса», обозначившая выход из подполья старой культуры питерского стеба, может быть описана как исчерпывающий конспект ранних романов Пелевина. «Аквариум» с Курехиным и без него - это совершенно разные группы, просто разные весовые категории. «Поп-механику» вообще можно рассматривать как один из символов этого удивительного времени. Надо бы, конечно, упомянуть последнее политическое увлечение Курехина, довольно удивительное, если иметь в виду органолептические характеристики соратников Курехина по НБП, очевидные уже тогда. Но неохота. Бессмысленно рассуждать о том, что было бы дальше, и безумно обидно, что дальше уже не было.
Фотография с сайта joannastingray.com
Невозможно определить ни масштаб, ни форму понимания такого феномена, как Сергей Курехин, в нескольких фразах. Я знаю и знал людей такого масштаба совсем немного - кто-то из них не присутствует в нынешней культуре, кто-то в ней очевиден (Андрей Монастырский, Дмитрий А. Пригов, возможно, Тимур Новиков). Но, будучи изначально человеком не логоцентричным, а музыкальным, Курехин имел возможность взорвать границы стилей, жанров, искусств, поведенческих моделей с той силой, с какой не могли люди словесные и визуальные. Проект синтеза, предложенный Курехиным, подвигал и подвигает меня на разного рода беспомощные проекты, но, главное, именно он заставил задуматься об иллюзорности границ не на уровне теории, а разрушая их. Поэтому моя благодарность Курехину будет вечной, а учеба, возможно, проступит на старости лет.
На мой взгляд, самым важным свойством Курехина было его умение объединять. Он собирал под своим началом самые яркие фигуры того времени, а это очень важно. Курехин, помимо всего прочего, - мощный культуртрегер своего времени. Он каждому находил место, и вел вперед, и его движение - это мощный рывок. Тогда мы еще жили в контексте мировой культуры, и можно было иметь претензию на то, что мы не последняя страна в этом отношении. Курехин делал все немного с таким русским перебором, начиная со сценографии, и заканчивая тем, что для своих перформансов - он собирал лучших людей. Он был по-настоящему умен, интеллектуален, обаятелен, умел располагать к себе - в общем, у него были все качества, необходимые для культурного лидера. Когда Курехин ушел, всем пришлось гораздо сложнее. Художники по природе своей индивидуалисты, но объединяться в единое движение - всегда правильней, потому что так проще занять свое место в культуре. При жизни Курехина его собирательное значение, может быть, было не так очевидно, но вот он ушел, и ты понимаешь, что все держалось только на нем. Под конец его стало сносить в область, которая его и накрыла с головой, я имею в виду его увлечение черной магией. Каждый художник должен пробиваться вглубь. Но заигрывать с тем, чем заигрывал под конец жизни Сергей - опасно, поэтому все так быстро и неожиданно кончилось. Это очевидно. О болезни, которая с ним случилась, почти ничего неизвестно, как будто какие-то неясные силы взяли его. Начинаешь понимать ветхозаветные истории о том, как Бог умеет уничтожать.
Фотография с сайта joannastingray.com
Сергей Курехин - это человек, показавший советским людям путь от модерна к постмодерну, когда под «постмодернизмом» понимается вся наличествующая реальность. Курехин был в этом смысле первооткрывателем, поскольку первым применил инструменты, которыми многие теперь пользуются: до него в России никто не сочетал театр и музыку в таком объеме и в таком виде, почти никто не занимался импровизационными атональными экспериментами (вне джаза), не делал такие хеппенинги. Курехин не только искал новый язык, но еще и популяризировал его, собирая дворцы и стадионы. Он был объединителем питерского рока, и в этом смысле стоял как бы над ним, поскольку группы ленинградского рок-клуба, во многом, являлись подражательными, а Курехин не был подражателем и просто использовал питерских музыкантов для своих целей. Я не считаю его идеологом чего-либо, на мой взгляд, Курехин - эксцентрик чистой воды, скорее, он занимался постидеологией, разрушением существующих канонов. По крайней мере, он с этого начинал.
Что касается заигрываний Курехина с политикой, в то время, когда он вступил в НБП, многие культурные деятели искали новые формы выражения. Так как страна превратилась в большой демократический лагерь, многие хорошие люди пошли к Новым Правым: Сергей Жариков в Москве, Олег Гапонов и Иван Трофимов в Ростове-на-Дону, Егор Летов, Олег Судаков и Роман Неумоев в Сибири и другие, то есть «если все вокруг стали демократами, то я стану фашистом» - логика была такова. Но, это фашизм не политический, а, совершенно, эзотерический, его игровая форма, которая не ставит себе целью добиться власти, а наоборот - максимально дистанцироваться от нее, как источника дискредитации. Головин, Дугин - с них все началось. Никто же тогда не знал, что идеи НБП, станут центрообразущими в будущей путинской России. Увлечение Курехина политикой - в ряду других его увлечений. Курехин в те годы интересовался еще Кроули и Телемой. Он искал новые идеи и формы. Любой художник рано или поздно встает перед выбором: либо двигаться в сторону популяризации и коммерции, либо уйти в противоположную сторону и заниматься элитарным искусством, все больше погружаясь в то, что имеет значение только для его аудитории - узкого круга избранных, понимающих, о чем идет речь. В какой-то момент у Курехина произошел разрыв между тем, что он мог сделать, а сделать он мог абсолютно все, для него не существовало никаких рамок, и тем, что он искал и в России тех лет не находил. Эпоха была такая, что после взрыва многих отбросило волной, а Курехина - дальше всех. Поздний Курехин это уже не искусство, это алхимия, «великое делание». Не перевод модернового содержания в победивший нас постмодернисткий контекст, а поиск философского камня, в котором Дух естественным образом дышит в любых формах материи. К тому же это работа с Ничто. И последствия такой работы не могли не сказаться. В это нельзя поиграть и бросить. Ничто всегда возьмет свое.
В канун 60-летия (июнь 2014) Сергея Курехина неожиданно стало понятно, что гигантское количество его идей, о которых мы не знали или позабыли, стали актуальны именно сегодня. И напоминание о них не просто полезно, но, как мне кажется, жизненно необходимо. В своей книге «Сергей Курехин. Безумная механика русского рока» я исследую питерскую музыкальную субкультуру 70-90-х годов. И Капитан-Курехин был той цементирующей силой, которая в рамках перформансов «Поп-механики» объединяла вокруг себя рокеров, джазменов, авангардистов, некрореалистов и даже психоаналитиков. Музыканты «Поп-механики» азартно играли на открытии художественных выставок, художники с энтузиазмом уничтожали только что нарисованные картины на концертах в рок-клубе... Другими словами, скучно не было никому. Последние лет 10 - 15 такого маяка и маятника, которым в свое время был Курехин, на горизонте, к сожалению, не наблюдается. Наверное, эпоха сейчас нишевая, все забились по своим норкам и сквотам. Дух времени сегодня такой вот странный...