Как я стал корейским коммунистом
Сегодня в Северной Корее 22 апреля. Ну, не совсем так, чтобы 15-го 22-е наступило, всё же находящаяся на Востоке Северная Корея обгоняет Европу на несколько часов, но не дней.
22 апреля, как помнят почти все, кто жил в СССР, и не успел с тех пор затравить мозг консервантами из Макдональдса, это день рождения вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина. А 15 апреля - день рождения его северокорейского аналога Ким Ир Сена, на родине которого это общегосударственный праздник, именующийся Днём Солнца.
Ровно десять лет назад в этот самый день с диктофоном в кармане я шагал в направлении представительства Корейской Народно-Демократической Республики в Амурской области. Не для того вовсе, чтобы выведать секреты чучхе и передать разведданные в "центр", а потому, что бушующий в стране капитализм вынудил в те поры податься в журналистику, в которой ценится способность наковырять что-нибудь такое, о чём рассказать пока ещё мало кто догадался. Однако корейцы, похоже, не поверили в легенду про журналиста, и принимали меня как разведчика, то есть, на уровне посла, кои классически разведчиками и являются.
В просторном помещении для приёмов, у противоположных стен стояли два кожаных дивана, перед каждым из которых был столик с вазами, наполненными фруктовыми диковинами. Со всяческими церемониальными поклонами меня проводили к одному из диванов и предложили сесть. На противоположном диване устроились глава представительства Зо Мен Гон и его переводчик. Тут-то и пришлось мне сделать, так сказать, ход конём: за моей спиной было раскрытое окно, сквозь которое в изобилии проникали уличные шумы, оказывающие отнюдь не благотворное влияние на качество диктофонной записи, потому предложил товарищу корейцу разместиться на одном диване. Было заметно, что Зо Мен Гон, как должностное лицо, с трудом готов допустить такое вопиющее нарушение протокола официального приёма, но как член Трудовой партии Кореи расценивает такое явление как положительное, ибо предложение от представителя капиталистического мира разместиться на одном диване явно свидетельствует о том, что идеи равенства, братства и социализма отнюдь не чужды пришедшему с миром разведчику.
Глава представительства начал свой рассказ о Дне Солнца, о великом корейском руководителе Ким Ир Сене, подарившем народу идею чучхе, благодаря которой все могут быть счастливы даже ещё больше, чем были бы, если бы в СССР наступил-таки коммунизм. Редко когда мне доводилось испытывать ностальгию по СССР в таких объёмах. Зо Мен Гон говорил об общественном устройстве, показывал журналы, повествующие о том, как живёт корейский народ, всё это с многочисленными фотографиями - труженики сельского хозяйства и тяжёлой промышленности, грандиозные мероприятия, счастливые дети на руках партийных деятелей - всё то же самое, что можно было видеть в общественно-политических изданиях Советского Союза, только с корейскими лицами.
В те поры на внутренней стороне лацкана пиджака я носил медальку "Молодой гвардеец XI пятилетки". Разве можно было удержаться от того, чтобы подарить её человеку, строящему социализм и свято верящему в идею чучхе? Подарил. И пояснил значение этого знака отличия. Зо Мен Гон пришёл в замешательство: из дипломатических соображений следовало подарить в ответ что-то равноценное, а три книги и два журнала, которые он успел вручить мне на память о встрече, явно не тянули на что-то стоящее настоящей медальки отличившегося советского труженика. И тогда он сделал нечто невообразимое: сказал по-корейски несколько слов переводчику, отчего тот сначала отразил на своём лице нескрываемое удивление, а потом с почтением посмотрел в мою сторону и удалился. Минуту спустя переводчик вернулся держа в руках значок с изображением Ким Ир Сена - своего рода партбилет. Значок мне торжественно прикололи на лацкан пиджака.
Смысл значка примерно такой же, как у советского пионерского - он говорит о принадлежности носителя к соответствующей социальной группе, и не требует подтверждающего документа. С той, однако, разницей, что пионерский значок можно было купить в любом канцелярском магазине, а корейский партийный значок выдаётся при вступлении в партию как партийный билет, и находятся эти значки под строгим учётом, потому беспартийному добыть его нереально. Оттого не раз доводилось мне слышать вопрос от завидевших на мне значок с сияющим лицом первого Великого Руководителя КНДР: "Ты что, его с мёртвого корейца снял?".
Так и вышло, что в списках Трудовой партии Кореи не состою, но партбилет имею.
UPD: По письменному запросу, поступившему от drumkvadrat, раскопал свои залежи древностей и нашёл партийный значок.
22 апреля, как помнят почти все, кто жил в СССР, и не успел с тех пор затравить мозг консервантами из Макдональдса, это день рождения вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина. А 15 апреля - день рождения его северокорейского аналога Ким Ир Сена, на родине которого это общегосударственный праздник, именующийся Днём Солнца.
Ровно десять лет назад в этот самый день с диктофоном в кармане я шагал в направлении представительства Корейской Народно-Демократической Республики в Амурской области. Не для того вовсе, чтобы выведать секреты чучхе и передать разведданные в "центр", а потому, что бушующий в стране капитализм вынудил в те поры податься в журналистику, в которой ценится способность наковырять что-нибудь такое, о чём рассказать пока ещё мало кто догадался. Однако корейцы, похоже, не поверили в легенду про журналиста, и принимали меня как разведчика, то есть, на уровне посла, кои классически разведчиками и являются.
В просторном помещении для приёмов, у противоположных стен стояли два кожаных дивана, перед каждым из которых был столик с вазами, наполненными фруктовыми диковинами. Со всяческими церемониальными поклонами меня проводили к одному из диванов и предложили сесть. На противоположном диване устроились глава представительства Зо Мен Гон и его переводчик. Тут-то и пришлось мне сделать, так сказать, ход конём: за моей спиной было раскрытое окно, сквозь которое в изобилии проникали уличные шумы, оказывающие отнюдь не благотворное влияние на качество диктофонной записи, потому предложил товарищу корейцу разместиться на одном диване. Было заметно, что Зо Мен Гон, как должностное лицо, с трудом готов допустить такое вопиющее нарушение протокола официального приёма, но как член Трудовой партии Кореи расценивает такое явление как положительное, ибо предложение от представителя капиталистического мира разместиться на одном диване явно свидетельствует о том, что идеи равенства, братства и социализма отнюдь не чужды пришедшему с миром разведчику.
Глава представительства начал свой рассказ о Дне Солнца, о великом корейском руководителе Ким Ир Сене, подарившем народу идею чучхе, благодаря которой все могут быть счастливы даже ещё больше, чем были бы, если бы в СССР наступил-таки коммунизм. Редко когда мне доводилось испытывать ностальгию по СССР в таких объёмах. Зо Мен Гон говорил об общественном устройстве, показывал журналы, повествующие о том, как живёт корейский народ, всё это с многочисленными фотографиями - труженики сельского хозяйства и тяжёлой промышленности, грандиозные мероприятия, счастливые дети на руках партийных деятелей - всё то же самое, что можно было видеть в общественно-политических изданиях Советского Союза, только с корейскими лицами.
В те поры на внутренней стороне лацкана пиджака я носил медальку "Молодой гвардеец XI пятилетки". Разве можно было удержаться от того, чтобы подарить её человеку, строящему социализм и свято верящему в идею чучхе? Подарил. И пояснил значение этого знака отличия. Зо Мен Гон пришёл в замешательство: из дипломатических соображений следовало подарить в ответ что-то равноценное, а три книги и два журнала, которые он успел вручить мне на память о встрече, явно не тянули на что-то стоящее настоящей медальки отличившегося советского труженика. И тогда он сделал нечто невообразимое: сказал по-корейски несколько слов переводчику, отчего тот сначала отразил на своём лице нескрываемое удивление, а потом с почтением посмотрел в мою сторону и удалился. Минуту спустя переводчик вернулся держа в руках значок с изображением Ким Ир Сена - своего рода партбилет. Значок мне торжественно прикололи на лацкан пиджака.
Смысл значка примерно такой же, как у советского пионерского - он говорит о принадлежности носителя к соответствующей социальной группе, и не требует подтверждающего документа. С той, однако, разницей, что пионерский значок можно было купить в любом канцелярском магазине, а корейский партийный значок выдаётся при вступлении в партию как партийный билет, и находятся эти значки под строгим учётом, потому беспартийному добыть его нереально. Оттого не раз доводилось мне слышать вопрос от завидевших на мне значок с сияющим лицом первого Великого Руководителя КНДР: "Ты что, его с мёртвого корейца снял?".
Так и вышло, что в списках Трудовой партии Кореи не состою, но партбилет имею.
UPD: По письменному запросу, поступившему от drumkvadrat, раскопал свои залежи древностей и нашёл партийный значок.