В объективе: субстраты сознания в сгустках материи
Несколько лет назад был по одному делу в детском саду, где в одной из ясельных групп в это время работал фотограф. Переваливающихся с ноги на ногу, озирающихся по сторонам маленьких детей поочерёдно подводили к определённому месту, ставили там или усаживали, в зависимости от того, какую фотографию заказали родители, фотограф жестами и голосом привлекал внимание приведённого, нажимал кнопку фотоаппарата, и ребёнка отводили в сторону, после чего к соответствующему месту приводили другого.
Дети совершенно не понимали, что происходит, но не противились, поскольку пока ещё не знали о том, что можно противиться. Сознание каждого было как пластилин - под воздействием среды оно обретало форму, не зная о том, что может быть и другая форма, и даже не догадываясь, что форму можно определять самостоятельно. Всё же, если быть точным, у них это пока ещё не было сознанием. Эти дети не осознавали - они просто реагировали - взаимодействовали со средой с тем, чтобы постепенно нарабатывать более эффективные схемы взаимодействия. Кто-то из них со временем прочно усвоит эти схемы, а кто-то, осознав их ограниченность, даже возьмётся эти схемы разрушать, ибо таким путём сознание становится свободным, обретая возможность работать вне шаблонов.
А пока они просто поворачивали головы на звук, на движение, шли туда, куда подсказывал подкорректированный средой врождённый ориентировочный рефлекс.
Пара десятков детей - они перемещались по ограниченной территории хаотично как молекулы - кто-то шёл к игрушке, кто-то - к воспитателю, кто-то в пути утрачивал интерес к объекту, вертел головой, выбирал новый объект и шёл к нему. Случалось, они сталкивались, временами падали, поднимались, продолжали движение - иногда в том же направлении, иногда - совсем уже в другом, подчиняясь каким-то своим, как готовым, так и формирующимся, и корректирующимся в процессе алгоритмам - стремясь к позитивным раздражителям и избегая негативных. Так всё просто...
Одна девочка куда-то направлялась, но настала её очередь фотографироваться. Воспитательница приблизилась к ней, протягивая руку. Девочка увидела руку, сработала сформированная дуга сложного неосознанного экстероцептивного рефлекса, но врождённый ориентировочный уже выполнил свою функцию, оттого его можно было задействовать на иные направления. И тогда она одновременно стала, сверяясь со схемами проприоцепции, протягивать руку воспитательнице и поворачивать голову в поисках объекта, который сочетанием размера, формы и цвета вызовет какую-то реакцию.
За созерцанием происходящего у меня сама собой возникла мысль: "Надо же, какая высокоорганизованная материя". Это ощущалось как некое озарение. Не ценностью мысли, которая ничего особенного собою не представляет, а самим ощущением проникновения в глубь метафизики процесса. В том, что выглядело как маленькая девочка, была уже и не совокупность определённым образом структурированных белковых молекул, но ещё и не человек, способный осознавать происходящее и выбирать направление. Это был действительно сложный сгусток пластичной материи, обладающий потрясающим потенциалом самоорганизации.
Теперь могу вспомнить те события, могу передать словами мысль, но поймать вот это ощущение некой квинтэссенции чистой самоорганизации с тех пор более не удавалось никогда.
Дети совершенно не понимали, что происходит, но не противились, поскольку пока ещё не знали о том, что можно противиться. Сознание каждого было как пластилин - под воздействием среды оно обретало форму, не зная о том, что может быть и другая форма, и даже не догадываясь, что форму можно определять самостоятельно. Всё же, если быть точным, у них это пока ещё не было сознанием. Эти дети не осознавали - они просто реагировали - взаимодействовали со средой с тем, чтобы постепенно нарабатывать более эффективные схемы взаимодействия. Кто-то из них со временем прочно усвоит эти схемы, а кто-то, осознав их ограниченность, даже возьмётся эти схемы разрушать, ибо таким путём сознание становится свободным, обретая возможность работать вне шаблонов.
А пока они просто поворачивали головы на звук, на движение, шли туда, куда подсказывал подкорректированный средой врождённый ориентировочный рефлекс.
Пара десятков детей - они перемещались по ограниченной территории хаотично как молекулы - кто-то шёл к игрушке, кто-то - к воспитателю, кто-то в пути утрачивал интерес к объекту, вертел головой, выбирал новый объект и шёл к нему. Случалось, они сталкивались, временами падали, поднимались, продолжали движение - иногда в том же направлении, иногда - совсем уже в другом, подчиняясь каким-то своим, как готовым, так и формирующимся, и корректирующимся в процессе алгоритмам - стремясь к позитивным раздражителям и избегая негативных. Так всё просто...
Одна девочка куда-то направлялась, но настала её очередь фотографироваться. Воспитательница приблизилась к ней, протягивая руку. Девочка увидела руку, сработала сформированная дуга сложного неосознанного экстероцептивного рефлекса, но врождённый ориентировочный уже выполнил свою функцию, оттого его можно было задействовать на иные направления. И тогда она одновременно стала, сверяясь со схемами проприоцепции, протягивать руку воспитательнице и поворачивать голову в поисках объекта, который сочетанием размера, формы и цвета вызовет какую-то реакцию.
За созерцанием происходящего у меня сама собой возникла мысль: "Надо же, какая высокоорганизованная материя". Это ощущалось как некое озарение. Не ценностью мысли, которая ничего особенного собою не представляет, а самим ощущением проникновения в глубь метафизики процесса. В том, что выглядело как маленькая девочка, была уже и не совокупность определённым образом структурированных белковых молекул, но ещё и не человек, способный осознавать происходящее и выбирать направление. Это был действительно сложный сгусток пластичной материи, обладающий потрясающим потенциалом самоорганизации.
Теперь могу вспомнить те события, могу передать словами мысль, но поймать вот это ощущение некой квинтэссенции чистой самоорганизации с тех пор более не удавалось никогда.