Эпохи застоя
Люблю советское кино 70-х - начала 80-х. Оно является для меня окном в эпоху развитого социализма, тот период времени, когда Советский Союз достиг вершины своего развития по качеству жизни. Конечно, процессы, происходившие тогда в политике и экономике страны, предопределили последующий крах Союза, но с точки зрения обывателя этот период времени выглядит очень светлым. Любопытно, что эта эпоха вызывает у меня чувства, похожие на ностальгические, хотя меня тогда еще не было, либо почти не было, и лицезреть это сам я не мог.
Зато мне довелось лицезреть период, который был сразу после. Перестройку. Настолько лицезреть, насколько это в принципе возможно в возрасте 5-10 лет. Во многом система была еще жива, а я видел только одну окружающую действительность, в пределах одного родного города, эта действительность была привычна и не вызывала вопросов. Школьное чтение рассказывало про Ленина, и я знал наизусть советский гимн. Да, я помню, как с волнением вступал в октябрята и - уже с меньшим - в пионеры. Но отношение общества к режиму явно становилось все менее и менее доброжелательным. Практически любой качественный товар был дефицитным. О политиках говорили либо с иронией, либо как о дураках. (Не могу не вспомнить, как наблюдал толпу молодежи студенческого возраста, скандирующую: "Да здравствует диктатор Горбачев!") Слышал разговоры о несостоятельности плановой экономики, а за словом "патриотизм" для меня закрепился негативный оттенок.
Пожалуй, именно то, что советский строй мне довелось видеть в болезненном, предсмертном состоянии, определяет глубокую противоречивость моих чувств по отношению ко всему советскому. Последние достижения советской науки и промышленности, относящиеся ко все тем же 70-м и началу 80-х, зачастую так и не нашли себе достойной перестроечной и постсоветской замены. Я отчетливо помню это по вузовским учебникам. А слушая в университете в 2000-х предмет "новые направления картографии" я изучал "новые" разработки 70-х. С одной стороны, было понятно, что все лучшее создано именно социализмом в пору своего расцвета, с другой стороны, было невероятно грустно осознавать, что расцвет был тупиком.
В самые тревожные годы времен развала Союза и первого Ельцинского президентства я учился в школе. Учеба вместе с факультативами, регламентированная по минутам, делала мою жизнь очень запрограммированной и абстрагированной от всего внешнего. В некотором смысле, операцию по смене идеологии я перенес под наркозом.
Волей-неволей, в 2000-х годах я вижу первую отдаленную аналогию советской эпохи застоя. Более-менее стабильный правящий режим создал относительную предсказуемость политического курса (а заодно и независимость политического курса от народного волеизъявления). Высокие цены на нефть позволили государству заткнуть дыры в бюджете и создать видимость восстановления экономики. Относительная открытость границ и импорт всего - начиная едой и заканчивая информацией - заполнили зияющие пустоты. (Кризис вызвал в обществе некоторое отрезвление, но не то, чтобы сильное и не то, чтобы длительного действия).
Одна причина особенно сильно заставляет меня желать провести эту аналогию. Мой нынешний возраст приблизительно соответствует возрасту моих родителей в ту пору. Время сажать деревья и строить дома. Кстати, моя мама тогда совершенно безэмоционально игнорировала возможность эмиграции в ГДР. Хотя наверняка у нее русскость и советскость вызывали не менее противоречивые чувства.
Последует ли за застоем болезненная перестройка? Понятия не имею. Говорят, будущее прекрасно именно тем, что оно иное, нежели его себе представляешь.
Зато мне довелось лицезреть период, который был сразу после. Перестройку. Настолько лицезреть, насколько это в принципе возможно в возрасте 5-10 лет. Во многом система была еще жива, а я видел только одну окружающую действительность, в пределах одного родного города, эта действительность была привычна и не вызывала вопросов. Школьное чтение рассказывало про Ленина, и я знал наизусть советский гимн. Да, я помню, как с волнением вступал в октябрята и - уже с меньшим - в пионеры. Но отношение общества к режиму явно становилось все менее и менее доброжелательным. Практически любой качественный товар был дефицитным. О политиках говорили либо с иронией, либо как о дураках. (Не могу не вспомнить, как наблюдал толпу молодежи студенческого возраста, скандирующую: "Да здравствует диктатор Горбачев!") Слышал разговоры о несостоятельности плановой экономики, а за словом "патриотизм" для меня закрепился негативный оттенок.
Пожалуй, именно то, что советский строй мне довелось видеть в болезненном, предсмертном состоянии, определяет глубокую противоречивость моих чувств по отношению ко всему советскому. Последние достижения советской науки и промышленности, относящиеся ко все тем же 70-м и началу 80-х, зачастую так и не нашли себе достойной перестроечной и постсоветской замены. Я отчетливо помню это по вузовским учебникам. А слушая в университете в 2000-х предмет "новые направления картографии" я изучал "новые" разработки 70-х. С одной стороны, было понятно, что все лучшее создано именно социализмом в пору своего расцвета, с другой стороны, было невероятно грустно осознавать, что расцвет был тупиком.
В самые тревожные годы времен развала Союза и первого Ельцинского президентства я учился в школе. Учеба вместе с факультативами, регламентированная по минутам, делала мою жизнь очень запрограммированной и абстрагированной от всего внешнего. В некотором смысле, операцию по смене идеологии я перенес под наркозом.
Волей-неволей, в 2000-х годах я вижу первую отдаленную аналогию советской эпохи застоя. Более-менее стабильный правящий режим создал относительную предсказуемость политического курса (а заодно и независимость политического курса от народного волеизъявления). Высокие цены на нефть позволили государству заткнуть дыры в бюджете и создать видимость восстановления экономики. Относительная открытость границ и импорт всего - начиная едой и заканчивая информацией - заполнили зияющие пустоты. (Кризис вызвал в обществе некоторое отрезвление, но не то, чтобы сильное и не то, чтобы длительного действия).
Одна причина особенно сильно заставляет меня желать провести эту аналогию. Мой нынешний возраст приблизительно соответствует возрасту моих родителей в ту пору. Время сажать деревья и строить дома. Кстати, моя мама тогда совершенно безэмоционально игнорировала возможность эмиграции в ГДР. Хотя наверняка у нее русскость и советскость вызывали не менее противоречивые чувства.
Последует ли за застоем болезненная перестройка? Понятия не имею. Говорят, будущее прекрасно именно тем, что оно иное, нежели его себе представляешь.