100 лет Медведева
Довольно странное интервью Медведева европейским СМИ.
Странным образом в официальной стенограмме не перечислены эти самые "европейские СМИ", вопросы задаются без представления, то есть анонимно.
На чьи вопросы отвечает премьер-министр? Непонятно.
Похоже, что это интервью носит экстренный характер и направлено для того, чтобы озвучить главный меесидж странам Евросоюза, в которых, как известно, не все решается "за кулисами", а кое-что зависит от различных настроений в обществе.
Но каков этот мессидж?
Почти половина интервью посвящено Кипрскому (или европейскому) финансовому кризису.
Медведев доводит до "европейских СМИ" три главные мысли.
Первое.
Еще раз, далеко не в первый, Медведев говорит о том, что дополнительный налог на банковские активы в кипрских банках - это мера, которая носит явно экспроприаторский, конфискационный характер, абсолютно беспрецедентна по своей природе.
"Я вообще не могу её ни с чем сравнить, кроме отдельных решений, которые предпринимались в определённый период советскими властями, которые не особенно церемонились с накоплениями населения".
Медведев употребил и еще более сильный термин - "грабеж".
Второе.
Обозначив свое отношение к "изъятию части вкладов", тем не менее, Медведев очень аккуратно подчеркивает, что Кипр - член Евросоюза, и решать проблему Кипра должен в первую очередь, сам Кипр, во вторую - Евросоюз, а уж потом может включаться и Россия. Эту мысль премьер повторил даже дважды разными словами.
Какими будут меры России - ясности премьер не прибавил, хотя упомянул, например, и материальные активы Кипра, которые могли бы пойти в ход при решении проблемы.
Третье.
Очень осторожно, но настойчиво Медведев пытается заронить сомнения в наличие "крминальных" российских активов, хранящихся в кипрских банках.
"Думаю, что слухи о вкладах, которые носят специфический характер и свидетельствуют о серых схемах вывода денег из России, их объёмы всё-таки не столь значительны, как об этом принято говорить..."
Одновременно, Медведев, на словах, подчеркнул, что "мы не просто так начали говорить о необходимости деофшоризации международной жизни", что капиталы, переправленные незаконным путем должны быть найдены и бенефициары понести ответственность.
Очень показательным кажется то, что в остальных вопросах Медведев крайне либерален, даже добр к Евросоюзу, к себе самому, но довольно немилостив к народу России.
Трижды Медведев повторил, что российские компании и физические лица работали с кипрскими банками, потому что это "удобно". Это "удобство" премьер не пояснил, повторяя "как вы сами понимаете", "по известным причинам" и т.д.
То есть, для кого-то Медведев вполне допускает явную связь с иностранным капиталом, и даже объясняет это "удобством". А для кого-то в России такая связь оборачивается ярлыком "иностранный агент", вплоть до поражения в правах.
Но это полбеды.
Отвечая на вопрос о перспективах российской политической системы Медведев выносит свой приговор:
"Если, например, пройдёт 100 лет и будут какие-то проблемы, значит, тогда, наверное, что-то не так происходило эти годы".
Ну что ж, раз он так считает, надо подождать еще 100 лет. Что нам стоит...
Странным образом в официальной стенограмме не перечислены эти самые "европейские СМИ", вопросы задаются без представления, то есть анонимно.
На чьи вопросы отвечает премьер-министр? Непонятно.
Похоже, что это интервью носит экстренный характер и направлено для того, чтобы озвучить главный меесидж странам Евросоюза, в которых, как известно, не все решается "за кулисами", а кое-что зависит от различных настроений в обществе.
Но каков этот мессидж?
Почти половина интервью посвящено Кипрскому (или европейскому) финансовому кризису.
Медведев доводит до "европейских СМИ" три главные мысли.
Первое.
Еще раз, далеко не в первый, Медведев говорит о том, что дополнительный налог на банковские активы в кипрских банках - это мера, которая носит явно экспроприаторский, конфискационный характер, абсолютно беспрецедентна по своей природе.
"Я вообще не могу её ни с чем сравнить, кроме отдельных решений, которые предпринимались в определённый период советскими властями, которые не особенно церемонились с накоплениями населения".
Медведев употребил и еще более сильный термин - "грабеж".
Второе.
Обозначив свое отношение к "изъятию части вкладов", тем не менее, Медведев очень аккуратно подчеркивает, что Кипр - член Евросоюза, и решать проблему Кипра должен в первую очередь, сам Кипр, во вторую - Евросоюз, а уж потом может включаться и Россия. Эту мысль премьер повторил даже дважды разными словами.
Какими будут меры России - ясности премьер не прибавил, хотя упомянул, например, и материальные активы Кипра, которые могли бы пойти в ход при решении проблемы.
Третье.
Очень осторожно, но настойчиво Медведев пытается заронить сомнения в наличие "крминальных" российских активов, хранящихся в кипрских банках.
"Думаю, что слухи о вкладах, которые носят специфический характер и свидетельствуют о серых схемах вывода денег из России, их объёмы всё-таки не столь значительны, как об этом принято говорить..."
Одновременно, Медведев, на словах, подчеркнул, что "мы не просто так начали говорить о необходимости деофшоризации международной жизни", что капиталы, переправленные незаконным путем должны быть найдены и бенефициары понести ответственность.
Очень показательным кажется то, что в остальных вопросах Медведев крайне либерален, даже добр к Евросоюзу, к себе самому, но довольно немилостив к народу России.
Трижды Медведев повторил, что российские компании и физические лица работали с кипрскими банками, потому что это "удобно". Это "удобство" премьер не пояснил, повторяя "как вы сами понимаете", "по известным причинам" и т.д.
То есть, для кого-то Медведев вполне допускает явную связь с иностранным капиталом, и даже объясняет это "удобством". А для кого-то в России такая связь оборачивается ярлыком "иностранный агент", вплоть до поражения в правах.
Но это полбеды.
Отвечая на вопрос о перспективах российской политической системы Медведев выносит свой приговор:
"Если, например, пройдёт 100 лет и будут какие-то проблемы, значит, тогда, наверное, что-то не так происходило эти годы".
Ну что ж, раз он так считает, надо подождать еще 100 лет. Что нам стоит...