Неоевразийство как стратегия преодоления археомодерна
Оригинал взят у ophihidian в Неоевразийство как стратегия преодоления археомодерна
Доклад c конференции «Евразийский проект: евразийская идея вчера, сегодня, завтра» Новосибирск, декабрь 2012 г.
Ведущий идеолог неоевразийства конца ХХ-начала ХХI веков А.Г.Дугин ввёл в научный оборот концепцию «археомодерна», как заболевания, поражающего все вестернизируемые общества. Можно выделить два основных определения археомодерна - парадигмальное и структуралистское.
Парадигмальный подход
В рамках парадигмального подхода, развиваемого Дугиным, парадигма - это то, что предваряет возможность любых онтологических и гносеологических построений, любые «есть» и «знать». Если посмотреть на парадигму со стороны онтологии, то она предстанет как структурирующая реальность, как то, что предопределяет характер проявления, манифестации, оставаясь вне проявления. Со стороны гносеологии парадигму можно охарактеризовать как комплекс предустановок, предопределяющих саму манеру понимания природы реальности. В таком, парадигмальном смысле можно трактовать высказывание Мирча Элиаде о том, что «природа обусловлена культурным образом».
Соответственно, парадигма остаётся не только вне проявления, но и вне познающего сознания - всевластие любит прятаться. Однако Дугин указывает на возможность поставить парадигму в центр осмысления. Это обусловлено двумя моментами. Во-первых, Дугин выдвигает концепцию множественности и антагонизма парадигм. Парадигмы вытесняют одна другую, лишают друг друга статуса актуального порождающего реальность начала, стремятся уничтожить реальности конкурентов (для начала переводя их в зыбкую область фантазмов). Возможность осмысления предоставляют моменты парадигмального сдвига, когда, образно говоря, можно увидеть изнанку драмы бытия. Однако, для наблюдающего, познающего субъекта это будет последним, непередаваемым наблюдением: сама субъектность в этот момент может поменять конфигурацию, точка субъекта может захватить новые области или покинуть старые. Так, в эпоху транс-гуманизма субъектность сдвигается с человеческого существа - мы вряд ли сможем полноценно передать свои прозрения новому человеко-машинному субъекту, распылённому по сети, ризоме. Для ризомы человеческая реальность станет таким же фантазмом, ложным воспоминанием, каким является субъектность Бога для человека Модерна. Во-вторых, возможность осмысления парадигм обусловлена не только их сдвигами. Дугин выделяет невозможную инстанцию, стоящую за пределами парадигм и, возможно, имеющую тонкое и определяющее влияние на процесс их смены - радикального субъекта. С точки зрения радикального субъекта, «заказывающего парадигмальную музыку», открывшаяся нам множественность парадигм предстаёт как метаморфозы одного и того же принципа. Это очень близко к концепции «Судьбы Бытия» (Das Seynsgeschichtliche) Мартина Хайдеггера, согласно которой все перипетии мировой истории, вплоть до эпохи нигилизма - полного забвения бытия, есть последовательное разворачивание послания этого бытия. Близость человеческого субъекта к радикальному субъекту обусловливает возможность всерьёз ставить парадигмальные вопросы. Укоренённость в «реальности» - блокирует такую возможность. Тот, кто поклоняется реальности - обречён на неё.
Дугин выделяет три базовых парадигмы - Традиция, Модерн и Пост-модерн. При этом более-менее в чистом виде их смена может наблюдаться только в Западно-Европейском мире. Остальное человечество волей-неволей захвачено этим процессом в ходе европейской колонизации или отчаянной борьбы против неё (как в случае России). В результате появляются гибридные квази-парадигмальные образования, неспособные более удерживать реальность Традиции и несостоятельные в утверждении реальности Модерна. Появляется околдованная техника, коммунистическое Царство Божие и прочие нескладности. Таким образом, археомодерн - это соучастие в драме столкновения парадигм Традиции и Модерна без концептуальной увязки одного и другого, без ясного понимания их тотального антагонизма, противоречия по всем пунктам.
Структуралистский подход
В рамках структуралистского подхода принято выделять структуру как систему устойчивых взаимосвязей непостоянных, заменяемых элементов. Во многом можно провести параллель между структурой и парадигмой. Если подойти структуралистски к «философам подозрения», то в качестве структуры можно назвать «производственные отношения» (Маркс), «волю к власти» (Ницше) и «работу сновидений» (Фрейд). При этом первые два выступали на стороне структуры. Маркс считал надстройку в виде идеологии - ложным сознанием. Ницше считал религию, культуру, мораль Запада - лживым отрицанием воли к власти. Фрейд же выступил на стороне надстройки, предложив рациональные (т.е. надстроечные) методы «лечения» бессознательного. Протестантский теолог Рудольф Карл Бультман переосмыслил богословское понятие «керигмы», понимая под ней рациональный субстрат, очищенный от предрассудков «структуры», в его оптике - от схоластического католицизма и народных верований. Фактически, это был переворот (с ног на голову) - рациональность, голова, ставилась в основу всего. При этом керигма объявила войну на уничтожение структуре. Западно-европейская керигма «Просвещения» достигла на этом пути максимальных успехов.
А.Г.Дугин предлагает использовать понятие керигмы для описания состояния археомодерна. Археомодерн - это состояние, при котором на традиционную структуру криво инсталлируется чужеродная керигма. При этом она очень жестока (в российской истории это связано, в основном, с модернизационными рывками Петра Первого и раннего Советского Союза), почти так же жестока, как европейская. Но далеко не так эффективна в деле изничтожения структуры: коммунистическая идеология развеялась как сон - и люди, как ни в чём ни бывало, пошли причащаться.
Нигилизм модернизации
Дугин видит определяющим для Модерна не господство техники(1), а наличие Субъекта, т.е. рационального волевого начала - разума, помноженного на волю. Уточним, что речь идёт о Разочарованном Субъекте (в соответствии с терминологией Макса Вебера, говорившего о «расколдованном мире»). Разочарованный Субъект есть одинокий полюс, ничтожная точка, самое остриё человеческого индивида. Это глубоко драматичная фигура, подкидыш, которого никто не нашёл. Нет ни Бога, ни Другого - он единолично противостоит всей прорве объективного мира, включая само человеческое существо, и уравновешивает её. Но как вообще возможно такое неравнозначное онтологическое противостояние? Философия Модерна в конце концов даёт ответ на этот вопрос, утверждая ничтожность обоих полюсов, тотальный нигилизм и, скорее предчувствуя, чем зная - Ничто, пронизывающее бытие и субъекта, и объекта. Однако, прорваться к Ничто изнутри субъект-объектной топики невозможно. Даже русским, втянутым даже не в модернизацию, а в «археомодернизацию», сделать это проблематично. Представляется, что Ничто является парадигмальным базисом онтологии Модерна. Его надёжным укрытием служит гносеология Нового Времени, пресекающая любой выход за пределы дуальной субъект-объектной топики декартовским «систематическим сомнением». Онтология (в нашу эпоху - вопрос бытия Ничто) закрывается (укрывается?) гносеологией, построенной исключительно на рассудочном начале. Не случайно М.Хайдеггер в 1929 году на собрании во Фрейбургском университете поставил вопрос: «Как обстоит дело с этим Ничто? <..> Наука не хочет ничего знать о Ничто». Процесс «укрытия» онтологии описывается как «дезонтологизация». Кантовское сомнение в бытийном статусе субъекта и объекта (которые оказываются «вещами в себе») делает явным этот процесс. Осмысляя дезонтологизацию, следует обратить внимание на возможную согласованную игру онтологии и гносеологии Модерна, направленную на сокрытие своего парадигмального истока. Но что лежит в истоке - сокрытое сокровище или - Ничто?
Западный Анти-Модерн
Христианство и Ислам однозначно распознают в Модерне знаки прихода Антихриста/Даджала. С точки зрения парадигмального анализа можно предположить, что Ничто является парадигмой Модерна, и это и есть Антихрист. Западное общество Модерна есть шаг на пути в Ничто. Растворение в виртуальности постмодерна - возможно, последний шаг. Первым шагом, с точки зрения Православия, было отпадение западного христианства и его поражение в битве с Антихристом.
Традиционалисты критикуют Модерн с позиции «примордиальной Традиции». Показательно название книги Рене Генона «Царство количества и знаки времени».
Ницшеанство считает, что атеизм и рационализм Модерна обнажают фундаментальный кризис человеческого рассудка как такового, кризис субъекта.
Ученик Фрейда К.Г.Юнг, в отличие от своего учителя, «встаёт на сторону» сновидений, стремится двигаться в сторону архетипов, а не удушающего рационального рассудка.
Консервативная революция в Германии является одним из самых насыщенных и драматичных проявлений западного Анти-Модерна.
Современные новые правые по-новому осмысляют свою борьбу с либерализмом в свете того факта, что либерализм оказался единственным наследником Модерна.
На удивление плодотворным оказался симбиоз структурно разнонаправленных течений: фрейдо-марксизм. Вкупе с «новыми левыми» это течение породило Пост-Модерн, каким мы его знаем. Можно предположить, что такая плодотворность не случайна - смесь, смешение - знак эпохи и способ существования в ней.
Евразийский Анти-Археомодерн
При контакте с западноевропейской цивилизацией, евразийство солидарно с перечисленными выше направлениями критики Модерна (за исключением интенций последнего), изучает их и составляет в непротиворечивую систему. Однако внутри Евразийской цивилизации мы имеем контакт не с Модерном, а с Археомодерном. В плоскости парадигмального антагонизма можно выделить следующие подходы к лечению этого заболевания:
1. Осознанная постановка под вопрос парадигмы Модерна. Предел смелости современной российской власти - требовать пересдачи карт в мировой борьбе за ресурсы, после недавно проигранной партии. Мы пересдаём карты в парадигмальной битве;
2. Целенаправленное сопротивление либерализму, как наиболее чистому выражению Модерна;
3. Постмодернистическое вскрытие мифологии Модерна;
4. Применение, развитие, поиск недуальных гносеологических стратегий
В политической плоскости это выражается в следующих инициативах неоевразийства:
• антиевропоцентризм. Здесь неоевразийцы развивают идеи Н. С. Трубецкого, высказанные в книге «Европа и человечество»;
• цивилизационный подход и отстаивание за Россией-Евразией отдельной цивилизации;
• геополитический подход с проведением параллелей между цивилизацией моря и парадигмой Модерна;
• теория многополярного мира;
• четвёртая политическая теория.
На уровне Новой Метафизики (Радикального Субъекта):
1. Ре-теологизация и ре-мифологизация общества. В чём отличие от одноимённых практик национал-социалистов 1930-х в Германии? Дело в том, что они пытались «оседлать тигра» Модерна, возрождая, нет - восстанавливая, эрегируя древние культы. Мы же стоим на руинах не только Традиции, но и Модерна - хоть это не всеми и осознаётся. Возможно, произошла небольшая рассинхронизация и наш субъект, Радикальный Субъект неоевразийства выдвинулся в будущее. Нет, мы не говорим: «умерла, так умерла» - мы бережны к теплящимся уголькам Традиции. Но наш пафос обращён к пост-сакральности. Ницше говорил, что сверхчеловек - победитель Бога и Ничто. Осмелюсь предположить, что Ницше говорил о своей версии постмодерна, о третьей парадигме (и прозрение «вечного возвращения» добавляет мне уверенности). Мы не избегаем сверхчеловеческого подвига Ницше, но это не наш подвиг - он предопределён в рамках (европейского) парадигмального антагонизма. Мы же должны разбить цепи предопределённости, мы должны вернуться из будущего. Мы - и есть предопределённость. Радикальный Субъект - беспризорник в Настоящем, он - остриё Будущего. Наш Герой - сошедший со страниц драмы бытия и отказавшийся в неё возвращаться на унизительных для себя условиях. Открыть невозможную реальность - вот наш подвиг. Подобное настроение перекликается с точкой зрения староверов, утверждающих, что Антихрист уже здесь. Мыслить в Новой Метафизике - это не вернуть всё назад, но утвердить нечто за гранью падения.
2. Поиск русского Логоса и создание своего философского языка. Хватит говорить о корнях - пора говорить корнями.
3. Схождение в русский Хаос, сборка вокруг русского Логоса русского субъекта.
С позиций структуралистского метода мы отстаиваем необходимость сноса импортной керигмы и предоставления возможности работать «русским снам». С другой стороны, с позиций социологии воображения, необходимо включение диурнического регистра воображения. Т.о. предстоит выработать непротиворечивую модель взаимодействия диурна и русских снов.
Илья Коптилин
СЦКИ, Новосибирск
[1] куратор модернизации в российском правительстве Владислав Сурков, напротив, считает, что дело в кондиционере, изобретатель которого «сделал для человечества гораздо больше, чем сто тысяч мудрецов, которые говорили о благе добрых дел».
Версия этого доклада, прочитанная на семинаре в Сибирском Центре Консервативных Исследований:
Доклад c конференции «Евразийский проект: евразийская идея вчера, сегодня, завтра» Новосибирск, декабрь 2012 г.
Ведущий идеолог неоевразийства конца ХХ-начала ХХI веков А.Г.Дугин ввёл в научный оборот концепцию «археомодерна», как заболевания, поражающего все вестернизируемые общества. Можно выделить два основных определения археомодерна - парадигмальное и структуралистское.
Парадигмальный подход
В рамках парадигмального подхода, развиваемого Дугиным, парадигма - это то, что предваряет возможность любых онтологических и гносеологических построений, любые «есть» и «знать». Если посмотреть на парадигму со стороны онтологии, то она предстанет как структурирующая реальность, как то, что предопределяет характер проявления, манифестации, оставаясь вне проявления. Со стороны гносеологии парадигму можно охарактеризовать как комплекс предустановок, предопределяющих саму манеру понимания природы реальности. В таком, парадигмальном смысле можно трактовать высказывание Мирча Элиаде о том, что «природа обусловлена культурным образом».
Соответственно, парадигма остаётся не только вне проявления, но и вне познающего сознания - всевластие любит прятаться. Однако Дугин указывает на возможность поставить парадигму в центр осмысления. Это обусловлено двумя моментами. Во-первых, Дугин выдвигает концепцию множественности и антагонизма парадигм. Парадигмы вытесняют одна другую, лишают друг друга статуса актуального порождающего реальность начала, стремятся уничтожить реальности конкурентов (для начала переводя их в зыбкую область фантазмов). Возможность осмысления предоставляют моменты парадигмального сдвига, когда, образно говоря, можно увидеть изнанку драмы бытия. Однако, для наблюдающего, познающего субъекта это будет последним, непередаваемым наблюдением: сама субъектность в этот момент может поменять конфигурацию, точка субъекта может захватить новые области или покинуть старые. Так, в эпоху транс-гуманизма субъектность сдвигается с человеческого существа - мы вряд ли сможем полноценно передать свои прозрения новому человеко-машинному субъекту, распылённому по сети, ризоме. Для ризомы человеческая реальность станет таким же фантазмом, ложным воспоминанием, каким является субъектность Бога для человека Модерна. Во-вторых, возможность осмысления парадигм обусловлена не только их сдвигами. Дугин выделяет невозможную инстанцию, стоящую за пределами парадигм и, возможно, имеющую тонкое и определяющее влияние на процесс их смены - радикального субъекта. С точки зрения радикального субъекта, «заказывающего парадигмальную музыку», открывшаяся нам множественность парадигм предстаёт как метаморфозы одного и того же принципа. Это очень близко к концепции «Судьбы Бытия» (Das Seynsgeschichtliche) Мартина Хайдеггера, согласно которой все перипетии мировой истории, вплоть до эпохи нигилизма - полного забвения бытия, есть последовательное разворачивание послания этого бытия. Близость человеческого субъекта к радикальному субъекту обусловливает возможность всерьёз ставить парадигмальные вопросы. Укоренённость в «реальности» - блокирует такую возможность. Тот, кто поклоняется реальности - обречён на неё.
Дугин выделяет три базовых парадигмы - Традиция, Модерн и Пост-модерн. При этом более-менее в чистом виде их смена может наблюдаться только в Западно-Европейском мире. Остальное человечество волей-неволей захвачено этим процессом в ходе европейской колонизации или отчаянной борьбы против неё (как в случае России). В результате появляются гибридные квази-парадигмальные образования, неспособные более удерживать реальность Традиции и несостоятельные в утверждении реальности Модерна. Появляется околдованная техника, коммунистическое Царство Божие и прочие нескладности. Таким образом, археомодерн - это соучастие в драме столкновения парадигм Традиции и Модерна без концептуальной увязки одного и другого, без ясного понимания их тотального антагонизма, противоречия по всем пунктам.
Структуралистский подход
В рамках структуралистского подхода принято выделять структуру как систему устойчивых взаимосвязей непостоянных, заменяемых элементов. Во многом можно провести параллель между структурой и парадигмой. Если подойти структуралистски к «философам подозрения», то в качестве структуры можно назвать «производственные отношения» (Маркс), «волю к власти» (Ницше) и «работу сновидений» (Фрейд). При этом первые два выступали на стороне структуры. Маркс считал надстройку в виде идеологии - ложным сознанием. Ницше считал религию, культуру, мораль Запада - лживым отрицанием воли к власти. Фрейд же выступил на стороне надстройки, предложив рациональные (т.е. надстроечные) методы «лечения» бессознательного. Протестантский теолог Рудольф Карл Бультман переосмыслил богословское понятие «керигмы», понимая под ней рациональный субстрат, очищенный от предрассудков «структуры», в его оптике - от схоластического католицизма и народных верований. Фактически, это был переворот (с ног на голову) - рациональность, голова, ставилась в основу всего. При этом керигма объявила войну на уничтожение структуре. Западно-европейская керигма «Просвещения» достигла на этом пути максимальных успехов.
А.Г.Дугин предлагает использовать понятие керигмы для описания состояния археомодерна. Археомодерн - это состояние, при котором на традиционную структуру криво инсталлируется чужеродная керигма. При этом она очень жестока (в российской истории это связано, в основном, с модернизационными рывками Петра Первого и раннего Советского Союза), почти так же жестока, как европейская. Но далеко не так эффективна в деле изничтожения структуры: коммунистическая идеология развеялась как сон - и люди, как ни в чём ни бывало, пошли причащаться.
Нигилизм модернизации
Дугин видит определяющим для Модерна не господство техники(1), а наличие Субъекта, т.е. рационального волевого начала - разума, помноженного на волю. Уточним, что речь идёт о Разочарованном Субъекте (в соответствии с терминологией Макса Вебера, говорившего о «расколдованном мире»). Разочарованный Субъект есть одинокий полюс, ничтожная точка, самое остриё человеческого индивида. Это глубоко драматичная фигура, подкидыш, которого никто не нашёл. Нет ни Бога, ни Другого - он единолично противостоит всей прорве объективного мира, включая само человеческое существо, и уравновешивает её. Но как вообще возможно такое неравнозначное онтологическое противостояние? Философия Модерна в конце концов даёт ответ на этот вопрос, утверждая ничтожность обоих полюсов, тотальный нигилизм и, скорее предчувствуя, чем зная - Ничто, пронизывающее бытие и субъекта, и объекта. Однако, прорваться к Ничто изнутри субъект-объектной топики невозможно. Даже русским, втянутым даже не в модернизацию, а в «археомодернизацию», сделать это проблематично. Представляется, что Ничто является парадигмальным базисом онтологии Модерна. Его надёжным укрытием служит гносеология Нового Времени, пресекающая любой выход за пределы дуальной субъект-объектной топики декартовским «систематическим сомнением». Онтология (в нашу эпоху - вопрос бытия Ничто) закрывается (укрывается?) гносеологией, построенной исключительно на рассудочном начале. Не случайно М.Хайдеггер в 1929 году на собрании во Фрейбургском университете поставил вопрос: «Как обстоит дело с этим Ничто? <..> Наука не хочет ничего знать о Ничто». Процесс «укрытия» онтологии описывается как «дезонтологизация». Кантовское сомнение в бытийном статусе субъекта и объекта (которые оказываются «вещами в себе») делает явным этот процесс. Осмысляя дезонтологизацию, следует обратить внимание на возможную согласованную игру онтологии и гносеологии Модерна, направленную на сокрытие своего парадигмального истока. Но что лежит в истоке - сокрытое сокровище или - Ничто?
Западный Анти-Модерн
Христианство и Ислам однозначно распознают в Модерне знаки прихода Антихриста/Даджала. С точки зрения парадигмального анализа можно предположить, что Ничто является парадигмой Модерна, и это и есть Антихрист. Западное общество Модерна есть шаг на пути в Ничто. Растворение в виртуальности постмодерна - возможно, последний шаг. Первым шагом, с точки зрения Православия, было отпадение западного христианства и его поражение в битве с Антихристом.
Традиционалисты критикуют Модерн с позиции «примордиальной Традиции». Показательно название книги Рене Генона «Царство количества и знаки времени».
Ницшеанство считает, что атеизм и рационализм Модерна обнажают фундаментальный кризис человеческого рассудка как такового, кризис субъекта.
Ученик Фрейда К.Г.Юнг, в отличие от своего учителя, «встаёт на сторону» сновидений, стремится двигаться в сторону архетипов, а не удушающего рационального рассудка.
Консервативная революция в Германии является одним из самых насыщенных и драматичных проявлений западного Анти-Модерна.
Современные новые правые по-новому осмысляют свою борьбу с либерализмом в свете того факта, что либерализм оказался единственным наследником Модерна.
На удивление плодотворным оказался симбиоз структурно разнонаправленных течений: фрейдо-марксизм. Вкупе с «новыми левыми» это течение породило Пост-Модерн, каким мы его знаем. Можно предположить, что такая плодотворность не случайна - смесь, смешение - знак эпохи и способ существования в ней.
Евразийский Анти-Археомодерн
При контакте с западноевропейской цивилизацией, евразийство солидарно с перечисленными выше направлениями критики Модерна (за исключением интенций последнего), изучает их и составляет в непротиворечивую систему. Однако внутри Евразийской цивилизации мы имеем контакт не с Модерном, а с Археомодерном. В плоскости парадигмального антагонизма можно выделить следующие подходы к лечению этого заболевания:
1. Осознанная постановка под вопрос парадигмы Модерна. Предел смелости современной российской власти - требовать пересдачи карт в мировой борьбе за ресурсы, после недавно проигранной партии. Мы пересдаём карты в парадигмальной битве;
2. Целенаправленное сопротивление либерализму, как наиболее чистому выражению Модерна;
3. Постмодернистическое вскрытие мифологии Модерна;
4. Применение, развитие, поиск недуальных гносеологических стратегий
В политической плоскости это выражается в следующих инициативах неоевразийства:
• антиевропоцентризм. Здесь неоевразийцы развивают идеи Н. С. Трубецкого, высказанные в книге «Европа и человечество»;
• цивилизационный подход и отстаивание за Россией-Евразией отдельной цивилизации;
• геополитический подход с проведением параллелей между цивилизацией моря и парадигмой Модерна;
• теория многополярного мира;
• четвёртая политическая теория.
На уровне Новой Метафизики (Радикального Субъекта):
1. Ре-теологизация и ре-мифологизация общества. В чём отличие от одноимённых практик национал-социалистов 1930-х в Германии? Дело в том, что они пытались «оседлать тигра» Модерна, возрождая, нет - восстанавливая, эрегируя древние культы. Мы же стоим на руинах не только Традиции, но и Модерна - хоть это не всеми и осознаётся. Возможно, произошла небольшая рассинхронизация и наш субъект, Радикальный Субъект неоевразийства выдвинулся в будущее. Нет, мы не говорим: «умерла, так умерла» - мы бережны к теплящимся уголькам Традиции. Но наш пафос обращён к пост-сакральности. Ницше говорил, что сверхчеловек - победитель Бога и Ничто. Осмелюсь предположить, что Ницше говорил о своей версии постмодерна, о третьей парадигме (и прозрение «вечного возвращения» добавляет мне уверенности). Мы не избегаем сверхчеловеческого подвига Ницше, но это не наш подвиг - он предопределён в рамках (европейского) парадигмального антагонизма. Мы же должны разбить цепи предопределённости, мы должны вернуться из будущего. Мы - и есть предопределённость. Радикальный Субъект - беспризорник в Настоящем, он - остриё Будущего. Наш Герой - сошедший со страниц драмы бытия и отказавшийся в неё возвращаться на унизительных для себя условиях. Открыть невозможную реальность - вот наш подвиг. Подобное настроение перекликается с точкой зрения староверов, утверждающих, что Антихрист уже здесь. Мыслить в Новой Метафизике - это не вернуть всё назад, но утвердить нечто за гранью падения.
2. Поиск русского Логоса и создание своего философского языка. Хватит говорить о корнях - пора говорить корнями.
3. Схождение в русский Хаос, сборка вокруг русского Логоса русского субъекта.
С позиций структуралистского метода мы отстаиваем необходимость сноса импортной керигмы и предоставления возможности работать «русским снам». С другой стороны, с позиций социологии воображения, необходимо включение диурнического регистра воображения. Т.о. предстоит выработать непротиворечивую модель взаимодействия диурна и русских снов.
Илья Коптилин
СЦКИ, Новосибирск
[1] куратор модернизации в российском правительстве Владислав Сурков, напротив, считает, что дело в кондиционере, изобретатель которого «сделал для человечества гораздо больше, чем сто тысяч мудрецов, которые говорили о благе добрых дел».
Версия этого доклада, прочитанная на семинаре в Сибирском Центре Консервативных Исследований: