"Брак по расчету"
В известном рассказе Сомерсета Моэма "Брак по расчету" - история о встрече и любви двух нерыб.
Я приведу этот короткий рассказ почти полностью, пропустив лишь вводную часть, где рассказчик описывает свое путешествие, в котором он повстречал интересную пару, пожилых мужа и жену, безудержно влюбленных друг в друга.
Эта пара - пример динамического баланса, спустя годы брака.
И хотя героиня описывает алгоритм успеха как "брак по расчету" (= отсутствие завышенных ожиданий + отсутствие любовного слияния + партнерское соглашение) и в этом тоже есть резон, все-таки главное, что оба героя - нерыбы, то есть имеют хорошие границы.
Предлагаю вам прочитать их историю и описать, почему нерыбы.
"Я обратил внимание, что маленький французский губернатор держит в руке
руку своей большой жены, зрелище это было нелепым и в то же время
трогательным.
-- Знаете ли вы, что сегодня годовщина того дня, когда я впервые
встретил свою жену? -- разорвал он внезапно тишину, которая, безусловно,
давила его, потому что он был на редкость словоохотлив.-- Сегодня также
годовщина дня, когда она обещала стать моей женой. Вам это может показаться
странным, но оба эти события произошли в один день.
-- Voyons, mon ami (право же, друг мой - фр.), -- с укоризной сказала
его жена, -- неужели ты собираешься уморить всех этой старой историей? Ты
совершенно невыносим.
Но на крупном, строгом лице ее играла улыбка, а по тону можно было
предположить, что она не прочь послушать эту историю снова.
--- Но им это будет интересно, mon petit chou (моя лапунечка - фр). --
Именно так он всегда обращался к жене, что при ее импозантности и
статуарности, при его малом росте было весьма забавно слышать.-- Разве нет,
monsieur,-- обратился он ко мне.-- Это романтическая история, а разве все мы
не романтичны в душе, особенно в такую прекрасную ночь!
Я уверил губернатора, что мы будем очень рады его послушать, а
бельгийский полковник не упустил случая в очередной раз продемонстрировать
хорошее воспитание.
-- Видите ли, брак наш был браком по расчету в самом чистейшем виде.
-- С'еst vrai (это правда - фр.), -- подтвердила супруга.-- Было бы
глупо это отрицать. Но иногда любовь приходит не до свадьбы, а после нее, и
такая любовь вернее. Она длится дольше.
Я заметил, как губернатор нежно пожал ее руку.
-- Видите ли, я долго служил во флоте, и когда вышел в отставку, мне
было сорок девять лет. Я чувствовал, что полон сил и энергии, и жаждал найти
себе какое-нибудь занятие. Я начал искать, я использовал все имевшиеся у
меня связи. К счастью, у меня был двоюродный брат, который имел кое-какой
вес. В этом заключается одно из преимуществ демократического правления: если
ты обладаешь определенным влиянием и имеешь определенные заслуги, это уже не
пройдет незамеченным и тебе воздается должное.
-- Ты сама скромность, mon pauvre ami (мой бедный друг - фр.), --
сказала она.
И вот однажды меня вызвал к себе министр по делам колоний и предложил
пост губернатора в одной из колоний. Место, куда он собирался меня послать,
находилось довольно далеко, к тому же было на отшибе, но так как всю свою
жизнь я таскался из порта в порт, это обстоятельство меня ничуть не смутило.
Я принял предложение с радостью. Министр велел мне быть готовым к выезду
через месяц. Я ответил, что старому холостяку, у которого за душой нет
ничего, кроме необходимой одежды да книг, много времени на сборы не
потребуется.
-- Comment, mon lieutenant (как, лейтенант - фр.), -- воскликнул он,--
вы холостяк?
-- Да,-- отвечал я.-- И намереваюсь в этом качестве остаться.
-- В таком случае, боюсь, мне придется свое предложение снять. Для
назначения на этот пост вам необходимо иметь супругу.
Это длинная история, но суть ее в том, что мой предшественник,
холостяк, оскандалился из-за того, что у него прямо в резиденции жили
местные девушки, и это вызывало постоянные жалобы наших соотечественников --
колонистов и жен служащих. После этого было решено, что губернатор должен
быть образцом добродетели. Я пытался возражать. Я спорил. Я перечислил свои
заслуги перед страной, говорил о том, насколько полезным может оказаться мой
двоюродный брат на предстоящих выборах. Но все мои доводы не произвели на
министра никакого впечатления. Он был непреклонен.
-- Но что же мне делать? -- воскликнул я в отчаянии.
-- Вы можете жениться,-- посоветовал министр.
-- Mais voyons, monsieur le minister, у меня нет ни одной знакомой
женщины. Я никогда не пользовался у них успехом, и мне сорок девять лет.
Каким же образом я могу найти себе жену?
-- Нет ничего проще. Поместите объявление в газете.
Я был настолько ошарашен, что у меня даже язык отнялся.
-- Обдумайте все как следует,-- сказал на прощание министр.-- Найдете
за месяц жену -- можете ехать, не найдете-- места не получите. Это мое
последнее слово.-- Он чуть улыбнулся, ему ситуация рисовалась вполне
комичной.-- Если надумаете давать объявление в газету, могу порекомендовать
"Фигаро".
Когда я вышел из министерства, сердце мое переполняла великая скорбь. Я
был знаком с местом моего возможного назначения и знал, что оно устроило бы
меня во всех отношениях, климат был вполне сносным, а здание резиденции --
большим и удобным. Перспектива стать губернатором вовсе не была мне
неприятна, а жалованье, учитывая, что, кроме пенсии морского офицера, я не
имел ни гроша, тоже не оказалось бы лишним. И тогда я решился. Я пошел
редакцию "Фигаро", написал объявление и отдал его для публикации. Но могу
сказать вам: когда я шел по Елисейским полям, сердце мое колотилось с таким
неистовством, с каким не колотилось, даже когда мой корабль собирался
вступить в бой.
Губернатор подался чуть вперед и сжал мне рукой колено.
-- Mon cher monsieur (мой дорогой мосье - фр.), в это трудно поверить,
но я получил четыре тысячи триста семьдесят два ответа. Это была настоящая
лавина. Я ожидал получить максимум полдюжины писем, но мне пришлось нанять
кеб, чтобы перевезти всю почту к себе в отель. Комната была буквально
завалена письмами. Четыре тысячи триста семьдесят две женщины выражали
желание разделить мое одиночество и стать губернаторшей. Я был потрясен. Они
были всех возрастов, от семнадцати до семидесяти. Здесь были девицы с
безупречной родословной и прекрасным образованием, здесь были незамужние
женщины, которые в определенный период своей жизни совершили маленькую
ошибку и теперь хотели стабилизировать свое положение; были здесь и вдовы,
мужья которых погибли при самых трагических обстоятельствах; были и вдовы,
чьи дети могли бы стать мне утешением на старости лет. Были блондинки и
брюнетки, высокие и невысокие, полные и худощавые; одни свободно говорили на
пяти языках, другие умели отлично играть на фортепьяно. Одни предлагали мне
любовь, другие жаждали ее получить; третьи могли мне обещать только верную
дружбу, основанную на глубоком уважении; четвертые владели состоянием и
прочими несметными богатствами. Я был подавлен. Я был сбит с толку. В конце
концов, будучи человеком вспыльчивым, я совершенно вышел из себя, стал
топтать ногами все эти письма вместе с фотографиями и кричать, что не женюсь
ни на одной из них. Ведь не было никакой надежды на то, что в течение
оставшегося месяца я смогу встретиться со всеми четырьмя тысячами женщин,
претендующих на мою руку. Я чувствовал, что, если не встречусь с каждой из
них, меня до конца дней будет мучить мысль, что я прошел мимо женщины,
которая предназначалась мне судьбой. Поэтому я решил отказаться от этой
авантюры.
Мне стало жутко в своей комнате, засыпанной смятыми письмами и
фотографиями, и, чтобы немного развеяться, я отправился на бульвар посидеть
в кафе де ля Пе. Через некоторое время появился один мой приятель; заметив
меня, он кивнул мне и улыбнулся. Я попытался ответить ему улыбкой, но на
душе у меня скребли кошки. Я представил, что до конца жизни мне придется
прозябать на скромную пенсию. Мой знакомый остановился, подошел ко мне и сел
рядом.
-- Почему у тебя такой мрачный вид, mon cher (мой друг - фр.)? --
осведомился он.
Я был рад, что нашелся кто-то, кому я могу поведать о своих бедах, и
рассказал ему всю историю. Он хохотал до упаду. Позже мне неоднократно
приходило в голову, что со стороны этот случай должен был выглядеть
достаточно комичным, но, уверяю вас, в тот момент я не видел в нем ничего
смешного. Я так и сказал моему приятелю, причем в довольно резкой форме, и
тогда, стараясь, по возможности, сдержать свое веселье, он спросил меня:
-- Но, дорогой мой, ты в самом деле собрался жениться?
Тут уж я окончательно потерял над собой контроль.
-- Ты безмозглый идиот! -- заявил ему я.-- Если бы я не собирался
жениться, причем жениться немедленно, в течение двух недель, разве стал бы я
три дня подряд сидеть над любовными письмами от женщин, которых никогда и в
глаза не видел?
-- Упокойся и слушай, что я тебе скажу,-- сказал он тогда.-- У меня в
Женеве есть двоюродная сестра. Она швейцарка. У нее совершенно безупречная
репутация, она достаточно молода, старой девой осталась потому, что
последние пятнадцать лет ухаживала за своей больной матушкой, которая
недавно умерла, она очень образованна и вовсе не безобразна.
-- Прямо пример для подражания,-- сказал я.
-- Этого я не утверждаю, но она получила хорошее воспитание и вполне
справится с ролью, которую ты можешь ей предложить.
-- Ты забываешь одну маленькую деталь. Где те доводы, которые заставят
ее бросить друзей, отказаться от привычного образа жизни ради того, чтобы
сопровождать в ссылке сорокадевятилетнего мужчину, которого к тому же никак
не назовешь красавцем?
Monsieur le gouverneur прервал свой монолог и, пожав плечами столь
выразительно, что голова его почти скрылась между ними, повернулся к нам:
-- Я уродлив, и мне об этом прекрасно известно. Бывает уродство,
которое внушает уважение или страх, мой же тип уродства способен вызвать
лишь смех, и этот тип -- самый худший. Когда люди видят меня впервые, они не
содрогаются от ужаса, что в какой-то степени было бы лестно, а просто
начинают смеяться. Вы знаете, когда сегодня утром наш чудесный мистер
Уилкинс показывал мне своих животных, орангутанг Перси, увидев меня,
протянул мне навстречу лапы и, если бы не решетка клетки, прижал бы меня к
груди, как давно пропавшего без вести родного брата. Однажды, когда я гулял
по парижскому зоопарку и вдруг услышал, что сбежала человекообразная
обезьяна, я как можно скорее направился к выходу, боясь, что, ошибочно
приняв меня за беглеца, меня схватят и, не слушая никаких объяснений,
упрячут в обезьяний вольер.
-- Voyons, mon ami (послушай, друг мой - фр.), -- сказала его супруга
своим напевным бархатистым голосом,-- ты совсем зарапортовался. Я не говорю,
что ты Аполлон, в твоем положении это и не требуется, но ты полон
достоинства, умеешь прекрасно держаться в обществе, любая женщина даст тебе
самую лучшую аттестацию.
-- Я продолжу свой рассказ. Итак, когда я с сомнением отнесся к
предложению моего приятеля, он мне сказал:
-- Поступки женщин не поддаются логике. В женитьбе есть нечто такое,
что привлекает их самым удивительным образом. Чем ты, собственно говоря,
рискуешь? В конце концов, когда женщине предлагают руку и сердце, для нее
это комплимент. В худшем случае она откажется.
-- Но я ведь твою двоюродную сестру даже не знаю и не имею понятия, как
с ней познакомиться. Не могу же я просто прийти к ней в дом, спросить ее и,
когда меня проведут в гостиную, объявить: "Voil (ну вот - фр.), я приехал
просить вас выйти за меня замуж". Она примет меня за сумасшедшего и станет
звать на помощь. Кроме того, я человек крайне застенчивый и на такой шаг в
жизни не решусь.
-- Я научу тебя, как поступить,-- сказал мой приятель.-- Поезжай в
Женеву и повези ей от меня коробку шоколада. Она будет рада новостям обо мне
и примет тебя с удовольствием. Ты можешь с ней немного поболтать, и если она
тебе не понравится, ты просто распрощаешься и уйдешь, и все останется на
своих местах. Если же, напротив, она тебе понравится, мы займемся этим
вопросом серьезно, и ты сделаешь ей официальное предложение.
Я был в отчаянии. Казалось, другого выхода у меня не было. Не теряя
времени, мы пошли в магазин, купили огромную коробку шоколада, и вечером
того же дня я поездом выехал в Женеву. Прибыв туда, я тотчас послал ей
письмо, извещая, что у меня находится подарок для нее от ее двоюродного
брата и я с большим удовольствием передал бы этот подарок лично. Через час
пришел ответ, в котором она сообщала, что будет рада принять меня в четыре
часа дня. Все оставшееся время я провел перед зеркалом, я семнадцать раз
завязывал и снова развязывал галстук. Ровно в четыре часа я появился на
пороге ее дома, и меня сразу провели в гостиную. Она меня ждала. Ее
двоюродный брат сказал, что она не безобразна. Представьте, как я изумился,
увидев молодую женщину, enfin (по крайней мере - фр.) женщину еще молодую, с
благородной осанкой, величавую, как Юнона, красивую, как Венера, во взгляде
которой светился ум Минервы.
-- Ты совсем утратил чувство меры,-- поморщилась его супруга.-- Но всем
уже и так ясно, что тебя здорово заносит.
-- Клянусь вам, я не преувеличиваю. Я был так поражен, что чуть не
выронил коробку с шоколадом. Но я тут же сказал себе: "La garde meurt mais
ne se rend pas" (Гвардия умирает, но не сдается - фр.). Я передал ей коробку
конфет и рассказал о ее двоюродном брате. Я нашел ее очень общительной. Так
мы проговорили четверть часа, после чего я приказал себе: "Вперед". И тогда
я сказал ей:
-- Mademoiselle, я должен признаться, что прибыл сюда не только для
того, чтобы передать вам коробку шоколада.
Улыбнувшись, она ответила, что у меня, вполне естественно, были более
серьезные причины для приезда в Женеву.
-- Я приехал сюда, чтобы просить вашей руки.
Она вздрогнула.
-- Но, monsieur, вы сошли с ума,-- сказала она.
-- Умоляю вас не отвечать, прежде чем вы не выслушаете факты, --
прервал ее я и, не дав ей произнести ни слова, выложил все, как было, от
начала до конца.
Я рассказал ей об объявлении в "Фигаро", и она смеялась так, что по
щекам ее текли слезы. Потом я повторил свое предложение.
-- Вы это серьезно? -- спросила она.
-- Как никогда в жизни серьезно.
-- Глупо отрицать, что ваше предложение является для меня
неожиданностью. О замужестве я и не помышляла, возраст у меня уже не тот, но
тем не менее ваше предложение не из тех, которые женщины отвергают не
задумываясь. Оно мне льстит. Мне нужно на размышление несколько дней.
-- Mademoiselle, я в полном отчаянии,-- воскликнул я, -- но у меня
абсолютно нет времени! Если вы не согласитесь выйти за меня замуж, мне
придется вернуться в Париж и снова усесться за чтение, ибо тысячи полторы
писем еще требуют моего внимания.
--- Но, помилуйте, совершенно ясно, что я не могу вам дать ответ
немедленно! Четверть часа тому назад я даже не подозревала о вашем
существовании. Я должна посоветоваться с друзьями и родственниками.
-- Да какое они к этому имеют отношение? Вы взрослый, самостоятельный
человек. Дело очень срочное. Ждать я не могу. Я вам обо всем рассказал. Вы
умная женщина. Разве может длительное размышление повлиять на решение,
принятое под влиянием момента?
-- Я надеюсь, вы не требуете от меня ответа сию же минуту? Это уж
слишком.
-- Именно об этом я и прошу. Мой поезд отправляется в Париж через два
часа.
Она задумчиво посмотрела на меня.
-- Вы сумасшедший, это совершенно ясно. Вас нужно посадить под замок
для вашей собственной безопасности и для безопасности окружающих.
-- Так какой же будет ответ? -- не отступал я. -- Да или нет?
Она пожала плечами.
-- Mon Deui (Господи - фр.) -- Минуту она молчала, а я сгорал от
нетерпения, мучительно ожидая ответа. -- Да.
Губернатор простер руку в сторону жены:
-- И вот вам моя жена. Через неделю мы вступили в брак, и я стал
губернатором колонии. Я взял в жены настоящее сокровище, уважаемые господа,
женщину с прекрасным характером, какой встретишь у одной из тысячи, человека
с мужским умом и женским сердцем, восхитительную женщину.
-- Но, mon ami, попридержи хоть чуточку свой язык, -- урезонивающее
произнесла его супруга. -- Теперь ты не только себя, но и меня выставляешь
на посмешище.
Он повернулся к бельгийскому полковнику:
-- Вы, кажется, холостяк, полковник? Если это так я самым решительным
образом рекомендую вам отправиться в Женеву. Там настоящий цветник (он
сказал: "une pepinire") очаровательных молодых девушек. Такую жену, как
там, вы не найдете нигде. Кроме того, Женева -- чудесный город. Не теряйте
времени, полковник, езжайте туда, я дам вам адрес племянницы моей супруги.
Черту под рассказом подвела она:
-- Дело в том, что при браке по расчету вы не рассчитываете на многое,
поэтому вряд ли будете сильно разочарованы. И поскольку вы не предъявляете
друг к другу повышенных требований, причин для злости и раздражения нет. Вы
и не ищете в другом совершенства, поэтому к недостаткам друг друга
относитесь терпимо. Страсть, конечно, прекрасная вещь, но она не является
надежной основой для брака. Видите ли, двое могут быть счастливы в браке
лишь тогда, когда они в состоянии уважать друг друга, когда они занимают
одинаковое положение в обществе, когда у них есть общие интересы. В этом
случае, если оба они порядочные люди, если готовы не только брать, но и
давать, если готовы жить не только для себя, но и для другого, их союз может
оказаться таким же счастливым, как наш. -- Она сделала паузу. -- Но, кроме
всего прочего, мой муж -- в высшей степени достойный человек".
Я приведу этот короткий рассказ почти полностью, пропустив лишь вводную часть, где рассказчик описывает свое путешествие, в котором он повстречал интересную пару, пожилых мужа и жену, безудержно влюбленных друг в друга.
Эта пара - пример динамического баланса, спустя годы брака.
И хотя героиня описывает алгоритм успеха как "брак по расчету" (= отсутствие завышенных ожиданий + отсутствие любовного слияния + партнерское соглашение) и в этом тоже есть резон, все-таки главное, что оба героя - нерыбы, то есть имеют хорошие границы.
Предлагаю вам прочитать их историю и описать, почему нерыбы.
"Я обратил внимание, что маленький французский губернатор держит в руке
руку своей большой жены, зрелище это было нелепым и в то же время
трогательным.
-- Знаете ли вы, что сегодня годовщина того дня, когда я впервые
встретил свою жену? -- разорвал он внезапно тишину, которая, безусловно,
давила его, потому что он был на редкость словоохотлив.-- Сегодня также
годовщина дня, когда она обещала стать моей женой. Вам это может показаться
странным, но оба эти события произошли в один день.
-- Voyons, mon ami (право же, друг мой - фр.), -- с укоризной сказала
его жена, -- неужели ты собираешься уморить всех этой старой историей? Ты
совершенно невыносим.
Но на крупном, строгом лице ее играла улыбка, а по тону можно было
предположить, что она не прочь послушать эту историю снова.
--- Но им это будет интересно, mon petit chou (моя лапунечка - фр). --
Именно так он всегда обращался к жене, что при ее импозантности и
статуарности, при его малом росте было весьма забавно слышать.-- Разве нет,
monsieur,-- обратился он ко мне.-- Это романтическая история, а разве все мы
не романтичны в душе, особенно в такую прекрасную ночь!
Я уверил губернатора, что мы будем очень рады его послушать, а
бельгийский полковник не упустил случая в очередной раз продемонстрировать
хорошее воспитание.
-- Видите ли, брак наш был браком по расчету в самом чистейшем виде.
-- С'еst vrai (это правда - фр.), -- подтвердила супруга.-- Было бы
глупо это отрицать. Но иногда любовь приходит не до свадьбы, а после нее, и
такая любовь вернее. Она длится дольше.
Я заметил, как губернатор нежно пожал ее руку.
-- Видите ли, я долго служил во флоте, и когда вышел в отставку, мне
было сорок девять лет. Я чувствовал, что полон сил и энергии, и жаждал найти
себе какое-нибудь занятие. Я начал искать, я использовал все имевшиеся у
меня связи. К счастью, у меня был двоюродный брат, который имел кое-какой
вес. В этом заключается одно из преимуществ демократического правления: если
ты обладаешь определенным влиянием и имеешь определенные заслуги, это уже не
пройдет незамеченным и тебе воздается должное.
-- Ты сама скромность, mon pauvre ami (мой бедный друг - фр.), --
сказала она.
И вот однажды меня вызвал к себе министр по делам колоний и предложил
пост губернатора в одной из колоний. Место, куда он собирался меня послать,
находилось довольно далеко, к тому же было на отшибе, но так как всю свою
жизнь я таскался из порта в порт, это обстоятельство меня ничуть не смутило.
Я принял предложение с радостью. Министр велел мне быть готовым к выезду
через месяц. Я ответил, что старому холостяку, у которого за душой нет
ничего, кроме необходимой одежды да книг, много времени на сборы не
потребуется.
-- Comment, mon lieutenant (как, лейтенант - фр.), -- воскликнул он,--
вы холостяк?
-- Да,-- отвечал я.-- И намереваюсь в этом качестве остаться.
-- В таком случае, боюсь, мне придется свое предложение снять. Для
назначения на этот пост вам необходимо иметь супругу.
Это длинная история, но суть ее в том, что мой предшественник,
холостяк, оскандалился из-за того, что у него прямо в резиденции жили
местные девушки, и это вызывало постоянные жалобы наших соотечественников --
колонистов и жен служащих. После этого было решено, что губернатор должен
быть образцом добродетели. Я пытался возражать. Я спорил. Я перечислил свои
заслуги перед страной, говорил о том, насколько полезным может оказаться мой
двоюродный брат на предстоящих выборах. Но все мои доводы не произвели на
министра никакого впечатления. Он был непреклонен.
-- Но что же мне делать? -- воскликнул я в отчаянии.
-- Вы можете жениться,-- посоветовал министр.
-- Mais voyons, monsieur le minister, у меня нет ни одной знакомой
женщины. Я никогда не пользовался у них успехом, и мне сорок девять лет.
Каким же образом я могу найти себе жену?
-- Нет ничего проще. Поместите объявление в газете.
Я был настолько ошарашен, что у меня даже язык отнялся.
-- Обдумайте все как следует,-- сказал на прощание министр.-- Найдете
за месяц жену -- можете ехать, не найдете-- места не получите. Это мое
последнее слово.-- Он чуть улыбнулся, ему ситуация рисовалась вполне
комичной.-- Если надумаете давать объявление в газету, могу порекомендовать
"Фигаро".
Когда я вышел из министерства, сердце мое переполняла великая скорбь. Я
был знаком с местом моего возможного назначения и знал, что оно устроило бы
меня во всех отношениях, климат был вполне сносным, а здание резиденции --
большим и удобным. Перспектива стать губернатором вовсе не была мне
неприятна, а жалованье, учитывая, что, кроме пенсии морского офицера, я не
имел ни гроша, тоже не оказалось бы лишним. И тогда я решился. Я пошел
редакцию "Фигаро", написал объявление и отдал его для публикации. Но могу
сказать вам: когда я шел по Елисейским полям, сердце мое колотилось с таким
неистовством, с каким не колотилось, даже когда мой корабль собирался
вступить в бой.
Губернатор подался чуть вперед и сжал мне рукой колено.
-- Mon cher monsieur (мой дорогой мосье - фр.), в это трудно поверить,
но я получил четыре тысячи триста семьдесят два ответа. Это была настоящая
лавина. Я ожидал получить максимум полдюжины писем, но мне пришлось нанять
кеб, чтобы перевезти всю почту к себе в отель. Комната была буквально
завалена письмами. Четыре тысячи триста семьдесят две женщины выражали
желание разделить мое одиночество и стать губернаторшей. Я был потрясен. Они
были всех возрастов, от семнадцати до семидесяти. Здесь были девицы с
безупречной родословной и прекрасным образованием, здесь были незамужние
женщины, которые в определенный период своей жизни совершили маленькую
ошибку и теперь хотели стабилизировать свое положение; были здесь и вдовы,
мужья которых погибли при самых трагических обстоятельствах; были и вдовы,
чьи дети могли бы стать мне утешением на старости лет. Были блондинки и
брюнетки, высокие и невысокие, полные и худощавые; одни свободно говорили на
пяти языках, другие умели отлично играть на фортепьяно. Одни предлагали мне
любовь, другие жаждали ее получить; третьи могли мне обещать только верную
дружбу, основанную на глубоком уважении; четвертые владели состоянием и
прочими несметными богатствами. Я был подавлен. Я был сбит с толку. В конце
концов, будучи человеком вспыльчивым, я совершенно вышел из себя, стал
топтать ногами все эти письма вместе с фотографиями и кричать, что не женюсь
ни на одной из них. Ведь не было никакой надежды на то, что в течение
оставшегося месяца я смогу встретиться со всеми четырьмя тысячами женщин,
претендующих на мою руку. Я чувствовал, что, если не встречусь с каждой из
них, меня до конца дней будет мучить мысль, что я прошел мимо женщины,
которая предназначалась мне судьбой. Поэтому я решил отказаться от этой
авантюры.
Мне стало жутко в своей комнате, засыпанной смятыми письмами и
фотографиями, и, чтобы немного развеяться, я отправился на бульвар посидеть
в кафе де ля Пе. Через некоторое время появился один мой приятель; заметив
меня, он кивнул мне и улыбнулся. Я попытался ответить ему улыбкой, но на
душе у меня скребли кошки. Я представил, что до конца жизни мне придется
прозябать на скромную пенсию. Мой знакомый остановился, подошел ко мне и сел
рядом.
-- Почему у тебя такой мрачный вид, mon cher (мой друг - фр.)? --
осведомился он.
Я был рад, что нашелся кто-то, кому я могу поведать о своих бедах, и
рассказал ему всю историю. Он хохотал до упаду. Позже мне неоднократно
приходило в голову, что со стороны этот случай должен был выглядеть
достаточно комичным, но, уверяю вас, в тот момент я не видел в нем ничего
смешного. Я так и сказал моему приятелю, причем в довольно резкой форме, и
тогда, стараясь, по возможности, сдержать свое веселье, он спросил меня:
-- Но, дорогой мой, ты в самом деле собрался жениться?
Тут уж я окончательно потерял над собой контроль.
-- Ты безмозглый идиот! -- заявил ему я.-- Если бы я не собирался
жениться, причем жениться немедленно, в течение двух недель, разве стал бы я
три дня подряд сидеть над любовными письмами от женщин, которых никогда и в
глаза не видел?
-- Упокойся и слушай, что я тебе скажу,-- сказал он тогда.-- У меня в
Женеве есть двоюродная сестра. Она швейцарка. У нее совершенно безупречная
репутация, она достаточно молода, старой девой осталась потому, что
последние пятнадцать лет ухаживала за своей больной матушкой, которая
недавно умерла, она очень образованна и вовсе не безобразна.
-- Прямо пример для подражания,-- сказал я.
-- Этого я не утверждаю, но она получила хорошее воспитание и вполне
справится с ролью, которую ты можешь ей предложить.
-- Ты забываешь одну маленькую деталь. Где те доводы, которые заставят
ее бросить друзей, отказаться от привычного образа жизни ради того, чтобы
сопровождать в ссылке сорокадевятилетнего мужчину, которого к тому же никак
не назовешь красавцем?
Monsieur le gouverneur прервал свой монолог и, пожав плечами столь
выразительно, что голова его почти скрылась между ними, повернулся к нам:
-- Я уродлив, и мне об этом прекрасно известно. Бывает уродство,
которое внушает уважение или страх, мой же тип уродства способен вызвать
лишь смех, и этот тип -- самый худший. Когда люди видят меня впервые, они не
содрогаются от ужаса, что в какой-то степени было бы лестно, а просто
начинают смеяться. Вы знаете, когда сегодня утром наш чудесный мистер
Уилкинс показывал мне своих животных, орангутанг Перси, увидев меня,
протянул мне навстречу лапы и, если бы не решетка клетки, прижал бы меня к
груди, как давно пропавшего без вести родного брата. Однажды, когда я гулял
по парижскому зоопарку и вдруг услышал, что сбежала человекообразная
обезьяна, я как можно скорее направился к выходу, боясь, что, ошибочно
приняв меня за беглеца, меня схватят и, не слушая никаких объяснений,
упрячут в обезьяний вольер.
-- Voyons, mon ami (послушай, друг мой - фр.), -- сказала его супруга
своим напевным бархатистым голосом,-- ты совсем зарапортовался. Я не говорю,
что ты Аполлон, в твоем положении это и не требуется, но ты полон
достоинства, умеешь прекрасно держаться в обществе, любая женщина даст тебе
самую лучшую аттестацию.
-- Я продолжу свой рассказ. Итак, когда я с сомнением отнесся к
предложению моего приятеля, он мне сказал:
-- Поступки женщин не поддаются логике. В женитьбе есть нечто такое,
что привлекает их самым удивительным образом. Чем ты, собственно говоря,
рискуешь? В конце концов, когда женщине предлагают руку и сердце, для нее
это комплимент. В худшем случае она откажется.
-- Но я ведь твою двоюродную сестру даже не знаю и не имею понятия, как
с ней познакомиться. Не могу же я просто прийти к ней в дом, спросить ее и,
когда меня проведут в гостиную, объявить: "Voil (ну вот - фр.), я приехал
просить вас выйти за меня замуж". Она примет меня за сумасшедшего и станет
звать на помощь. Кроме того, я человек крайне застенчивый и на такой шаг в
жизни не решусь.
-- Я научу тебя, как поступить,-- сказал мой приятель.-- Поезжай в
Женеву и повези ей от меня коробку шоколада. Она будет рада новостям обо мне
и примет тебя с удовольствием. Ты можешь с ней немного поболтать, и если она
тебе не понравится, ты просто распрощаешься и уйдешь, и все останется на
своих местах. Если же, напротив, она тебе понравится, мы займемся этим
вопросом серьезно, и ты сделаешь ей официальное предложение.
Я был в отчаянии. Казалось, другого выхода у меня не было. Не теряя
времени, мы пошли в магазин, купили огромную коробку шоколада, и вечером
того же дня я поездом выехал в Женеву. Прибыв туда, я тотчас послал ей
письмо, извещая, что у меня находится подарок для нее от ее двоюродного
брата и я с большим удовольствием передал бы этот подарок лично. Через час
пришел ответ, в котором она сообщала, что будет рада принять меня в четыре
часа дня. Все оставшееся время я провел перед зеркалом, я семнадцать раз
завязывал и снова развязывал галстук. Ровно в четыре часа я появился на
пороге ее дома, и меня сразу провели в гостиную. Она меня ждала. Ее
двоюродный брат сказал, что она не безобразна. Представьте, как я изумился,
увидев молодую женщину, enfin (по крайней мере - фр.) женщину еще молодую, с
благородной осанкой, величавую, как Юнона, красивую, как Венера, во взгляде
которой светился ум Минервы.
-- Ты совсем утратил чувство меры,-- поморщилась его супруга.-- Но всем
уже и так ясно, что тебя здорово заносит.
-- Клянусь вам, я не преувеличиваю. Я был так поражен, что чуть не
выронил коробку с шоколадом. Но я тут же сказал себе: "La garde meurt mais
ne se rend pas" (Гвардия умирает, но не сдается - фр.). Я передал ей коробку
конфет и рассказал о ее двоюродном брате. Я нашел ее очень общительной. Так
мы проговорили четверть часа, после чего я приказал себе: "Вперед". И тогда
я сказал ей:
-- Mademoiselle, я должен признаться, что прибыл сюда не только для
того, чтобы передать вам коробку шоколада.
Улыбнувшись, она ответила, что у меня, вполне естественно, были более
серьезные причины для приезда в Женеву.
-- Я приехал сюда, чтобы просить вашей руки.
Она вздрогнула.
-- Но, monsieur, вы сошли с ума,-- сказала она.
-- Умоляю вас не отвечать, прежде чем вы не выслушаете факты, --
прервал ее я и, не дав ей произнести ни слова, выложил все, как было, от
начала до конца.
Я рассказал ей об объявлении в "Фигаро", и она смеялась так, что по
щекам ее текли слезы. Потом я повторил свое предложение.
-- Вы это серьезно? -- спросила она.
-- Как никогда в жизни серьезно.
-- Глупо отрицать, что ваше предложение является для меня
неожиданностью. О замужестве я и не помышляла, возраст у меня уже не тот, но
тем не менее ваше предложение не из тех, которые женщины отвергают не
задумываясь. Оно мне льстит. Мне нужно на размышление несколько дней.
-- Mademoiselle, я в полном отчаянии,-- воскликнул я, -- но у меня
абсолютно нет времени! Если вы не согласитесь выйти за меня замуж, мне
придется вернуться в Париж и снова усесться за чтение, ибо тысячи полторы
писем еще требуют моего внимания.
--- Но, помилуйте, совершенно ясно, что я не могу вам дать ответ
немедленно! Четверть часа тому назад я даже не подозревала о вашем
существовании. Я должна посоветоваться с друзьями и родственниками.
-- Да какое они к этому имеют отношение? Вы взрослый, самостоятельный
человек. Дело очень срочное. Ждать я не могу. Я вам обо всем рассказал. Вы
умная женщина. Разве может длительное размышление повлиять на решение,
принятое под влиянием момента?
-- Я надеюсь, вы не требуете от меня ответа сию же минуту? Это уж
слишком.
-- Именно об этом я и прошу. Мой поезд отправляется в Париж через два
часа.
Она задумчиво посмотрела на меня.
-- Вы сумасшедший, это совершенно ясно. Вас нужно посадить под замок
для вашей собственной безопасности и для безопасности окружающих.
-- Так какой же будет ответ? -- не отступал я. -- Да или нет?
Она пожала плечами.
-- Mon Deui (Господи - фр.) -- Минуту она молчала, а я сгорал от
нетерпения, мучительно ожидая ответа. -- Да.
Губернатор простер руку в сторону жены:
-- И вот вам моя жена. Через неделю мы вступили в брак, и я стал
губернатором колонии. Я взял в жены настоящее сокровище, уважаемые господа,
женщину с прекрасным характером, какой встретишь у одной из тысячи, человека
с мужским умом и женским сердцем, восхитительную женщину.
-- Но, mon ami, попридержи хоть чуточку свой язык, -- урезонивающее
произнесла его супруга. -- Теперь ты не только себя, но и меня выставляешь
на посмешище.
Он повернулся к бельгийскому полковнику:
-- Вы, кажется, холостяк, полковник? Если это так я самым решительным
образом рекомендую вам отправиться в Женеву. Там настоящий цветник (он
сказал: "une pepinire") очаровательных молодых девушек. Такую жену, как
там, вы не найдете нигде. Кроме того, Женева -- чудесный город. Не теряйте
времени, полковник, езжайте туда, я дам вам адрес племянницы моей супруги.
Черту под рассказом подвела она:
-- Дело в том, что при браке по расчету вы не рассчитываете на многое,
поэтому вряд ли будете сильно разочарованы. И поскольку вы не предъявляете
друг к другу повышенных требований, причин для злости и раздражения нет. Вы
и не ищете в другом совершенства, поэтому к недостаткам друг друга
относитесь терпимо. Страсть, конечно, прекрасная вещь, но она не является
надежной основой для брака. Видите ли, двое могут быть счастливы в браке
лишь тогда, когда они в состоянии уважать друг друга, когда они занимают
одинаковое положение в обществе, когда у них есть общие интересы. В этом
случае, если оба они порядочные люди, если готовы не только брать, но и
давать, если готовы жить не только для себя, но и для другого, их союз может
оказаться таким же счастливым, как наш. -- Она сделала паузу. -- Но, кроме
всего прочего, мой муж -- в высшей степени достойный человек".