У Достоевского в повести «Вечный муж» описывается любовник, влюблённый в замужнюю женщину: «Эту женщину, покойную Наталью Васильевну, жену „этого Трусоцкого“, он любил и был ее любовником, когда по своему делу (и тоже по поводу процесса об одном наследстве) он оставался в Т. целый год, - хотя собственно дело и не требовало такого долгого срока его присутствия; настоящей же причиной была эта связь. Связь и любовь эта до того сильно владели им, что он был как бы в рабстве у Натальи Васильевны и, наверно, решился бы тотчас на что-нибудь даже из самого чудовищного и бессмысленного, если б этого потребовал один только малейший каприз этой женщины. Ни прежде, ни потом никогда не было с ним ничего подобного. В конце года, когда разлука была уже неминуема, Вельчанинов был в таком отчаянии при приближении рокового срока, - в отчаянии, несмотря на то что разлука предполагалась на самое короткое время, - что предложил Наталье Васильевне похитить ее, увезти от мужа, бросить всё и уехать с ним за границу навсегда» С каждым годом после расставания и отказа формулировки героя становятся всё хуже. Теперь Н. В. «обыкновенная провинциальная дама», связь с ней кажется для него даже позорной, он стыдится своего влечения и его непосредственные реакции тоже трансформируются, он теперь вполне искренне «краснеет» и мучается угрызениям совести: «Пять лет спустя он уже признавался в этом себе с негодованием и даже об самой „женщине этой“ вспоминал с ненавистью. Он стыдился своего т-ского года; он не мог понять даже возможности такой „глупой“ страсти для него, Вельчанинова! Все воспоминания об этой страсти обратились для него в позор; он краснел до слез и мучился угрызениями. <...> Правда, он уже не ощущал к ней теперь ненависти и мог беспристрастнее, справедливее судить о ней. По его мнению, уже давно, впрочем, сформировавшемуся в этот девятилетний срок разлуки, Наталья Васильевна принадлежала к числу самых обыкновенных провинциальных дам из „хорошего“ провинциального общества, и - „кто знает, может, так оно и было, и только я один составил из нее такую фантазию?“» К моменту повествования герой давно находится в яме («подполье»). Но и в сам момент отношений формулировки уже влияли на происходящее негативно. Герой был сфокусирован на факте неверности женщины, связь Н. В. с самим собой интерпретировал как её природную неверность, патологическую склонность к изменам, а мужа воспринимал как прирождённого рогоносца: «Это одна из тех женщин, - думал он, - которые как будто для того и родятся, чтобы быть неверными женами», «Главный признак такого мужа - известное украшение. Не быть рогоносцем он не может, точно так же как не может солнце не светить; но он об этом не только никогда не знает, но даже и никогда не может узнать по самым законам природы». Исходя из установок героя, связь замужней женщины это почти врождённая аномальность, генетическое отклонение, а быть мужем такой женщины - значит иметь дефолтные рога, при том что герой сам мечтал об этой женщине и стремился увести её от мужа, одновременно характеризуя брак с такой женщиной подходящим лишь для того мужчины, на ком отыгралась природа.
У героя уже в прошлом - большая корона, ЗВ и БП, а в настоящем также и маска жертвы («в этой женщине был дар порабощения»). Но и сами формулировки, связанные с этим, несмотря на шаги героя и попытки рефлексии её значимости, повлияли на исход ситуации самым отрицательным образом: «Т-ская связь порвалась вдруг, достигнув со стороны Вельчанинова самого полного верха и даже почти безумия. Его просто и вдруг прогнали, хотя всё устроилось так, что он уехал совершенно не ведая, что уже выброшен, „как старый, негодный башмак“. <...> Вельчанинову было решительно ничего невдомек, да и не до того ему было тогда, так как ему вдруг объявили о необходимости разлуки», «Ровно через два месяца он получил в Петербурге от Натальи Васильевны письмо с просьбою не приезжать никогда, потому что она уже любила другого; про беременность же свою уведомляла, что она ошиблась».
При всём этом нынешние формулировки героя, его интерпретация прошлых событий оказываются ещё хуже: «...воспоминание об одной девушке, из простых мещанок, которая даже и не нравилась ему и которой, признаться, он и стыдился, но с которой, сам не зная для чего, прижил ребенка, да так и бросил ее вместе с ребенком, даже не простившись (правда, некогда было), когда уехал из Петербурга». Тут он смотрит на неё с жалостью и даже брезгливостью, иронически воспринимает свой уезд («не простившись»), хотя на самом деле его выставили за дверь и попросили больше никогда не возвращаться. Исходя из установок героя, он воспринимает влечение и любовь как что-то постыдное и позорное, и соответственно в настоящем у Вельчанинова всё подстать - одиночество, бессонница, бедность, депрессия, желание куда-нибудь уйти и полное бессилие: «И, однако ж, этот «здоровенный» был жестоко поражен ипохондрией <...> Он намеренно оставил множество знакомств, которых даже и теперь мог бы не оставлять, несмотря на окончательное расстройство своих денежных обстоятельств. Правда, тут помогло тщеславие: с его мнительностию и тщеславием нельзя было вынести прежних знакомств», «Да и к чему бежать, - продолжал он философствовать с горя, - здесь так пыльно, так душно, в этом доме так всё запачкано...».
«Эту женщину, покойную Наталью Васильевну, жену „этого Трусоцкого“, он любил и был ее любовником, когда по своему делу (и тоже по поводу процесса об одном наследстве) он оставался в Т. целый год, - хотя собственно дело и не требовало такого долгого срока его присутствия; настоящей же причиной была эта связь. Связь и любовь эта до того сильно владели им, что он был как бы в рабстве у Натальи Васильевны и, наверно, решился бы тотчас на что-нибудь даже из самого чудовищного и бессмысленного, если б этого потребовал один только малейший каприз этой женщины. Ни прежде, ни потом никогда не было с ним ничего подобного. В конце года, когда разлука была уже неминуема, Вельчанинов был в таком отчаянии при приближении рокового срока, - в отчаянии, несмотря на то что разлука предполагалась на самое короткое время, - что предложил Наталье Васильевне похитить ее, увезти от мужа, бросить всё и уехать с ним за границу навсегда»
С каждым годом после расставания и отказа формулировки героя становятся всё хуже. Теперь Н. В. «обыкновенная провинциальная дама», связь с ней кажется для него даже позорной, он стыдится своего влечения и его непосредственные реакции тоже трансформируются, он теперь вполне искренне «краснеет» и мучается угрызениям совести:
«Пять лет спустя он уже признавался в этом себе с негодованием и даже об самой „женщине этой“ вспоминал с ненавистью. Он стыдился своего т-ского года; он не мог понять даже возможности такой „глупой“ страсти для него, Вельчанинова! Все воспоминания об этой страсти обратились для него в позор; он краснел до слез и мучился угрызениями. <...> Правда, он уже не ощущал к ней теперь ненависти и мог беспристрастнее, справедливее судить о ней. По его мнению, уже давно, впрочем, сформировавшемуся в этот девятилетний срок разлуки, Наталья Васильевна принадлежала к числу самых обыкновенных провинциальных дам из „хорошего“ провинциального общества, и - „кто знает, может, так оно и было, и только я один составил из нее такую фантазию?“»
К моменту повествования герой давно находится в яме («подполье»). Но и в сам момент отношений формулировки уже влияли на происходящее негативно. Герой был сфокусирован на факте неверности женщины, связь Н. В. с самим собой интерпретировал как её природную неверность, патологическую склонность к изменам, а мужа воспринимал как прирождённого рогоносца: «Это одна из тех женщин, - думал он, - которые как будто для того и родятся, чтобы быть неверными женами», «Главный признак такого мужа - известное украшение. Не быть рогоносцем он не может, точно так же как не может солнце не светить; но он об этом не только никогда не знает, но даже и никогда не может узнать по самым законам природы». Исходя из установок героя, связь замужней женщины это почти врождённая аномальность, генетическое отклонение, а быть мужем такой женщины - значит иметь дефолтные рога, при том что герой сам мечтал об этой женщине и стремился увести её от мужа, одновременно характеризуя брак с такой женщиной подходящим лишь для того мужчины, на ком отыгралась природа.
У героя уже в прошлом - большая корона, ЗВ и БП, а в настоящем также и маска жертвы («в этой женщине был дар порабощения»). Но и сами формулировки, связанные с этим, несмотря на шаги героя и попытки рефлексии её значимости, повлияли на исход ситуации самым отрицательным образом:
«Т-ская связь порвалась вдруг, достигнув со стороны Вельчанинова самого полного верха и даже почти безумия. Его просто и вдруг прогнали, хотя всё устроилось так, что он уехал совершенно не ведая, что уже выброшен, „как старый, негодный башмак“. <...> Вельчанинову было решительно ничего невдомек, да и не до того ему было тогда, так как ему вдруг объявили о необходимости разлуки», «Ровно через два месяца он получил в Петербурге от Натальи Васильевны письмо с просьбою не приезжать никогда, потому что она уже любила другого; про беременность же свою уведомляла, что она ошиблась».
Reply
Reply
Reply
Leave a comment