«Сны Танаиса»
Расскажу вам чудесную историю.
А история моя про спектакль «Сны Танаиса» Ивана Карпова, актера кукольного театра Липецка, начинающего режиссера, автора сценария и поэта. Про театры, и про то, как нас закрутило в этот процесс совершено чудесным образом с помощью общих друзей Геннадия Жукова и Виталия Калашникова, про то, как откликнулись помочь те, о ком мы даже не мечтали!
У нас с Ваней родилась шутка, что Геннадий и Виталий сидят там наверху и дергают нас всех за ниточки. Очень много чудес стало происходить после того, как мы решили с ним что-то показать в Ростове, стали искать место, набивать шишки в поисках, не имея даже на аренду. Но решение приняли.
И нас неожиданно позвали на Международный Чеховский книжный фестиваль в Таганроге, чтобы показать спектакль и сделать вечер поэзии «Заозерной школы» - с Игорем Бондаревским, Владимиром Ершовым, Ильей Оленевым, Виталием Федоровым. Мое желание показать это в Ростове, на родине «Заозерщиков», началось именно с этого приглашения.
Две недели я ломала голову, пробовала найти помещение, первый раз столкнувшись с театральными вопросами и нюансами. Имея за плечами только фестивальный опыт и организации небольших концертов. И в какой-то момент начались чудеса - небеса разверзлись)).
Мы очень благодарны тем, кто в Ростове откликнулся, поддерживает нас и помогает поделиться этим с людьми.
Когда уже всё закрутилось, нас с Володей Ершовым осенило, что в этом году ровно 40 лет с тех пор, как они все познакомились в ТЮЗе, работая там кто монтажником сцены, кто декоратором, и там начали свой творческий путь.
Это юбилей!
Года два назад Иван прислал мне первую постановку спектакля. Молодые начинающие актеры. Это была поэтическая читка на несколько голосов. После мы много говорили с ним о совершенно разных вещах - актерской подаче, поэзии, о театральном-музыкальном-поэтическом проекте Геннадия Жукова «Крым-Катарсис-Дионис» в 92 году. Я показала ему пьесу Жукова «Афинянин», которая была написана для праздника поэзии в Танаисе, как пример - что и как он писал для театра. Рассказывала о рок-драме «Собаки» в ТЮЗе, которая шла 15 лет. А также о том, как Геннадий мечтал дописать «Дочку Харона» и как он видел эту постановку.
Рассказываю по памяти задумку Жукова, друзья :
(...)...бой барабанов, темнота, огромные бубны выкатываются на сцену, и с грохотом, как юла падают. Начинается танец дикарей. Сначала двое - люди в нарядах неизвестных веков, полуголые, времена до зарождения Слова. Есть только Звук, глухой, неосознанный, из первых уст. Это история зарождения жизни человечества и смерти того Высшего, неизвестного в человеке, что называется «дуэндэ»,- творческого руководящего эгрэгора. Дуэндэ, наполняющего человека смыслом Бытия и разрывающее его жизнь на куски.
Это история ухода последнего Человека на Земле на другой берег Стикса. Река перехода - Конец всего. Бессмертный Харон устал, состарился. Он долго ждал Последнего, ждал тысячелетия. Он уже не в состоянии грести. Он спился в ожидании, ослаб. Но у него есть внучка - она образ надежды, будущего, совершенного нового, на чьи плечи ляжет новая эпоха. Именно она повезет по этой реке последнего Человека и самого Харона...(...)
ВНУЧКА ХАРОНА
1
К вечеру запил Харон. Заболел.
Все. Так сказать, удалился от дел.
В ручке мозолистой нянчит фиал.
Запил Харон. Устал.
В будке щелястой смертельно темно.
Заткнуто ветхим трибоном окно.
Жбан первача с эллизийских полей -
Все. Наливай, да пей.
Пламенем золота, блеском стекла
Мерно мерцают дары из угла,
Рядом оболов четыре мешка...
Все. Пусть лежат пока.
Месяц на пристани зябнет народ,
Запил Харон, не идет, не плывет...
Пил бы и пил, да отсохла рука.
Всё. Протрезвел слегка.
Внучку - в три горла, как Цербер - зовет
Старец безумный, почти идиот,
Весла пинает ногами и всё,
Внучку зовет. И всё.
2
А вдоль Стикса ни травинки, как и встарь...
Отдал я свою кифару за сухарь.
Заложил за щеку кисленький обол
И вдоль речки - в даль от пристани - побрел.
И присел я на высоком берегу,
Все гляжу, да наглядеться не могу:
Там по берегу - по пояс- черный мак,
А на этом все не эдак, все не так...
(с) Геннадий Викторович Жуков. (Черновик)
….Такие идеи были у Жукова...
Вот такие разговоры мы вели с Ваней...
Но сейчас речь об истории рассказанной Иваном Карповым в «Снах Танаиса». В основу моноспектакля легло стихотворение Виталия Калашникова «Хижина под камышовой крышей». И другие стихи и голоса Заозёрщиков, которых уже нет с нами. Это история молодого путника, о связи времен, слияние настоящего времени с 80-ми годами прошлого века и времен Танаиса до н.э., рассказанных в стихах Геннадия и Виталия. О любви, античном городе, о культурном слое, каким уже стали и поэты Танаиса 80-ых, об обретении внутренней родины, бессмертии творческого начала. Аллегорией в конце постановки я вдруг увидела, что древний город Танаис, приобретает образ девушки под именем ТанаИс - она забирает путника в вечность «по любви», бесповоротно.
Это небольшая постановка на 40 минут, но воспринимается она длинной и смотрится на одном дыхании.
Удивительно то, что Иван никогда не был в Танаисе и не был лично знаком с поэтами «заозёрщиками». Всё что у него было под рукой- это их поэзия, видео записи, песни, наши разговоры и большая погруженность в материал всё это время.
Когда-то велось много разговоров с Виталием, Геннадием, Игорем, Володей Ершовым - по какому принципу «принимают» в «Заозерную школу» , «школа» ли это вообще в обычном понимании, можно ли в нее вообще «принять» и нужно ли? Или это уже состоявший организм, творческое объединение трех, четырех, пяти поэтов? Или термин «школа» в данном случае - это поэтический, общий исторический багаж культуры и искусства. Чувство ли это родства или качество, стилистика стихов? Играет ли главную роль направление в поэзии, а именно обращение к античности? Ведь поэзия танаитов 80-ых обращена не только в глубь веков, но во внутренний и внешний диалог поэтов на разные темы. Или «заозёрщик» - это по-дружбе?
Никто из них толком не смог донести свое понимание этого процесса другим и прийти к единому, для всех понятному видению и вывести каноны между собой. Они просто жили, творили, любили, писали стихи не только любимым женщинам, но в диалоге между собой, соревнуясь во всем. Было чувство, которое я впитала в их размышлениях в попытке объяснить. И оно предалось на уровне подкорки. Теперь оно узнаваемо каждый раз. Было много споров после смерти Геннадия - кто, сколько лет и когда пел, участвовал в совместных концертах, пил с ними, вел разговоры и совместные посиделки в мастерских.... У них была даже идея оккупировать Недвиговскую школу под эту задачу - с гуманитарной направляющей, по истории Танаиса, античности и поэтам.
Я тоже не могу ответить на этот вопрос однозначно, по пунктам. Но могу сказать, что сейчас у меня есть яркий пример, то чувство - бесспорного родства с тем, что делает Иван Карпов, с внутренним миром, его взглядом, подачей и погруженностью.
Чувство само по себе субъективно, поэтому всегда хочется обратной связи от зрителя, от слушателя.
Много думала о том, что вообще «школа» в отдельно взятом творческом сообществе или направлении в искусстве, как процесс протекций, поддержки и передачи от поколения к поколению не только творческого материала, но и возможностей, в нашей стране не так много. Речь даже больше о протекции и поддержке. У нас кажется маловато такой практики? - гореть, ввести за руку, поддержать, дать дорогу и возможности чему-то молодому, близкому по духу. Каждый сам за себя. Я очень хочу ошибаться в этом. Но вижу, как многие молодые люди набивают себе шишки и ждут фортуны. Я не говорю про классическую музыкальную среду, консерватории, оркестры и бардовские фестивали т.д. Это хорошие примеры, но судьба складывается индивидуально.
Есть только один рычаг включения душевных и активных движений - «по любви», как говорил Жуков, по экзистенциальной любви. В этом смысле - «Заозёрная школа» - это школа.
Евгения Жукова.