Тонкие сферы 3
Технические помещения нижнего этажа в доме художников напоминали подвалы Хогвартса - тёмные, заваленные художественным хламом, через который пробираешься как по реке забвения. Особо разгребать путь к моей тайной комнате не стал, чтобы не мешали посторонние и не дай Бог не открыли для себя её волшебных качеств.
Раз я нашёл такой своеобразный портал в мир образов, то теперь здесь стал появляться часто. Раздевался, открывал поочерёдно краны с водой, ожидая прихода чего-нибудь эдакого. Образы с облезлой и треснутой плитки на стенах были мною уже перенесены на бумагу, записано несколько холстов по библейским мотивам, да ещё много чего, и я ждал продолжения прихода тем, включая попеременно ржавые краны-барашки с горячей и холодной водой. Последнее посещение было долгим. Никаких образов не приходило, но я упорно стоял и пытался отыскать в себе хоть что-то полезное для последующего воплощения на холсте. Почти отчаялся, но тут на полу внимание привлёк какой-то нашлёпок на плитке. Обычный такой несуразный нашлёпок из цемента. Стал приглядываться и образ этого нашлёпка стал раскрываться в полноценную картину, а когда понял всю его красоту и потрясающую цветовую гамму, то пришло и ещё нечто… это же моя смерть! Вот она какая красивая, многокрасочная и совсем не такая как обычно представляется. И вот опять бегу в мастерскую, забыв полотенце и одежду, чтобы записать холст. Чёрная ночь за окном, открытая дверь на балкон и шум моря, а в моей мастерской кипит работа. Метровый холст быстро записывается увиденным. И какими чудесными красками! Сам диву даюсь неожиданным сочетаниям цветов и композиции.
К утру картина вполне определилась за некоторыми нюансами, которые решил дописать после осмысления содеянного. В дверь постучали и вошла моя добрая старушка Нечитайло, увидела картину и ахнула. Дальше всё в той же манере: «Как красиво! Откуда берёте такие абстрактные сюжеты? Чудесно!» и всё такое. Не стал говорить что написано на полотне, но к её приходу я уже был в шортах.
После завтрака ко мне зашёл директор Артека в белом костюме и предложил проводить до автобуса, который должен был его доставить в Симферополь и далее на самолёт в Москву.
Надо сказать, что у нас образовался некий «союз черырёх», состоящий из заместителя директора нашего дома творчества, этого самого директора Артека, какого-то замминистра (может быть культуры, уточнять не стал) и меня. Встречи проходили в интеллектуальных беседах, запивая вином из закромов нашего замдиректора. Вино было отменным, из его виноградника. Несколько раз всей компанией провели процедуру изготовления вина на его даче. Было так - брали пустую бутылку, кто-то её вращал, а на кого укажет горлышко - тот и будет давить виноград в бочке. Болезного вели к роднику неподалёку, он омывал ноги, затем брали его на руки и тащили обратно. Водружали в бочку с виноградом и действо начиналось. Обычно, оказавшийся в бочке шутил: «Вам по портвейн? Или по Херес?». Отвечали разом: «По Херес!». На меня горло бутылки ни разу не показало.
Отказывать директору Артека в проводах не стал, но предложил сначала искупаться, чтобы разогнать сонное состояние после выполненной задачи, так как ночь была тревожной. Он согласился, и мы побрели к бухте Чехова. По дороге вдоль берега в море лежали большие кубы из бетона. Приходилось прыгать с одного на другой. На одном таком кубе я слегка поскользнулся на водорослях и ушиб левую кость ноги ниже колена о ребро переднего куба. На удивление быстро образовался огромный кровяной пузырь на этой ноге размером с чашку, а из ушибленного места бодрой струёй как из крана полилась кровь. Присмотрелся к ране, а её вид точь-в-точь повторял образ смерти, увиденный мною на полу в душевой.
Затею с купанием решил не прерывать и двинулись дальше. По пути была рыбацкая артель. Медикаментов у них не оказалось. Ну да ладно, крови много, вся не вытечет, думал я. Дошли до заветного камня около домика Чехова. Я опустил ушибленную ногу в море и кровь поплыла к горизонту. «Сейчас приплывут акулы» почему-то подумал я и поспешил вытащить окровавленную конечность из воды. Купаться не стал, так как кровь не хотела останавливаться, но и провожать его товарищ мой отказался. Мы побрели обратно и распрощались. Я же забрёл в мастерскую к знакомой художнице на первом этаже. В мастерской оказались две художницы-подружки. Они беззаботно болтали и смеялись, а увидев чудо в дверях, подпрыгнули со своих мест и в ужасе подскочили ко мне. Никаких медикаментов и у них не оказалось. Девушки могли предложить мне только чай. Набрали в большую алюминиевую кружку воды, сунули в неё кипятильник, да от страха увиденного удались в туалет. Вода быстро вскипела и мне пришлось ковылять до неё, чтобы отключить кипятильник оставляя кровяные рисунки на полу. Заварка находилась на столе у окна, а кружка около входной двери на тумбочке - постине баня, а через дорогу раздевалка. Никакой тряпочки рядом не оказалось, а я был в плавках и без майки. Ну не снимать же трусы для такого дела! Взял два бублика из пакета на тумбочке. Обхватил ими края кружки и поковылял к столу. По дороге кружка выскользнула из бубликов…. кипяток пролился мне на солнечное сплетение и ниже. Кожа быстро начала расползаться в разные стороны, обнажая моё экорше на животе. Дыхание сразу прекратилось, и я повалился на пол как раз посередине мастерской в лужу пролитого кипятка. Смотрю на рану, а она точная копия написанной мною картины, только уже большего масштаба, чем предыдущая травма.
Заходят девушки, а тут картина маслом. Бедные заголосили, заскулили и завертелись как волчки, а я жестом показываю на брюхо и утробным шёпотом с выпученными глазами предлагаю кому-нибудь из них пописать на рану, чтобы обезвредить. «Так мы же только что пописали!» отвечают. Я настойчиво прошу. Наконец одна соглашается выдавить пару капель. Это слегка успокоило мои нервы.
Проводили девы меня на второй этаж в мастерскую и пошли искать медикаменты, приводя в трепет наш маленький творческий мирок нежданной новостью. Через пару минут заплывает ко мне Нечитайло с охами и ахами. Требует рассказать, что же случилось. Голоса-то у меня нет, как и дыхания. Мёртвым шёпотом рассказал всю предысторию случившегося. «Евгений, идите к морю и сожгите там свою красивую картину» требует она, «немедленно!». Промычал в ответ что-то невнятное. Как я туда пойду, ползком? Нет уж, полежу, подумаю. Жечь такую красоту никак не хочется. Да и холст с подрамником ни в чём не виноваты.
Наутро подтянулась ко мне пописавшая. Заигрывает и явно чего-то хочет. Чего хочет понятно, только как, я же травмированный, едва выживший, да и боль жуткая на ноге и животе. Вот ведь напасть, и что ей в голову взбрело? И даже мой предсмертный вид не смущает. Даже ясно вспомнить не могу что там дальше было.
Оклемался, конечно, но картину решил не сжигать, а записать ангелами, ловящими сетями души людей. Пусть они охраняют меня от написанного ранее.
Не поверите, но будет ещё два продолжения. Буду рад вас увидеть снова)