Тонкие сферы
Людям творческих профессий необходима постоянная подпитка из тонких сфер, где они берут идеи, сюжеты, композиции, все новое и необычное.
Особенно это нужно художникам, которые занимаются поиском свежего стиля и постоянно совершенствуют известные средства выражения. Для ремесленников. занимающихся копированием натуры - пейзажистам и тем, кто пишет натюрморты с натуры этот процесс нужен в меньшей степени, или вовсе не нужен. Многие из них склонны осуждать своих коллег по цеху за стремление к чему-то новому, считая, что выше добросовестной передачи натуры ничего быть не может и не должно. Это вечная борьба ремесленников и творцов, в которой побеждают ремесленники, награждая себя всевозможными званиями и отличиями, они получают дополнительные аргументы в этой непримиримой борьбе, но, как говорил мой педагог по рисунку: "Научить рисовать можно и медведя, а вот художником-творцом он не станет!".
Искренне полюбив Крым, я несколько лет проводил в Ялте, где начинал рисовать на набережной портреты и продавать свои пейзажи, мечтая попасть в творческую группу гурзуфского дома творчества имени Коровина. Мечты терзали с каждым годом все сильнее и однажды, поехав в Гурзуф, переступил порог вожделенного заведения. находящегося за ажурной решеткой. Встретился с руководителем творческой группы, показал ему билет молодежной секции Союза художников и рассказал о сильном желании поработать в составе творческой группы на благо искусства. Он ответствовал, что решение принимают в Москве. а сюда приезжает уже сформированная группа, но, если кто-то, по каким-то причинам не приезжает, эту вакансию можно, гипотетически, занять. Как раз наступает час Х и уже сформированная группа должна выехать из всех республик СССР приступить к творческой работе. Руководитель попросил меня звонить и узнавать у него о комплектации группы. Я взял все возможные телефоны и, подпрыгивая, убежал на причал плыть до Ялты, воздавая хвалу всевышнему!
Надо сказать, что это был дом творчества СССРовского значения, то есть сюда приезжали трудиться народные и заслуженные художники со всего Союза и попасть в такую группу было просто нереально, а с моей стороны такое желание было вызовом мне самому - надо показать высокий, состоявшийся уровень творческого мастерства.
Через несколько дней я дозвонился до руководителя группы и услышал, что одна беременная художница приехать из Москвы не может, и освобождается вакансия, которую можно занять и готов ли я это сделать? А если готов, то уже можете заезжать, получать мастерскую и становиться на довольствие.
Готов ли я!? Конечно готов, "усехда хотоу!" как говаривал незабвенный Лелик из фильма "Бриллиантовая рука". К вечеру я и мой скарб были на пороге вожделенного дома творчества. Мне досталась мастерская на втором этаже в центральном административном корпусе с большой лоджией и видом на бухту Чехова. Через маленький и уютный дворик располагалась столовая, в которой было четырехразовое питание. переходящее в пятиразовое за счёт шведского стола со сладким к чаю. Не подавали только чёрную икру. Красная иногда появлялась на бутербродах. Я попал в Рай!
На следующий день зашёл в «закрытый» магазин за красками с холстами и обомлел - всё стоило сущие копейки, и я накупил всего сколько мог: рулон холста, несколько ящиков краски, охапку кистей и кучу растворителей с лаками, затем отправился за подрамниками. Меня сопровождал заместитель директора этого чудесного заведения Александр, с которым впоследствии мы подружились.
Поиск подрамников и мольбертов проходил в таинственных подвалах здания, построенного на скалистом основании. Чтобы найти что-то подходящее, приходилось перелопачивать груды ненужного хлама. Наконец, подходящие по размеру и качеству предметы были найдены и принесены в мою мастерскую. Закипела работа. Началась нарезка и натяжка холстов метровых размеров. Были размеры и поменьше, но мало. Оставив высыхать натянутое, я взял этюдник, загрузил его красками со всем необходимым и отправился писать этюд. Результат меня не обрадовал и по возвращению был подарен первой попавшейся кухарке. После обеда, я опять пошёл пытаться написать шедевральный этюд в закрытой зоне домика Чехова. Результат разочаровал меня больше прежнего и снова был подарен встречной кухарке. А через неделю пребывания члены творческой группы должны давать работы для промежуточной выставки. Я прошёлся по мастерским и понял, что переоценил свои творческие возможности. Группа действительно состояла из сильных и очень сильных художников, а мои жалкие пейзажики были не более, чем жалким мусором. С этим срочно нужно было что-то делать. Иначе - позор с возможным пинком под зад был гарантирован. Вот и задумался я глубоко, да так глубоко, что решил в столовую не ходить - аппетит пропал, да и чего ходить есть на дармовщину, когда творческого результата нет.
Тут я вспомнил подвал с подрамниками, когда разгребал хлам в поисках целых и нужного размера, я увидел дверь, за которой, по словам зам директора, был душ. Вот туда-то меня и поманило. Взял полотенце и исчез с людских глаз, яркого солнца и моря в самой дальней комнате глубокого подвала, освещаемого единственной лампочкой Ильича. Лампочка в маленькой душевой комнате оказалась рабочей. Она болталась над дверью. Такой мощности я больше никогда и нигде не видел. Стены были облицованы глазурованной плиткой первых лет советской власти. Созерцая своё новое пристанище, я невольно вспомнил фильмы Тарковского с подобной декорацией. Краска на потолке и верхних частях стен висела разной величины ошметками, а плоскости плитки были покрыты глубоким цэком, или разбиты. Открыл воду - потекла и та, и другая. Разделся и стал раздумывать над тем, что и как рисовать, включая поочередно то горячую, то холодную воду. Раздумья, трансцендентальный свет, едва дающий представление об окружении и потоки воды постепенно увели меня в горние миры.
Будет продолжение, и не одно
Особенно это нужно художникам, которые занимаются поиском свежего стиля и постоянно совершенствуют известные средства выражения. Для ремесленников. занимающихся копированием натуры - пейзажистам и тем, кто пишет натюрморты с натуры этот процесс нужен в меньшей степени, или вовсе не нужен. Многие из них склонны осуждать своих коллег по цеху за стремление к чему-то новому, считая, что выше добросовестной передачи натуры ничего быть не может и не должно. Это вечная борьба ремесленников и творцов, в которой побеждают ремесленники, награждая себя всевозможными званиями и отличиями, они получают дополнительные аргументы в этой непримиримой борьбе, но, как говорил мой педагог по рисунку: "Научить рисовать можно и медведя, а вот художником-творцом он не станет!".
Искренне полюбив Крым, я несколько лет проводил в Ялте, где начинал рисовать на набережной портреты и продавать свои пейзажи, мечтая попасть в творческую группу гурзуфского дома творчества имени Коровина. Мечты терзали с каждым годом все сильнее и однажды, поехав в Гурзуф, переступил порог вожделенного заведения. находящегося за ажурной решеткой. Встретился с руководителем творческой группы, показал ему билет молодежной секции Союза художников и рассказал о сильном желании поработать в составе творческой группы на благо искусства. Он ответствовал, что решение принимают в Москве. а сюда приезжает уже сформированная группа, но, если кто-то, по каким-то причинам не приезжает, эту вакансию можно, гипотетически, занять. Как раз наступает час Х и уже сформированная группа должна выехать из всех республик СССР приступить к творческой работе. Руководитель попросил меня звонить и узнавать у него о комплектации группы. Я взял все возможные телефоны и, подпрыгивая, убежал на причал плыть до Ялты, воздавая хвалу всевышнему!
Надо сказать, что это был дом творчества СССРовского значения, то есть сюда приезжали трудиться народные и заслуженные художники со всего Союза и попасть в такую группу было просто нереально, а с моей стороны такое желание было вызовом мне самому - надо показать высокий, состоявшийся уровень творческого мастерства.
Через несколько дней я дозвонился до руководителя группы и услышал, что одна беременная художница приехать из Москвы не может, и освобождается вакансия, которую можно занять и готов ли я это сделать? А если готов, то уже можете заезжать, получать мастерскую и становиться на довольствие.
Готов ли я!? Конечно готов, "усехда хотоу!" как говаривал незабвенный Лелик из фильма "Бриллиантовая рука". К вечеру я и мой скарб были на пороге вожделенного дома творчества. Мне досталась мастерская на втором этаже в центральном административном корпусе с большой лоджией и видом на бухту Чехова. Через маленький и уютный дворик располагалась столовая, в которой было четырехразовое питание. переходящее в пятиразовое за счёт шведского стола со сладким к чаю. Не подавали только чёрную икру. Красная иногда появлялась на бутербродах. Я попал в Рай!
На следующий день зашёл в «закрытый» магазин за красками с холстами и обомлел - всё стоило сущие копейки, и я накупил всего сколько мог: рулон холста, несколько ящиков краски, охапку кистей и кучу растворителей с лаками, затем отправился за подрамниками. Меня сопровождал заместитель директора этого чудесного заведения Александр, с которым впоследствии мы подружились.
Поиск подрамников и мольбертов проходил в таинственных подвалах здания, построенного на скалистом основании. Чтобы найти что-то подходящее, приходилось перелопачивать груды ненужного хлама. Наконец, подходящие по размеру и качеству предметы были найдены и принесены в мою мастерскую. Закипела работа. Началась нарезка и натяжка холстов метровых размеров. Были размеры и поменьше, но мало. Оставив высыхать натянутое, я взял этюдник, загрузил его красками со всем необходимым и отправился писать этюд. Результат меня не обрадовал и по возвращению был подарен первой попавшейся кухарке. После обеда, я опять пошёл пытаться написать шедевральный этюд в закрытой зоне домика Чехова. Результат разочаровал меня больше прежнего и снова был подарен встречной кухарке. А через неделю пребывания члены творческой группы должны давать работы для промежуточной выставки. Я прошёлся по мастерским и понял, что переоценил свои творческие возможности. Группа действительно состояла из сильных и очень сильных художников, а мои жалкие пейзажики были не более, чем жалким мусором. С этим срочно нужно было что-то делать. Иначе - позор с возможным пинком под зад был гарантирован. Вот и задумался я глубоко, да так глубоко, что решил в столовую не ходить - аппетит пропал, да и чего ходить есть на дармовщину, когда творческого результата нет.
Тут я вспомнил подвал с подрамниками, когда разгребал хлам в поисках целых и нужного размера, я увидел дверь, за которой, по словам зам директора, был душ. Вот туда-то меня и поманило. Взял полотенце и исчез с людских глаз, яркого солнца и моря в самой дальней комнате глубокого подвала, освещаемого единственной лампочкой Ильича. Лампочка в маленькой душевой комнате оказалась рабочей. Она болталась над дверью. Такой мощности я больше никогда и нигде не видел. Стены были облицованы глазурованной плиткой первых лет советской власти. Созерцая своё новое пристанище, я невольно вспомнил фильмы Тарковского с подобной декорацией. Краска на потолке и верхних частях стен висела разной величины ошметками, а плоскости плитки были покрыты глубоким цэком, или разбиты. Открыл воду - потекла и та, и другая. Разделся и стал раздумывать над тем, что и как рисовать, включая поочередно то горячую, то холодную воду. Раздумья, трансцендентальный свет, едва дающий представление об окружении и потоки воды постепенно увели меня в горние миры.
Будет продолжение, и не одно