В российскую власть, добрались те, кто не читал в детстве нужных книг.
Dmitry Gudkov
18 ч ·
Ирина Петровская, посмотрев программу «Время покажет» на «Первом» о смерти Моторолы, делится впечатлениями: «Он убивал», - пытаясь перекричать зал, настаивал на своем Амнуэль. «Я тоже убивал. И что?» - угрожающе надвигаясь на «смутьяна», заявил ведущий Артем Шейнин».
Это, как ни крути, размытие нормы. В каждого из нас с детства забиваются базовые вещи, «что такое хорошо и что такое плохо». Вот основное, первое «плохо» - воровать и убивать. Необсуждаемое, не требующее никаких дискуссий простое «нельзя».
«Можно», - говорят теперь нам.
«Я 15 пленных расстрелял», - сообщает герой «русского мира», на похороны которого собираются 50 тысяч человек (хотя, конечно, кто их считал и почему не миллион, как в Грозном). Прямая трансляция по телевидению, скорбь в оперном театре. Норма.
На это же уничтожение самых первых границ направлено и большинство нынешних усилий пропагандистов. Все эти памятники Грозному, Сталину - это оно. Прямые трансляции с мест боев в Сирии. Завывания о ядерной войне. Ядерный удар по Стамбулу был еще в прошлом году - помните? Попробовали почву, и сейчас встали на нее уже обеими ногами.
Богоугодность массовых убийств от известного протоиерея. «Убивать, убивать и убивать» от не менее известного профессора. «Печень по асфальту» от популярного пресс-секретаря. Видите - вовсе не нужно напрягать память, чтобы вспомнить эти «инциденты». Потому что они уже не инциденты, они система.
Однажды наверх, во власть, добрались те, кто не читал в детстве нужных книг. Для кого границы нормы пролегают в совсем других, чем у людей, областях. Отсюда и «Курск», и Беслан. Но ведь неудобно, неуютно постоянно ощущать себя изгоем, постоянно знать, что тебе подчиняются - и осуждают. Поэтому норму необходимо размыть для всех. Избавиться от этого пристального взгляда. И вот вам - телевизор, наука, церковь: все они друг за другом говорят: «можно».
Если со звездным небом над нами сделать ничего нельзя, то нравственный закон внутри нас легко исправить. Поправочку там, принять в трех чтениях.
И в итоге последний рубеж обороны, оппозиции, пролегает уже не в парламенте, не на площади, а именно внутри каждого человека. В ответе на простой детский вопрос, «можно ли грабить и убивать».
18 ч ·
Ирина Петровская, посмотрев программу «Время покажет» на «Первом» о смерти Моторолы, делится впечатлениями: «Он убивал», - пытаясь перекричать зал, настаивал на своем Амнуэль. «Я тоже убивал. И что?» - угрожающе надвигаясь на «смутьяна», заявил ведущий Артем Шейнин».
Это, как ни крути, размытие нормы. В каждого из нас с детства забиваются базовые вещи, «что такое хорошо и что такое плохо». Вот основное, первое «плохо» - воровать и убивать. Необсуждаемое, не требующее никаких дискуссий простое «нельзя».
«Можно», - говорят теперь нам.
«Я 15 пленных расстрелял», - сообщает герой «русского мира», на похороны которого собираются 50 тысяч человек (хотя, конечно, кто их считал и почему не миллион, как в Грозном). Прямая трансляция по телевидению, скорбь в оперном театре. Норма.
На это же уничтожение самых первых границ направлено и большинство нынешних усилий пропагандистов. Все эти памятники Грозному, Сталину - это оно. Прямые трансляции с мест боев в Сирии. Завывания о ядерной войне. Ядерный удар по Стамбулу был еще в прошлом году - помните? Попробовали почву, и сейчас встали на нее уже обеими ногами.
Богоугодность массовых убийств от известного протоиерея. «Убивать, убивать и убивать» от не менее известного профессора. «Печень по асфальту» от популярного пресс-секретаря. Видите - вовсе не нужно напрягать память, чтобы вспомнить эти «инциденты». Потому что они уже не инциденты, они система.
Однажды наверх, во власть, добрались те, кто не читал в детстве нужных книг. Для кого границы нормы пролегают в совсем других, чем у людей, областях. Отсюда и «Курск», и Беслан. Но ведь неудобно, неуютно постоянно ощущать себя изгоем, постоянно знать, что тебе подчиняются - и осуждают. Поэтому норму необходимо размыть для всех. Избавиться от этого пристального взгляда. И вот вам - телевизор, наука, церковь: все они друг за другом говорят: «можно».
Если со звездным небом над нами сделать ничего нельзя, то нравственный закон внутри нас легко исправить. Поправочку там, принять в трех чтениях.
И в итоге последний рубеж обороны, оппозиции, пролегает уже не в парламенте, не на площади, а именно внутри каждого человека. В ответе на простой детский вопрос, «можно ли грабить и убивать».