Смертельный учебник, или Это и есть государство
Оригинал взят у voiceoftheworld в Смертельный учебник, или Это и есть государство
Оригинал взят у vaysburd в Смертельный учебник, или Это и есть государство
Оригинал взят у Владимир Золотoрев в Смертельный учебник, или Это и есть государство
Те, кто знаком с «социальными науками» по школьной или вузовской программе, заметили, что вопрос происхождения государства либо замалчивается, либо преподносится в том смысле, что оно завелось как-то так само собой. Между тем, у него есть своя история появления и дальнейшей эволюции. Наука, в общем-то, не оспаривает «военно-налоговое» происхождение этого странного института. То есть, государство для тех, кто его изучает- это узаконенный рэкет. Группа, захватившая некую территорию и облагающая ее данью, и есть государство. Варианты дальнейшего хода событий могут быть разными от «живите, как хотите, только платите мне дань» до «теперь вы все мои рабы». В первом случае имеем дело с «цивилизованным» развитием, во втором - с деспотией.
В любом случае, первейшей функцией государства является способность собрать дань и защитить свои границы. Поэтому войско - главнейший и старейший государственный институт. Затем следует «законодательство». Можно не только собирать дань, но и правильным образом регламентировать это, присвоить себе полномочия законодателя. Замечу, что во всех случаях государство ничего не изобретает и не создает, оно только присваивает. У тех людей, которых оно захватило, была какая-то оборона. У них было и свое законодательство. Разнообразные «правды» - своды законов, появившиеся в средние века - это не придуманные какими-то мудрецами штуки, а присвоенная государством существовавшая ранее правовая практика, в которую оно вносит важные для себя изменения, в том числе, призванные гарантировать незыблемость порядка вещей (обязательность дани, например и повышенную ответственность за убийство государевых людей). Хаммурапи тоже ничего не выдумал. Он и все его последователи просто сказал «теперь мы тут будем решать, что законно, а что - нет», а чтобы люди не переживали они просто «узаконили» ту практику, которая уже существовала. Затем логично последовали суды - нужно иметь монополию и на то, как люди определяют, что законно, а что - нет.
Все последующее развитие государственных полномочий - это история присвоения им тех институтов, которые порождало общество. Ведь с ростом хозяина растет и паразит. Социальное страхование, деньги, образование, наука, все это было в разное время в разных странах оккупировано государством. Мы привыкли считать функции государства само собой разумеющимися, но на самом деле «святость» и «незыблемость» этих функций прямо связана с временем их существования. Охрана порядка, законодательство и суд кажутся нам незыблемыми только потому, что они были присвоены в незапамятные времена. Государство постоянно стремится расшириться, захватить все больше и больше функций, такова его природа. Оно эволюционирует и развивается, в том числе и идейно, для того, чтобы оправдать свое существование в глазах людей. Например, теперь оно называет присвоенные им функции «услугами».
Свободный и - хуже того - вооруженный человек - самый опасный враг государства. Вся история свободы и история успеха тех стран, которые мы считаем развитыми - это история борьбы с государством и его поползновениями. «Великая хартия вольностей» - это ограничение власти короля, предпринятое при удачных для баронов обстоятельствах. То, что называется «английской конституцией» - это результат Славной революции. Американская конституция - это результат защиты колонистами той самой британской конституции, которую, по их мнению, попирал английский король. И так далее. Везде успех и процветание случаются там, где удается приостановить рост государства и его поползновения.
В 1991 году мы начали с ситуации, когда государство было в довольно жалком состоянии. Формально его полномочия оставались большими, но реально осуществляться не могли. С другой стороны, общество было в еще более плачевном состоянии. Коммунисты уничтожали гражданское общество, преследовали установление свободных горизонтальных связей и наказывали за их создание. Люди полагали, что государство должно делать все и просто не могли представить себе, как можно обходиться без него. Они не могли себе представить частную булочную, не говоря уже о частной газете. И я не шучу. В обществе фактически не было собственных институтов, и люди не считали возможным их появление.
В это время началось два процесса. Первый - естественный рост социальных институтов. Второй - расширение государства и рост его реальных полномочий. В силу множества причин, и, прежде всего, сохранившейся до сих пор веры людей в то, что государство «может» и даже «должно», второй процесс оказался значительно быстрее. Конфликт между обществом и государством начинается тогда, когда государство посягает на занятую территорию. В нашем же случае оно расширялось на пустынные территории, свободные от общественных институтов. Все 20 лет нашей истории государство постоянно пробовало нас на вшивость. «А так с вами можно?» - говорило государство, откусывая кусочек нашей свободы. «Нормально!» - отвечали мы. Это же только для нашего же блага! Ну а поскольку государственные институты непроизводительны, то каждый откушенный ими кусочек означал сокращение возможностей для роста нормальных социальных институтов и практик.
В общем, нам сильно повезло. Бог послал нам начальство, которое просто в какой-то момент перестало «заморачиваться» поисками предлогов для расширения своей власти над нами. «Я буду делать с вами, что хочу, а вы мне будете платить и не сопротивляться», - сказало начальство. Оказалось, что довольно много украинцев уже достаточно свободны для того, чтобы сказать начальству «ну нет, ничего у вас не выйдет».
Мы с вами живем прямо в учебнике по происхождению государства. То, что мы видим, это и есть его неприкрытая суть - насилие, насилие и еще раз насилие ради наживы. Когда все закончится, возникнет иллюзия облегчения. В государстве начнется привычная политическая возня, давление на общество ослабнет. Мало того, обязательно начнутся разговоры, что в «критической» (ну а какой же еще!) ситуации, нам как никогда нужна «сильная власть», «забота о народе», «наведение порядка» и т.п. Но если мы хотим, чтобы то, что мы сейчас переживаем, больше никогда не повторялось, более того, если мы хотим развития и процветания, нужно помнить, что суть государства не изменится ни на секунду, так как она определяется не лицами у власти, а возможностью легально присваивать в свою пользу собственность других людей (налогообложением в широком смысле слова). Нужно помнить, что государство - наш главный враг. Сейчас ему нужно дать по морде. Затем поставить в стойло. Ограничить. И демонтировать. Аккуратно, чтобы не упало на голову и никого не придавило.
P.S. Львов остался без государственной милиции. Это святая святых всех этатистов. Они верят, что только наличие монопольного государственного охранника удерживает нас всех от того, чтобы мы не вцепились друг другу в глотку. Однако отчет мэра Садового говорит, что это не так. Хотя я почти не сомневаюсь в том, что сейчас будут предприняты разнообразные меры для того, чтобы убедить львовян, что им очень нужна полицейская монополька.
Оригинал взят у vaysburd в Смертельный учебник, или Это и есть государство
Оригинал взят у Владимир Золотoрев в Смертельный учебник, или Это и есть государство
Те, кто знаком с «социальными науками» по школьной или вузовской программе, заметили, что вопрос происхождения государства либо замалчивается, либо преподносится в том смысле, что оно завелось как-то так само собой. Между тем, у него есть своя история появления и дальнейшей эволюции. Наука, в общем-то, не оспаривает «военно-налоговое» происхождение этого странного института. То есть, государство для тех, кто его изучает- это узаконенный рэкет. Группа, захватившая некую территорию и облагающая ее данью, и есть государство. Варианты дальнейшего хода событий могут быть разными от «живите, как хотите, только платите мне дань» до «теперь вы все мои рабы». В первом случае имеем дело с «цивилизованным» развитием, во втором - с деспотией.
В любом случае, первейшей функцией государства является способность собрать дань и защитить свои границы. Поэтому войско - главнейший и старейший государственный институт. Затем следует «законодательство». Можно не только собирать дань, но и правильным образом регламентировать это, присвоить себе полномочия законодателя. Замечу, что во всех случаях государство ничего не изобретает и не создает, оно только присваивает. У тех людей, которых оно захватило, была какая-то оборона. У них было и свое законодательство. Разнообразные «правды» - своды законов, появившиеся в средние века - это не придуманные какими-то мудрецами штуки, а присвоенная государством существовавшая ранее правовая практика, в которую оно вносит важные для себя изменения, в том числе, призванные гарантировать незыблемость порядка вещей (обязательность дани, например и повышенную ответственность за убийство государевых людей). Хаммурапи тоже ничего не выдумал. Он и все его последователи просто сказал «теперь мы тут будем решать, что законно, а что - нет», а чтобы люди не переживали они просто «узаконили» ту практику, которая уже существовала. Затем логично последовали суды - нужно иметь монополию и на то, как люди определяют, что законно, а что - нет.
Все последующее развитие государственных полномочий - это история присвоения им тех институтов, которые порождало общество. Ведь с ростом хозяина растет и паразит. Социальное страхование, деньги, образование, наука, все это было в разное время в разных странах оккупировано государством. Мы привыкли считать функции государства само собой разумеющимися, но на самом деле «святость» и «незыблемость» этих функций прямо связана с временем их существования. Охрана порядка, законодательство и суд кажутся нам незыблемыми только потому, что они были присвоены в незапамятные времена. Государство постоянно стремится расшириться, захватить все больше и больше функций, такова его природа. Оно эволюционирует и развивается, в том числе и идейно, для того, чтобы оправдать свое существование в глазах людей. Например, теперь оно называет присвоенные им функции «услугами».
Свободный и - хуже того - вооруженный человек - самый опасный враг государства. Вся история свободы и история успеха тех стран, которые мы считаем развитыми - это история борьбы с государством и его поползновениями. «Великая хартия вольностей» - это ограничение власти короля, предпринятое при удачных для баронов обстоятельствах. То, что называется «английской конституцией» - это результат Славной революции. Американская конституция - это результат защиты колонистами той самой британской конституции, которую, по их мнению, попирал английский король. И так далее. Везде успех и процветание случаются там, где удается приостановить рост государства и его поползновения.
В 1991 году мы начали с ситуации, когда государство было в довольно жалком состоянии. Формально его полномочия оставались большими, но реально осуществляться не могли. С другой стороны, общество было в еще более плачевном состоянии. Коммунисты уничтожали гражданское общество, преследовали установление свободных горизонтальных связей и наказывали за их создание. Люди полагали, что государство должно делать все и просто не могли представить себе, как можно обходиться без него. Они не могли себе представить частную булочную, не говоря уже о частной газете. И я не шучу. В обществе фактически не было собственных институтов, и люди не считали возможным их появление.
В это время началось два процесса. Первый - естественный рост социальных институтов. Второй - расширение государства и рост его реальных полномочий. В силу множества причин, и, прежде всего, сохранившейся до сих пор веры людей в то, что государство «может» и даже «должно», второй процесс оказался значительно быстрее. Конфликт между обществом и государством начинается тогда, когда государство посягает на занятую территорию. В нашем же случае оно расширялось на пустынные территории, свободные от общественных институтов. Все 20 лет нашей истории государство постоянно пробовало нас на вшивость. «А так с вами можно?» - говорило государство, откусывая кусочек нашей свободы. «Нормально!» - отвечали мы. Это же только для нашего же блага! Ну а поскольку государственные институты непроизводительны, то каждый откушенный ими кусочек означал сокращение возможностей для роста нормальных социальных институтов и практик.
В общем, нам сильно повезло. Бог послал нам начальство, которое просто в какой-то момент перестало «заморачиваться» поисками предлогов для расширения своей власти над нами. «Я буду делать с вами, что хочу, а вы мне будете платить и не сопротивляться», - сказало начальство. Оказалось, что довольно много украинцев уже достаточно свободны для того, чтобы сказать начальству «ну нет, ничего у вас не выйдет».
Мы с вами живем прямо в учебнике по происхождению государства. То, что мы видим, это и есть его неприкрытая суть - насилие, насилие и еще раз насилие ради наживы. Когда все закончится, возникнет иллюзия облегчения. В государстве начнется привычная политическая возня, давление на общество ослабнет. Мало того, обязательно начнутся разговоры, что в «критической» (ну а какой же еще!) ситуации, нам как никогда нужна «сильная власть», «забота о народе», «наведение порядка» и т.п. Но если мы хотим, чтобы то, что мы сейчас переживаем, больше никогда не повторялось, более того, если мы хотим развития и процветания, нужно помнить, что суть государства не изменится ни на секунду, так как она определяется не лицами у власти, а возможностью легально присваивать в свою пользу собственность других людей (налогообложением в широком смысле слова). Нужно помнить, что государство - наш главный враг. Сейчас ему нужно дать по морде. Затем поставить в стойло. Ограничить. И демонтировать. Аккуратно, чтобы не упало на голову и никого не придавило.
P.S. Львов остался без государственной милиции. Это святая святых всех этатистов. Они верят, что только наличие монопольного государственного охранника удерживает нас всех от того, чтобы мы не вцепились друг другу в глотку. Однако отчет мэра Садового говорит, что это не так. Хотя я почти не сомневаюсь в том, что сейчас будут предприняты разнообразные меры для того, чтобы убедить львовян, что им очень нужна полицейская монополька.