Хорошо забытое старое, или Рассекая гидру
Т.к. я переживал переход от плановой к рыночной экономике в сознательном возрасте, то помню как сразу же проявился феномен обилия законотворческой деятельности (по контрасту с его скудостью в советские вр.). Парламентарии стали профессионалами и пошло - поехало.
Так же помню, как еще раньше, в сов. вр., поразило из Марк Твена амер. понимание законопроекта - это всегда вопрос финансирования того или иного конкретного проекта, а не абстрактные законоположения об общественном благе.
Это всё по поводу нашей Госдуры - "бешеного принтера".
- Не стоит нам давать предписания тем, кто получил безупречное воспитание: в большинстве случаев они сами без труда поймут, какие здесь требуются законы.
- Да, мой друг, это так, если бог им даст сохранить в целости те законы, которые мы разбирали раньше.
- А если нет, вся их жизнь пройдет в том, что они вечно будут устанавливать множество разных законов и вносить в них поправки в расчете, что таким образом достигнут совершенства.
- По твоим словам, их жизнь будет вроде как у тех больных, которые из-за распущенности не желают бросить свой дурной образ жизни.
- Вот именно.
- Забавное же у них будет времяпрепровождение: лечась, они добиваются только того, что делают свои недуги разнообразнее и сильнее, но все время надеются выздороветь, когда кто присоветует им новое лекарство.
- Действительно, состояние подобных больных именно такое.
- Далее. Разве не забавно у них еще вот что: своим злейшим врагом считают они того, кто говорит им правду, а именно, что, пока они не перестанут пьянствовать, наедаться, предаваться любовным утехам и праздности, им нисколько не помогут ни лекарства, ни прижигания, ни разрезы, а также заговоры, амулеты и тому подобное.
- Но это не слишком забавно: что уж забавного в том, когда верные указания вызывают гнев?
- Ты, как видно, не склонен воздавать хвалу таким людям.
- Нет, клянусь Зевсом.
- Следовательно, ты не воздашь хвалы и государству, которое все целиком, как мы недавно говорили, занимается чем-то подобным. Или тебе не кажется, что то же самое происходит в плохо управляемых государствах, где гражданам запрещается изменять государственное устройство в целом и такие попытки караются смертной казнью? А кто старается быть приятным и угождает гражданам, находящимся под таким управлением, лебезит перед ними, предупреждает их желания и горазд их исполнять, тот, выходит, будет хорошим человеком, мудрым в важнейших делах, и граждане будут оказывать ему почести.
- По-моему, такое государство поступает подобно больным, [о которых ты говорил], а этого я никак не могу одобрить.
- И тебя не восхищает смелость и ловкость тех, то с полной готовностью усердно служит таким государствам?
- Восхищает, но я делаю исключение для тех, кто обманывается на счет таких государств и воображает себя подлинным государственным деятелем, оттого что его восхваляет толпа.
...
- Так не сердись на них. И верно, такие законодатели всего забавнее: они, как мы только что говорили, все время вносят поправки в свои законы, думая положить предел злоупотреблениям в делах, но, как я сейчас заметил, не отдают себе отчета, что на самом-то деле уподобляются людям, рассекающим гидру [Здесь - сравнение с лернейской гидрой, у которой вместо отсеченной Гераклом головы вырастало десять новых].
- Это верно, ничего другого они и не делают.
- Так вот, я считал бы, что в государстве, плохо ли, хорошо ли устроенном, подлинному законодателю нечего хлопотать о таком виде законов, потому что в первом случае они бесполезны и совершенно ни к чему, а во втором кое-что из них установит всякий, кто бы он ни был, в остальном же они сами собой вытекают из уже ранее имевшихся навыков.
Платон, "Государство".
Так же помню, как еще раньше, в сов. вр., поразило из Марк Твена амер. понимание законопроекта - это всегда вопрос финансирования того или иного конкретного проекта, а не абстрактные законоположения об общественном благе.
Это всё по поводу нашей Госдуры - "бешеного принтера".
- Не стоит нам давать предписания тем, кто получил безупречное воспитание: в большинстве случаев они сами без труда поймут, какие здесь требуются законы.
- Да, мой друг, это так, если бог им даст сохранить в целости те законы, которые мы разбирали раньше.
- А если нет, вся их жизнь пройдет в том, что они вечно будут устанавливать множество разных законов и вносить в них поправки в расчете, что таким образом достигнут совершенства.
- По твоим словам, их жизнь будет вроде как у тех больных, которые из-за распущенности не желают бросить свой дурной образ жизни.
- Вот именно.
- Забавное же у них будет времяпрепровождение: лечась, они добиваются только того, что делают свои недуги разнообразнее и сильнее, но все время надеются выздороветь, когда кто присоветует им новое лекарство.
- Действительно, состояние подобных больных именно такое.
- Далее. Разве не забавно у них еще вот что: своим злейшим врагом считают они того, кто говорит им правду, а именно, что, пока они не перестанут пьянствовать, наедаться, предаваться любовным утехам и праздности, им нисколько не помогут ни лекарства, ни прижигания, ни разрезы, а также заговоры, амулеты и тому подобное.
- Но это не слишком забавно: что уж забавного в том, когда верные указания вызывают гнев?
- Ты, как видно, не склонен воздавать хвалу таким людям.
- Нет, клянусь Зевсом.
- Следовательно, ты не воздашь хвалы и государству, которое все целиком, как мы недавно говорили, занимается чем-то подобным. Или тебе не кажется, что то же самое происходит в плохо управляемых государствах, где гражданам запрещается изменять государственное устройство в целом и такие попытки караются смертной казнью? А кто старается быть приятным и угождает гражданам, находящимся под таким управлением, лебезит перед ними, предупреждает их желания и горазд их исполнять, тот, выходит, будет хорошим человеком, мудрым в важнейших делах, и граждане будут оказывать ему почести.
- По-моему, такое государство поступает подобно больным, [о которых ты говорил], а этого я никак не могу одобрить.
- И тебя не восхищает смелость и ловкость тех, то с полной готовностью усердно служит таким государствам?
- Восхищает, но я делаю исключение для тех, кто обманывается на счет таких государств и воображает себя подлинным государственным деятелем, оттого что его восхваляет толпа.
...
- Так не сердись на них. И верно, такие законодатели всего забавнее: они, как мы только что говорили, все время вносят поправки в свои законы, думая положить предел злоупотреблениям в делах, но, как я сейчас заметил, не отдают себе отчета, что на самом-то деле уподобляются людям, рассекающим гидру [Здесь - сравнение с лернейской гидрой, у которой вместо отсеченной Гераклом головы вырастало десять новых].
- Это верно, ничего другого они и не делают.
- Так вот, я считал бы, что в государстве, плохо ли, хорошо ли устроенном, подлинному законодателю нечего хлопотать о таком виде законов, потому что в первом случае они бесполезны и совершенно ни к чему, а во втором кое-что из них установит всякий, кто бы он ни был, в остальном же они сами собой вытекают из уже ранее имевшихся навыков.
Платон, "Государство".