Лет 15 назад
Отчего-то чаще всего в памяти всплывают образы тех времен, когда я учился в начальных классах и, может быть, где-то до 6. И хотя они относятся к разному времени, но их квинтэссенцией становится воспоминание какой-то майской прогулки по опушке леса и окрестностям школы весной класса 3-го. Гулял я, кажется, в тот раз с мамой. И это воспоминание наполняет грудь чувством трудноизъяснимым - какой-то тонкой, странной тревогой, тоской, которую я ощущал тогда. Весна всегда в меня вселяла это чувство - а особенно в детские годы, когда душа моя была гораздо более ранима, чем сейчас.
Вечерело. Небо было еще светлым, но каким-то сиреневым, сизым; солнце уже зашло. Лес источал свои весенние свежие ароматы, волновавшие сердце. Чуткое сердце билось часто и беспокойно, дух захватывало, а в груди что-то теснилось, стонало, и еще непонятно каким образом чувствовалось.
Кажется, в ту прогулку я из леса завидел группу молодых людей. В те времена я часто видел в школе старшеклассников и даже выпускников, и они мне казались страшно взрослыми и большими. Я перед ними робел и вообще побаивался их, хотя мне и не приходилось вступать с ними в общение. Вроде бы оскорбления действием от них не приходилось ожидать, но и того, что они отнесутся ко мне насмешливо, как к ребенку (например), было более чем достаточно. Но не это главное - кажется, собой они символизировали загадочную и страшную взрослую жизнь, которая меня неизбежна ожидала и которая казалась мне такой далекой и нереальной в моей 10-летнем школьном заточении. (помню, по окончании 6 класса я удивился, что полпути пройдено).
Жизнь казалась страшной, по-моему, в самом буквальном смысле: в те годы общество занимали страхи вроде наркомании, СПИДа, серийных убийц и безжалостных властей, которые совсем недавно посадили пенсионеров на голодный паек и расстреляли парламент. Бабушка однажды одной из своих подруг пересказала историю про то, как, мол, во время уборки пришкольной территории одноклассники моего кузена нашли землю заднего двора школы усыпанной оттаявшими по весне шприцами. Однажды сильно позже, через несколько лет, я спросил его, так ли было дело; оказалось, шприц был найден всего один, и никого не устрашил - его разбили лопатой пополам.
До меня долетали отголоски этих страхов, врываясь в мое все же вполне счастливое - как кажется сейчас - детство с природой, прогулками, чтением и праздниками. Еще меня тогда страшили неудачи в учебе, хотя они были мелки, а учился я на одни пятерки. Ну и, конечно (наконец я могу вернуться к своей мысли) - неведомый взрослый мир пугал меня своей непонятностью-неизбежностью, своей немыслимостью для меня.
Сейчас ребята даже 18-19 лет, не говоря уже о более младших, кажутся мне детьми, а их жизнь представляется обладающей всеми блаженствами беззаботного детства. И тем удивительней и обидней мне видеть, когда они нагоняют на себя взрослость, да к тому же в ее наихудших и наипошлейших проявлениях, или тратят драгоценное время весны жизни на всякую ерунду, которую скучно и противно даже пытаться вспомнить и перечислить.
Кажется, я мог бы написать гораздо больше, но я выдыхаюсь. Прочтут ли? А если прочтут - не поймут, может быть: они не таковы, как я, их не взволнует, не воскресит в памяти схожие чувства.
Вечерело. Небо было еще светлым, но каким-то сиреневым, сизым; солнце уже зашло. Лес источал свои весенние свежие ароматы, волновавшие сердце. Чуткое сердце билось часто и беспокойно, дух захватывало, а в груди что-то теснилось, стонало, и еще непонятно каким образом чувствовалось.
Кажется, в ту прогулку я из леса завидел группу молодых людей. В те времена я часто видел в школе старшеклассников и даже выпускников, и они мне казались страшно взрослыми и большими. Я перед ними робел и вообще побаивался их, хотя мне и не приходилось вступать с ними в общение. Вроде бы оскорбления действием от них не приходилось ожидать, но и того, что они отнесутся ко мне насмешливо, как к ребенку (например), было более чем достаточно. Но не это главное - кажется, собой они символизировали загадочную и страшную взрослую жизнь, которая меня неизбежна ожидала и которая казалась мне такой далекой и нереальной в моей 10-летнем школьном заточении. (помню, по окончании 6 класса я удивился, что полпути пройдено).
Жизнь казалась страшной, по-моему, в самом буквальном смысле: в те годы общество занимали страхи вроде наркомании, СПИДа, серийных убийц и безжалостных властей, которые совсем недавно посадили пенсионеров на голодный паек и расстреляли парламент. Бабушка однажды одной из своих подруг пересказала историю про то, как, мол, во время уборки пришкольной территории одноклассники моего кузена нашли землю заднего двора школы усыпанной оттаявшими по весне шприцами. Однажды сильно позже, через несколько лет, я спросил его, так ли было дело; оказалось, шприц был найден всего один, и никого не устрашил - его разбили лопатой пополам.
До меня долетали отголоски этих страхов, врываясь в мое все же вполне счастливое - как кажется сейчас - детство с природой, прогулками, чтением и праздниками. Еще меня тогда страшили неудачи в учебе, хотя они были мелки, а учился я на одни пятерки. Ну и, конечно (наконец я могу вернуться к своей мысли) - неведомый взрослый мир пугал меня своей непонятностью-неизбежностью, своей немыслимостью для меня.
Сейчас ребята даже 18-19 лет, не говоря уже о более младших, кажутся мне детьми, а их жизнь представляется обладающей всеми блаженствами беззаботного детства. И тем удивительней и обидней мне видеть, когда они нагоняют на себя взрослость, да к тому же в ее наихудших и наипошлейших проявлениях, или тратят драгоценное время весны жизни на всякую ерунду, которую скучно и противно даже пытаться вспомнить и перечислить.
Кажется, я мог бы написать гораздо больше, но я выдыхаюсь. Прочтут ли? А если прочтут - не поймут, может быть: они не таковы, как я, их не взволнует, не воскресит в памяти схожие чувства.