Михайловский Трубадур
20 ноября
Михайловский театр
Еще одна оперная премьера Михайловского театра даст фору предыдущей. На сей раз мы были готовы к плохому, потому что Дмитрий Черняков печально знаменит на весь мир. Ходят слухи, что Ферруччо Фурланетто, однажды поработав с Черняковым, теперь прописывает во всех контрактах отдельным пунктом форс-мажора, между цунами и извержением вулкана: если постановщиком будет Черняков, я в спектакле не участвую. А теперь уже не слухи. Год назад по каналу "Культура" мы наблюдали открытие сезона в Скала. Давали "Травиату" в постановке Чернякова. Публика, как и положено итальянской оперной публике, реагировала живо и по-разному. Но когда по окончании на сцену вышел постановщик, раздалось громкое и единогласное "БУ!", не смолкавшее, пока Черняков сцену не покинул. Вот такой-вот выдающийся режиссер был приглашен для постановки одной из самых интересных опер Верди.
Идея сделать из "Трубадура" сеанс психоанализа, в принципе, даже, наверное, интересна. Однако реализована она так, что весь изначальный интерес теряется на первых минутах. Музыкальный текст протекает отдельно, режиссерский отдельно. Музыкальный текст един, режиссерский прерывист: движется от одной находки к другой. Удачных находок почти нет (разве что прыжок Леоноры на стол перед ди Луной сразу после его реплики "Где же Леонора?"), все они непроходимо банальны. Местами воспринимаешь спектакль, как концертное исполнение. Это в тех редких случаях, когда артисты не движутся. Местами же понимаешь, что концертное исполнение было бы лучше: не отвлекала бы вся эта киношная лабуда, напоминающая плохой римейк Хичкока вперемешку с тупой пародией на гениальный фильм Коэнов "Бартон Финк".
Оркестр Татарникова звучит сносно. Вокалисты тоже приличнее, чем в "Манон". Лучше всех Ильдико Комлоши, особенно на пиано (в песне, открывающей цыганскую сцену, и в последнем дуэте с Манрико).Драматизм в ее голосе неотделим от качественного вокала, а это дорогого стоит. Во время громких номеров, требующих высоких громких пассажей, слышно, что Комлоши - певица опытная, поющая давно, но опыт, как известно, позволяет сделать все грамотно, с минимальными вокальными потерями. На втором месте Арнольд Рутковски (Манрико) - весьма приличный тенор, без особой уникальности тембра, но звучащий просто приятно. В самых сложных номерах Рутковски не тянет (арию спел с минимумом украшений и минимумом лирики; в стретте не спел почти ничего, верхнюю ноту тупо не взял), но на фоне остальных производит хорошее впечатление. Скотт Хендрикс (ди Луна) поет размашисто-пошло, не попадая в ноты, как ездят у нас владельцы больших дорогих машин - ему на правила положить, поэтому он единственный из всех подходит к роли, сочиненной Черняковым, - этакий крутой бандит, - и единственный из всех всерьез раздражает. Татьяна Рягузова (Леонора) раздражает не так, потому что провокаторшей кажется не она, а тот, кто предложил ей спеть партию Леоноры. Колоратуры в ее голосе нет ни на йоту, практически в каждой арии и в каждом дуэте ей приходится халтурить от начала до конца. Трудно предположить, что профессиональная певица, неплохо звучащая в других партиях, согласилась на такое унижение сама, без сильного давления работодателя - чтоб хоть один солист был из Миха. Так что сильное раздражение возникает по отношению к тому человеку, который решил, что Татьяна Рягузова способна исполнять партию Леоноры. На всякий случай (по принципу: критикуешь - предлагай) отмечаю, что сегодня в Петербурге есть замечательная Леонора - Татьяна Сержан. Далеко ходить не надо. О Джиованни Фурланетто ничего сказать не могу - кроме того, что одну из самых красивых арий (рассказ о погибшем младшем брате ди Луна, служащий прологом к опере) он проводит так, что она не звучит. Помог тут в очередной раз и Дмитрий Черняков - заменивший хор двумя оказавшимися при случае певцами.
Одним словом, осенний сезон в Михайловском стал битвой за приз "десять самых худших опер, когда-либо поставленных в петербургских/лениградских театрах". Две первые строчки, кажется, уже заняты.
Михайловский театр
Еще одна оперная премьера Михайловского театра даст фору предыдущей. На сей раз мы были готовы к плохому, потому что Дмитрий Черняков печально знаменит на весь мир. Ходят слухи, что Ферруччо Фурланетто, однажды поработав с Черняковым, теперь прописывает во всех контрактах отдельным пунктом форс-мажора, между цунами и извержением вулкана: если постановщиком будет Черняков, я в спектакле не участвую. А теперь уже не слухи. Год назад по каналу "Культура" мы наблюдали открытие сезона в Скала. Давали "Травиату" в постановке Чернякова. Публика, как и положено итальянской оперной публике, реагировала живо и по-разному. Но когда по окончании на сцену вышел постановщик, раздалось громкое и единогласное "БУ!", не смолкавшее, пока Черняков сцену не покинул. Вот такой-вот выдающийся режиссер был приглашен для постановки одной из самых интересных опер Верди.
Идея сделать из "Трубадура" сеанс психоанализа, в принципе, даже, наверное, интересна. Однако реализована она так, что весь изначальный интерес теряется на первых минутах. Музыкальный текст протекает отдельно, режиссерский отдельно. Музыкальный текст един, режиссерский прерывист: движется от одной находки к другой. Удачных находок почти нет (разве что прыжок Леоноры на стол перед ди Луной сразу после его реплики "Где же Леонора?"), все они непроходимо банальны. Местами воспринимаешь спектакль, как концертное исполнение. Это в тех редких случаях, когда артисты не движутся. Местами же понимаешь, что концертное исполнение было бы лучше: не отвлекала бы вся эта киношная лабуда, напоминающая плохой римейк Хичкока вперемешку с тупой пародией на гениальный фильм Коэнов "Бартон Финк".
Оркестр Татарникова звучит сносно. Вокалисты тоже приличнее, чем в "Манон". Лучше всех Ильдико Комлоши, особенно на пиано (в песне, открывающей цыганскую сцену, и в последнем дуэте с Манрико).Драматизм в ее голосе неотделим от качественного вокала, а это дорогого стоит. Во время громких номеров, требующих высоких громких пассажей, слышно, что Комлоши - певица опытная, поющая давно, но опыт, как известно, позволяет сделать все грамотно, с минимальными вокальными потерями. На втором месте Арнольд Рутковски (Манрико) - весьма приличный тенор, без особой уникальности тембра, но звучащий просто приятно. В самых сложных номерах Рутковски не тянет (арию спел с минимумом украшений и минимумом лирики; в стретте не спел почти ничего, верхнюю ноту тупо не взял), но на фоне остальных производит хорошее впечатление. Скотт Хендрикс (ди Луна) поет размашисто-пошло, не попадая в ноты, как ездят у нас владельцы больших дорогих машин - ему на правила положить, поэтому он единственный из всех подходит к роли, сочиненной Черняковым, - этакий крутой бандит, - и единственный из всех всерьез раздражает. Татьяна Рягузова (Леонора) раздражает не так, потому что провокаторшей кажется не она, а тот, кто предложил ей спеть партию Леоноры. Колоратуры в ее голосе нет ни на йоту, практически в каждой арии и в каждом дуэте ей приходится халтурить от начала до конца. Трудно предположить, что профессиональная певица, неплохо звучащая в других партиях, согласилась на такое унижение сама, без сильного давления работодателя - чтоб хоть один солист был из Миха. Так что сильное раздражение возникает по отношению к тому человеку, который решил, что Татьяна Рягузова способна исполнять партию Леоноры. На всякий случай (по принципу: критикуешь - предлагай) отмечаю, что сегодня в Петербурге есть замечательная Леонора - Татьяна Сержан. Далеко ходить не надо. О Джиованни Фурланетто ничего сказать не могу - кроме того, что одну из самых красивых арий (рассказ о погибшем младшем брате ди Луна, служащий прологом к опере) он проводит так, что она не звучит. Помог тут в очередной раз и Дмитрий Черняков - заменивший хор двумя оказавшимися при случае певцами.
Одним словом, осенний сезон в Михайловском стал битвой за приз "десять самых худших опер, когда-либо поставленных в петербургских/лениградских театрах". Две первые строчки, кажется, уже заняты.